– Нож брось, Филипп. – Кейрен выворачивал руку медленно, не спуская взгляда с лица. – Брось. А то ведь сломаю.
– Сученыш…
Сказано это было без злости, скорей с веселым удивлением. А пальцы разжались, и нож со звоном упал на пол.
– Попался, – с огромным удовлетворением произнес Кейрен.
– Попался. – Филипп не стал отрицать очевидного. Он не выглядел напуганным. Неужели не понимает, сколь серьезно его положение? – Ты так думаешь.
– Знаю.
Человек мотнул головой, а потом вдруг дернулся, повалился на колени и, прежде чем Кейрен успел остановить его, сунул что-то в рот.
– Ты… – Кейрен отпустил руку, ударил по ногам, опрокидывая на пол. И упав сверху, потянулся к лицу. Он впивался пальцами в кожу, разжимая сведенный судорогой рот, а Филипп ерзал, пытаясь выбраться. А когда все-таки разжал зубы, то рассмеялся.
– Поздно, сученыш. У нас с тобой осталось пять минут.
И Кейрен, наклонившись, втянул сладковатый, такой хорошо знакомый запах.
– Ведьмин корень, – подтвердил догадку Филипп. – Слезь с меня и поговорим… теперь можно. А тебе охрененно идут юбки. Сразу видно – маменька девочку хотела, да уродился ты.
– Хотела, – не стал спорить Кейрен.
Ведьмин корень.
Зачем? Не из страха же перед судом. Он ведь многое знает, Грязный Фил. И было чем торговаться. Глядишь, обошлось бы без виселицы, обошлось бы и без суда.
Кейрен поднялся и руку подал.
– Вежливый… как ты всех достал этой своей вежливостью. Манерами. Костюмчиками белыми. Весь такой чистенький, аккуратненький, что прямо тошнит. – Филипп поднялся.
Он еще уверенно стоял на ногах.
Позвать врача? К тому времени, как Кейрен вернется, Грязный Фил будет непоправимо мертв.
– Зачем?
– Да… лучше сам, чем он до меня доберется, – покачиваясь, он уперся в стену. – Помоги сесть… поговорим. Спрашивай, раз такой умный… умный-умный, а дурак. Думаешь, твоя девчонка выживет?
– Выживет. – Кейрен подставил плечо.
Филипп был тяжелым.
– Пальцы немеют… больно не будет. Я узнавал. – Он перекинул руку через шею Кейрена и повис. – Смотрел… на собаках… собаки уходят быстро, а вот кошки, те живучие твари… хитрые… она ж как кошка.
Его удалось доволочь до лежака, и Филипп с явным облегчением опустился на одеяла. Приподняв ему голову, Кейрен сунул подушку.
– Она тобой попользуется, а как надоест, то и променяет на другого. Девочки с окраин своего не упустят. Так что смотри, золотой мальчик…
– Кто он?
– Король.
– Подземный?
– Подземный. – Филипп явно издевался, не собираясь отвечать на вопросы прямо.
– Как его найти?
– Никак. Он сам тебя найдет, если понадобится. Только молись, сученыш, чтоб не понадобилось, иначе не спасут ни родня, ни кровь твоя… на кой вы к нам пришли?
– Его настоящее имя?
– Так разве ж он представлялся? – Филипп поднес руку к глазам и разочарованно произнес: – Не вижу… плывет все… а тебе ничего так, юбки к лицу.
– Ты настолько его боишься, что даже теперь покрываешь?
– Боюсь. – По ладони расползалась чернота, она проступала линиями кровеносных сосудов, вычерчивая причудливую вязь их. И кожа меняла цвет, а из раскрытых пор ее проступал кровавый пот. – И ты бойся, живее будешь…
– Зачем Мясник хотел ее убить?
– Мясник? – Филипп плакал, сам того не замечая, и красные слезы катились по щекам. – Кто говорит о Мяснике, золотой мальчик?
– Но король…
– Король умер. – Он облизал губы. – Да здравствует король…
Филипп закашлялся. Кровь пошла горлом, и он давился, сипел, цеплялся непослушными руками за горло, а пальцы не гнулись.
– Зачем тогда… – Кейрен попытался напоить его, но вода стекала по щекам, смывая неестественно черную кровь. – Зачем тогда…
Из-за двери донесся грохот шагов. И сама она распахнулась, как раз когда Филипп захлебнулся собственной кровью. Тормир по прозвищу Большой Молот сделал глубокий вдох.
– Вот значит как… – Он взмахом руки отослал стражу.
– Я не успел его остановить. – Кейрен содрал ненавистный чепец и, задрав юбку, поскреб ноги. – Бесполезно.
Против ожиданий, дядя не рассердился. Сняв со стола лампу, в его руках казавшуюся крохотной, он поднес ее к лицу мертвеца. Заглянул в характерно почерневшие глаза, оттянул верхнюю губу, зачем-то потрогал десны. Руки он вытер о платье Кейрена.
– Может, оно и к лучшему, – сказал Тормир.
Огонек под стеклом плясал на привязи фитиля.
– К лучшему?! – Кейрен был зол, прежде всего на себя. Не предусмотрел. Не догадался. А должен был бы.
– От падали избавились.
– А подземный король…
– Забудь.
– Но…
Дядина рука была тяжела. И от затрещины в ушах зазвенело.
– Забудь, – жестче повторил Тормир. – Целее будешь.
– Дядя, неужели и ты боишься?
На всякий случай Кейрен попятился и едва не наступил на подол платья. И наряд этот идиотский ко всему… выглядит клоун клоуном.
– Боюсь. – Тормир по прозвищу Большой Молот присел на лавку и, откинув крышку с корзинки для рукоделия, вытащил спицу. – Точнее, опасаюсь… в некоторые глубины не стоит соваться, дорогой мой. Как знать, какое чудовище ты там увидишь.
– И значит, отступить?
– А что тебя не устраивает? – Дядя вертел спицу в пальцах, и металл опасно поблескивал. – Дело закрыто. Твои бомбисты…
– Ты и вправду веришь, что мертвы все?
– Дорогой племянничек, я еще не в маразме. Я знаю, что нам скинули балласт, но… кто нам мешает принять его и сделать вид, что мы поверили? Сядь. И дверь прикрой, а то мало ли… после этого. – Тормир раздраженно ткнул спицей в мертвеца: – Я уже не знаю, к кому можно поворачиваться спиной. Или ты думаешь, что этот был один?
Кейрен мотнул головой.
Один?
Вряд ли, будь он один… и ведь верил во всемогущество подземного короля. Боялся его. Настолько боялся, что предпочел умереть, но не заговорить.
– За ним следили, но вот кто… Боюсь, твоей девчонке придется умереть, – дядя с размаху всадил спицу в печень Фила, – при попытке побега…
Старое кладбище.
Темный камень надгробий и древние вязы. Полупрозрачная вязь дорожек. Брокк держится за спиной, близко и все-таки далеко, Кэри хотелось бы взять его за руку, и, пожалуй, здесь бы он не стал прятаться, но…
Она ведь сама захотела прийти.
