При наличии двух одеял сама Вселенная создавала все необходимые условия. Даже комары и мухи, эти извечные враги любви на природе, куда-то делись в эти дни. Темнота окутывала землю, огромные звезды мерцали в небе, земля отдавала накопленное за день тепло вместе с запахом травы, легкий теплый ветер осторожно шевелил кроны деревьев, и наступал рай.
Слухи про вампира стали затихать, скорее о нем вспоминали в шутку, так, например, Светка Кононова, жена тракториста, пропела в клубе частушку:
Я вампира полюбила —
Кровососа злобного,
Говорят, он не мужик,
Да ничего подобного.
Девочки долго смеялись. Полюбила она вампира на самом деле или нет и кто еще из присутствующих полюбил вампира – эти вопросы так и останутся без ответа. Можно предположить, что вампир вошел во вкус и не ограничивался одной Иевлевой, но, во всяком случае, реального вреда от него не было видно. И по деревне до поздней ночи ходили влюбленные пары без всякого страха.
Стали известны и другие частушки на вампирскую тему. Их собрал и любовно списал поэт, причем непонятно, честно говоря, какие он списал, а какие придумал сам. Ну вот некоторые из записанных им:
Угостила самогоном
Я вампира страшного,
А он вместо крови пьет теперь
Рассол после вчерашнего.
И-и-и!!!
У меня была с вампиром
Встреча интересная,
Ничего, что он мертвец,
Я сама не местная.
И-и-и!!
По деревне наш вампир
С девками злодействует,
Наша партия родная
На него не действует.
И-и-и!!!
Как у нашего вампира
Очень острые клыки,
Он меня сегодня ночью
Пригласил на шашлыки.
И-и-и!!!
Молоко и помидоры
Наш совхоз стране дает,
И у нашего вампира
По команде хрен встает.
И-и-и!!!
Мне с вампиром темной ночью
Довелося встретиться,
У вампира в темноте
Яйца ярко светятся.
И-и-и!!!
Их гнилая заграница
От обиды обоссытся,
Вот советский наш вампир,
Нам завидует весь мир.
И-и-и!!!
Я вампира полюбила,
Только раз ему дала,
Он пошел к себе в могилу,
Я к себе домой пошла.
Вот так…
Директор совхоза сказал парторгу:
– Что-то у нас от религиозных предрассудков народ перешел к падению морального уровня. Пора проводить идеологическую работу. А то все переебутся в селе, и тебе будет выговор от райкома.
– Мы тут с коммунистами подумали, товарищ директор, – сказал парторг, – надо Фролову дать документ и на работу в совхоз принять. А то он ходит как неприкаянный – это непорядок.
– Может, ты его еще в партию примешь? – спросил директор.
– Может, и приму, а что? – ответил парторг. – Он не виноват, что он вампир. А поведение его в последнее время вполне правильное. Ходит себе и ходит, кровь не сосет. Мы людей не бросаем, мы их перевоспитываем всем коллективом. А люди разные бывают. И хулиганят, и убивают. Бывают на голову больные. Алкоголики, педерасты, баптисты, эти… наркоманы, евреи, в конце концов. А этот – вампир, и что теперь? Разве нельзя взять его на поруки, когда он кровь не пьет? В конце концов, он не виноват, что он мертвый. Тем более он с нашего хутора.
– Я тебя не понимаю, парторг, – сказал директор, – даже если ты в него и вправду веришь, неужели тебе не противно? Какие поруки, какая партия? Ты понимаешь, что ты говоришь? Это же кровосос!
– Да я и сам мучаюсь, не знаю, что делать, – ответил парторг. – Никто ж не посоветует, партийной литературы на эту тему никакой нет.
– Да ты лектору позвони, – посоветовал директор, – как он сказал, что чеснок помогает, так от тебя чесноком за целый километр прет. К тебе не только вампир подойти не сможет, к тебе даже я с трудом подхожу.
– Но что-то же мы должны делать, – сказал парторг, явно смутившись от замечания директора. – Не может же он так ходить без конца.
Но парторг беспокоился напрасно. Наступившие вскоре события без всякого вмешательства со стороны парторга перечеркнули решительнейшим образом все планы по трудоустройству Фролова в совхозе и выдаче ему документов, не говоря уже о приеме в члены Коммунистической партии.
25. Инцидент с ранением сержанта
Вечером участковый опять пристегнул кобуру и пошел искать вампира, который именно ему больше не попадался на глаза. На этот раз ему показалось, что удалось проследить за Иевлевой так, что он видел, как мужчина присоединился к ней и они пошли в сторону зернохранилища мимо школы. Ему показалось, что мужчина хочет взять ее за руку, а она вырывает ее. Они о чем-то говорили, явно спорили и даже ссорились. С этой стороны улица не была освещена. Они шли довольно быстро, и участковый скорее угадывал, где они, чем их видел. Улица закончилась. Они прошли еще немного и остановились.
Луна еще не взошла, и ночь была очень темной. Дорога поднималась над полем, насыпью метра на полтора, и ему удалось подойти к ним близко почти незамеченным: он поднялся с другой стороны дороги на насыпь так, что мог видеть их, женщина стояла спиной к дереву, опустив голову, мужчина ей говорил что-то вроде того: «Не мог, значит, не мог, если б мог, сама понимаешь, я бы пришел». И попытался обнять ее, но она оттолкнула его. Тогда он довольно грубо схватил ее за плечи и прижал спиной к дереву. Она вскрикнула. Это было уже слишком. Участковый выскочил на дорогу с пистолетом в руках и крикнул:
– Руки вверх! Стой! Стрелять буду!
Не говоря ни слова и не оборачиваясь, мужик оттолкнул женщину и кинулся прочь с дороги прямо в поле, ловко перепрыгнув бетонный поливочный канал. Внимание участкового было настолько приковано к убегающему, что он сначала выстрелил по нему, потом еще раз выстрелил, но уже в пустоту и только потом увидел, что женщина, в ужасе схватившаяся за голову, совсем не Иевлева, а только очень похожая на нее фигурой и волосами.
Мужчина вскрикнул и упал за каналом. Участковый и женщина кинулись к нему, он сидел на земле, затыкая ладонью штанину, из-под которой хлестала кровь, и, увидев милиционера, простонал:
– Ты откуда взялся? Так ты милиция, а я думал, наши из части!
– Ты танкист? – спросил участковый.
– Танкист я, дембель, старший сержант, – сквозь боль процедил раненый, – я без увольнительной, думал, это наши. Ты что, совсем охренел – стрелять? Блядь, как больно!
– А что ж ты без формы? – спросил растерянно участковый.
– Я ж в самоволку шел, – ответил тот.
– Тебя быстро к фельдшеру надо, – сказал участковый. – Ждите здесь, я за мотоциклом побегу.
