— И провидцем. Извини — добавила я. — Минутку! Почему я извиняюсь? Этот человек держал у себя в подвале мешки человеческих костей!
— Это был не его подвал, а его мастерская за секретной стеной.
— Оказывается, это была его мастерской. Мы об этом знали?
— Ага, — вздохнул Локвуд. — Пока ничего нового.
— Ты знаешь, что дверь в запретную комнату Локвуда выстлана изнутри железом? — спросил дух. — Как думаешь, зачем? И что он там хранит?
Кровь прилила к моим ушам, голова тяжелела. Локвуд и Джордж смотрели на меня выжидающе.
— Ничего, — поспешно произнесла я. — Он молчал.
— Маленькая лгунья. Передай мои слова, — засмеялся призрак. — Ну что ж. Верите вы мне или нет, я видел костяное стекло, но не видел, чтобы господин им пользовался. Он не показывал мне, говорил, это не для моих глаз. Но это была потрясающая вещь….
Я повторила.
— Так для чего оно? — спросил Локвуд.
— Оно дает знания, — голос призрака был мягким и отвлеченным. — Дает просветление. Я следил за доктором и знал, что он хранил свои записи под половицами в кабинете. Ключ к его секретам был у меня в руках. Я мог узнать все. Но он был великим и доверял мне, поэтому я туда не заглядывал. Ты же понимаешь меня, Люси?
Я повторила, насколько запомнила, безо всяких деталей и восторженных отступлений.
— Он был великим человеком, — прошелестел призрак. — И его наследие сегодня с вами, но вы слепы и не видите его. Все вы слепцы….
— Спроси, как его зовут, — сказал Локвуд, после слов духа из моих уст. — Это все бессмысленно без конкретных деталей.
Я вновь задала вопрос, но ответа не последовало. Давление в голове стало вдруг менее острым. Лицо в банке растворялось в вязких потоках плазмы.
— Он уходит, — заметила я.
— Его имя, — не унимался Локвуд.
— Нет! — воскликнул Джордж. — Спроси его о потустороннем мире! Быстрее, Люси!
— Слепы…, - шепот стих.
Призрак исчез, плазма улеглась. Старый, коричневый череп мирно покоился на дне банки. Джордж тихо выругался, снял очки и потер глаза. Локвуд хлопнул в ладоши и слегка повернулся, точно ему больно. Моя спина тоже болела от напряжения.
— Итак, один убитый, один допрос полиции и один разговор с призраком! Плодотворный вечер! — усмехнулся Джордж.
— А некоторые просто смотрят телевизор, — вздохнул Локвуд.
Наша беседа с черепом отбила всякий сон. Мы не могли пойти сразу к себе, хоть и были разочарованны отсутствием сотрудничества. Джордж утверждал, что это был первый диалог с Третьим Типом со времен Мариссы Фиттес. Были сообщения и о других, но агенты в них участвующие либо вскоре умирали, либо сходили с ума, а иногда и то, и другое. Кроме того не было достоверных подтверждений и свидетелей. Я в этом плане — уникальная, мой дар, мог сослужить нам хорошую службу, если им правильно воспользоваться. Локвуд тоже был взволнован и даже сам сделал нам бутерброды с беконом.
Вопрос, нужно ли предавать это огласке, или вновь вывести череп на разговор в присутствии независимых свидетелей. Многие наши конкуренты не были заинтересованы в правдивости такого успеха. Ребята жарко обсуждали все это, я же отмалчивалась. Похвалы — конечно, хорошо, но сил уже не осталось. Разговор с призраком выжал меня, как лимон. Надо спать.
Ребята перечитывали то, что записал Джордж и становились менее энергичными. По делу Байкерстаффа призрак особо не распространялся. Однако кое-что привлекало внимание. Секретные документы. Доктор держал их под половицами кабинета. Они до сих пор могли лежать там, в заброшенном доме на окраине Хемпстеда. Возможно, в них есть описание загадочного костяного стекла.
Локвуд признал, шансы, что призрак блефовал, велики. К тому же прошло много времени, если в бумагах содержалось что-то об этом зеркале, то они уже давно сгнили, или же их слопали те крысы. Однако надежда оставалась. Джордж настаивал, что нужно проверить, я слишком устала, чтобы не согласиться. Мы легли только на рассвете, обсудив наши планы на предстоящий день, если не произойдет форс-мажорной ситуации. Нам предстояло путешествие в Хемпстед.
Расцветало еще одно прекрасное утро. За окном пели птицы. Я вышла из кухни и перед тем, как закрыть дверь, оглянулась на банку, которую мы оставили на столе. Плазма стала почти прозрачной, череп скалился, как и полагалось черепу.
Глава 17
Отправляться в дом с такой историей, как у Байкерстаффа, нужно только в дневное время суток. Этот разумный вариант нам печально не подходил по целому ряду причин. Во-первых, после столь бурной ночи мы спали до полудня, остаток дня ушел на сборы и на звонки в соответствующие инстанции, чтобы получить доступ к заброшенному зданию. Во-вторых, Джордж воспылал желанием, как можно скорее найти в архиве Черсти "Исповедь Мери Дюлак". Он считал, что этот материал сумеет пролить хоть лучик света на то, что случилось с Байкерстаффом и его соратниками. Кроме того, на хвосту у нас сидел Бобби Вернон, который читал те же газеты, и получил те же сведения. Главная же причина, почему мы не попали в заброшенный дом до заката, заключалась во мне — то есть в моих своеобразных талантах. После беседы с черепом вера в них Локвуда была заоблачной. Все время, пока мы собирались, он пел мне дифирамбы.
— Твои способности феноменальны! Преступлением было бы не дать тебе их проявить. Кто знает, что ты почувствуешь в доме Байкерстаффа после наступления темноты. И я не только про слух, возможно….
— Да, — прервала его я. — Возможно.
Как вы догадались, энтузиазм прошел мимо меня. Правда, что мне иногда удавалось подобрать отголоски прошлого, касаясь объектов, на которых остался паранормальный отпечаток, но получалось такое далеко не всегда. К тому же, вряд ли в жилище доктора остались приятные воспоминания. Локвуд веселился точно раньше времени. Я не разделяла его воодушевления по этому поводу.
Дневной свет снова смягчил слова черепа. Но мне совсем не нравилось, что мы шли дорогой, которую, так или иначе, предложил он. Я сразу плотно завинтила крышку и накрыла банку таканью. Мне не хотелось, чтобы он слышал, о чем мы говорим. Призрак и без того знал слишком много о нас.
Я закончила с ремнями и занялась термометрами, флаконами с лавандовой водой, фонариками, свечами и спичками. Локвуд, уложив аккуратненькими рядами соляные бомбы, пополнял запасы железа. Кроме Байкерстаффа, призрак в банке упомянул и о нем. Дверь обита железом изнутри? На это есть только одно объяснение. Но оно абсурдное! Да и можно ли верить ему? Хотя на россказни о бумагах доктора мы повелись.
— Люси, — Локвуд словно мысли мои читал, — я думал о нашем призрачном друге. Ты с ним общалась напрямую. У тебя было ощущение, что он человек? И почему он вообще начал говорить?
— Не знаю, — призналась я. — Доверять ему нельзя. Но дело Байкерстаффа привлекло его. Мы же при нем обсуждали доктора, когда вернулись с Кладбища Всех Душ. И вчера вечером тоже…. До этого он слышал от нас о десятках других случаев, но не вмешивался. А теперь говорит почти через день. Это не совпадение.
