– Андрей? – Мэй тронула его за плечо. Зорич погасил встроенные мониторы, вскинул глаза и залюбовался: тонкие черты узкого, сердечком, лица, черная коса. Длинные ресницы, тронутые розовыми тенями раскосые глаза – как темные вишни. От нее пахло духами и травами.
У Зорича слегка закружилась голова.
– Все готовы? – и в горле тоже пересохло.
– Давно, – сказала китаянка. Она была в темном обтягивающем комбинезоне, блестящем, как змеиная чешуя. Анализатор озадаченно помигал, потом выдал предположительный состав.
– Это же… – Андрей потерял дар речи.
– Тсс! – Мэй лукаво улыбнулась. – Не стоит рассказывать остальным.
Зорич кивнул. Все собрались на первом этаже и ждали только его.
– Заработался, – пробурчал он. – Держите.
Он раздал браслеты с широким темным экраном.
– Карта. Желтые точки – это мы. Все ясно? Там же и рация. Очки ночного видения кому-нибудь нужны? Так я и думал… Что ж, приберегу.
Он запихнул гибкие полоски очков в кейс, влез в мешковатый комбинезон. Закрутился, пытаясь ухватить кончик молнии на спине.
Андрей закусил губу.
«Вот черт!»
– Эжен… ты бы не мог…
– Что? – Француз сидел на подоконнике в позе лотоса. На коленях отдыхал прямой клинок в белых ножнах.
– Застегнуть.
Француз поднял бровь:
– Серьезно?
– Время теряем! – разозлился Зорич, но почувствовал легкое касание, запах иланг-иланга. Мэй… Молния пискнула, и костюм бодро сигнализировал, что все контуры замкнуты.
Андрей благодарно кивнул китаянке. Подхватил портативный кейс. Оглядел пятерку «Гамма»: белая тень, рыцарь плаща и кинжала Эжен Фламмель, тяжкий темный блеск зеленоватой чешуи – Мэй Вонг (где же твоя семья раздобыла шкуру этого существа?!), Сара Дуглас – светлый пуховик, джинсы, высокие ботинки. И Виолетта.
А ведь Андрей думал, что проблемой будет Сара с ее тягой к самоубийственным поступкам. Но Ви ее переплюнула.
– А ничего более подходящего у тебя в гардеробе нет? – робко спросил он, глядя на итальянку в светло-персиковой шубе, коричневых замшевых сапожках, джинсах со стразами по шву и кремовом берете. – Может, тебе лучше коттедж посторожить?
В руках у Виолетты появился кинжал – быстрее, чем Зорич успел моргнуть.
– Обмануть хочешь? Вы, значит, очки будете зарабатывать, а я тут киснуть?
– Ладно, раз нет ничего незаметного, пойдешь явным порядком, – Андрей развел руками. – Будешь звездой. Надейся, что Сара отвлечет всех перевертышей.
«Как же Ви, такую красивую, теперь эффективней использовать? Я-то думал, что она с нами зайчиком красться будет…»
– Ты тоже не очень незаметный, – обиделась Виолетта, глядя на мешковатый зеркальный комбинезон Зорича.
– Это пока я не сделал вот так, – пробормотал Андрей, касаясь клавиш на браслете. Комбинезон замерцал, погнал волну света от ног до макушки, и Зорич исчез. Осталась лишь голова. Голова подмигнула ошалевшим соратникам, зашелестел невидимый капюшон, зашуршала маска, и в воздухе остались висеть только глаза Зорича.
– Жуть какая, – сказала Виолетта.
– Лучше бы оставил улыбку, – заметила Сара.
– Эта жуть называется оптический камуфляж, – заметил Андрей.
– Веди нас, командир Зоркий глаз, – Эжен отвесил шутливый поклон. Андрей стиснул зубы. Ирония – оружие слабых. А он сильный.
…Снег скрипел под ногами, Зорич крался вслед за Эженом и молча ему завидовал. Француз скользил на коротких лыжах, ловко прячась в тенях, а открытые участки пролетал как снежный призрак, только искры снега взлетали колкими искрами и оседали на землю. Зорич пер следом, как невидимый медведь сквозь сугробы.
«Операции в поле – это не мой профиль, – утешил себя Андрей. – Но как я их могу оставить без присмотра? Завалят дело…»
Луна разорялась в небе как огромная галогенная лампа, и Зоричу казалось, что вся их затея – открытая книга для любого, кто выглянет из теплых окон коттеджей. Музыка, песни, игры – вот чем занимались вечером обитатели лагеря «Утренняя звезда». «Жучки» Зорича исправно сообщали о состоянии каждого из десяти коттеджей. К сожалению, не во все дома ему удалось внедриться, кое-где пришлось ограничиться наружным наблюдением.
Над верхушками елей еле слышно стрекотал беспилотник, резал гибкими лопастями морозный воздух. На него Андрей повесил ретранслятор, что позволило ему организовать навигацию в обход глушилок Фреймуса. Как хорошо, что он обновил запасы электроники перед отъездом в лагерь!
Они вышли к границе полигона. Река, незамерзающая черная вена в белой руке русла, деревянный мост. Черный лес, как часовой, на той стороне насторожился, навострил еловые пики.
Они с Эженом справа от моста, в канаве, слева от дороги Мэй в корнях дерева слилась с темной зеленью. И Виолетта, как Снежная королева, гордо стоит посреди дороги и не думая прятаться. Мол, я так, погулять вышла.
Имеет право, в конце концов – кто сварил все зелья, чтобы вывести из строя сторожей? Она, Виолетта.
Зорич облизнул губы, с досадой заметил, что пар клубами вырывается из-под защитной маски и успешно его демаскирует. Об этом он не подумал.
Индикатор Сары мигал далеко за периметром. Да, это самый радикальный способ привлечь внимание перевертышей. Сумасшедшая, на что она надеется? На лыжи и коньки, которые нашлись в кладовке коттеджа? Никакие лыжи не спасут в глубоком снегу, и десяти шагов не пройдет, как перевертыши растерзают.
Зорич пожал плечами. Сама вызвалась.
– Готовы? – нащупал он нитку микрофона.
Вой выкатился из глубины леса, из серебра и черни, из снега и елей, встающих на склонах как готические соборы, прокатился через лагерь морозящей волной, растаял в черном небе. Перевертыши заметили Сару Дуглас.
– Начали! – скомандовал Зорич, выскочил на дорогу и рванулся к мосту.
Глава двадцать четвертая
В комнате было абсолютно темно: окна закрыты наглухо, никаких источников света. Здесь можно спать с открытыми глазами. Примерно этим Альберт Фреймус и занимался, когда в дверь постучали. Колдун выпустил воздух сквозь сжатые зубы, разогнул ноги в коленях, встал с постели. Медитацию прервали, и он чувствовал легкий гнев, который на внутреннем плане ощущался как вспышки зарниц далекой грозы на черном бархате неба. Беззвучно, тревожно.
Внутренний жар камня гудел в венах, он не завершил сегодняшний круг ритуалов, и это могло негативно сказаться на его состоянии. Справляться с силой великого магистериума все труднее – неужели он зря ввел эссенцию первородного элемента? Но все же – каков эффект!
Фреймус открыл дверь. Обратного пути все равно нет – раствор камня уже в крови.
