– Хисп, они глухие или убогие? – Видимо, вампир действительно так считал – в его глазах было лишь искреннее недоумение.
– Наверное, – буркнул я.
Зубастый подозрительно глянул на меня. Солина, все еще не отошедшая от истории с бурундуком, тихо сидела и помалкивала. Кронду все было фиолетово. Вира с интересом наблюдала за ситуацией.
– Они, вообще, кто?
– Не знаю…
– ?!
– Чего ты мне поесть не даешь? Вот у них и спрашивай.
– Так они же убогие, да к тому же глухие.
– С чего ты взял? – удивился я.
– Так ты же сам сказал!
– Слушай, я много чего говорю, ты должен был уже заметить.
Вампир сделал несколько глубоких вдохов, сгрыз пару костей и только после этого снова обратил внимание на девушек, которые от страха даже есть боялись.
– Слушайте, вы чего какие-то нервные?
Молчание.
– Вы точно не глухие?
Молчание.
– А может все же глухие?
Молчание.
– А если я в вас сейчас салатом кину?
Молчание.
– Дуры, – констатировал Канд, после чего спокойно стал есть дальше, девушки его больше не заботили.
Дальнейшее развитие событий не предполагал даже я. «Покупки», низко опустившие головы и уткнувшие взгляды куда-то в пол, одна за другой захлюпали носами и спустя пару секунд тихо разревелись. У вампира отпала челюсть. У Кронда был такой вид, будто он только сейчас заметил сидящих напротив него девушек. Вира сочувственно смотрела на плачущих. Солина укоризненно – на меня. Я валялся на столе и пытался перестать ржать.
– Канд, извинись перед бедными девушками, – строго произнесла эльфийка, глядя на него своими анимешными глазищами.
Теперь челюсть отпала у меня. На моей памяти Ушастая еще ни разу ни к кому не обращалась, кроме меня и близнецов, а уж чтобы приказывать…
– А-а-а… извините! – кое-как нашелся вампир, после чего почему-то смутился, слегка сгорбившись, уткнул свой взгляд в тарелку и принялся быстро есть.
Я опять уселся прямо.
– Ладно, шутки шутками, но что же мне с вами делать?
– Хозя-а-аин, – жалобно протянула первая.
Вампирюга подавился едой, Кронд воздухом.
– Хиспом меня звать, а не хозяином, – поморщившись, как от зубной боли, произнес я. – Может, в бордель вас сдать?
– Не надо! – хором вскричали они.
– А вдруг бы понравилось?
Больно. Вроде на вид такая хрупкая, а локоточком вдарила так, что дыхание сбилось.
– Чего ты дерешься? – посмотрел я на возмущенную Солину. – Шучу я, и вообще, дамы, большое спасибо вам за ужин, все было очень вкусно, если бы в меня могло влезть больше, даже не сомневайтесь, съел бы все, что осталось, и попросил добавки.
Последние слова я уже договаривал, выбравшись из-за стола. Канд с Крондом меня поддержали насчет благодарностей, но по их виду было ясно, что из-за стола они выберутся лишь после того, как сожрут все до последней крохи. Я же покинул кухню и пошел в спальню, по прибытии в которую почувствовал себя в высшей мере неуютно. Мое терпение было на пределе и уже радостно раскачивалось на самой макушке волевой плотины. Истина, мать ее, была самая простая. Если я сегодня буду спать здесь, то в доме завтра появится первая женщина. Мое воображение, искренне сочувствуя, тихонько подсовывало моему сознанию картины одну хлеще другой. Мне стало ощутимо жарко. Облизнув пересохшие губы, я сделал круг по комнате и нерешительно замер возле кровати. Нет, нет и еще раз нет! Раз интуиция говорит «Стоять!», то надо вообще закопаться на три метра в землю, она меня еще не подводила и сейчас не подводит. По крайней мере очень хотелось в это верить. В весьма угрюмом состоянии я вышел из комнаты и, по главному закону жизни, наткнулся в коридоре на Солину. Картины в голове стали еще более развязные, я почувствовал, как стремительно начал ускоряться пульс.
– Хисп? – слегка испуганно спросила эльфийка, остановившись от меня в паре шагов.
– Иди, спи, я сейчас, – это все, что я смог прохрипеть.
Старательно обойдя Ушастую стороной, я слегка пьяной походкой спустился на первый этаж, где отыскал комнату для гостей и рухнул на стоящую там кровать. Уснуть, естественно, было попросту невозможно, надо было сначала успокоиться. Для этого я выбрал полуторачасовую тренировку, под конец которой меня стало шатать от усталости. Солина до сих пор занимала лидирующее место среди моих мыслей, но уже в более ослабленном варианте. Вполне собой довольный, я принял душ (хорошая ванная комната, современные бы обзавидовались) и только тогда опять завалился в кровать. Хорошо! Вот, пожалуй, и все, что можно было сказать о моем теперешнем состоянии. Немного повертевшись в кровати и найдя удобную позу для сна, я стал стремительно засыпать.
Где-то что-то стукнуло. Открыв глаза, я приподнялся в кровати.
– Хисп? – удивленно спросила Вира.
– Ты что здесь делаешь? – не менее удивленно ответил я.
– Убираюсь, а ты?
– Сплю.
Некоторое время мы просто тупо друг друга разглядывали.
– А ты чего на ночь глядя убираешься-то? – Мысли отчаянно буксовали.
– На ночь? – недоуменно спросила девушка. – Хисп, уже середина дня.
– А-а-а… – Это все, что я мог сказать, обратив, наконец, внимание на заполненную светом комнату – солнечным светом, льющимся непосредственно из единственного окна в этой комнате. Терпеть ненавижу, когда такое начинает происходить. Проспал много, а отдохнул чуть-чуть. Состояние было совершенно разбитое. Впрочем… пошло оно все к такой-то матери. – Вира, потом здесь уберешься, я еще хочу поспать.
Сказав это, я повалился на кровать и с головой накрылся одеялом. Я. Хочу. Спать.
В этот раз время шло наоборот. Когда проснулся, показалось, что проспал как минимум пару дней, но нет. В комнате все так же светло, а это значит, что еще даже вечер не наступил. Смутно помня о приснившейся Солине, я вылез из-под одеяла и тут же ткнулся носом во что-то мягкое.
– О! Проснулся наконец! – Слова были произнесены моим самым любимым в этом (да и в том) мире голосом.
Чем-то мягким оказалась грудь… эх… или я стал просто так остро на все реагировать, или кто-то проверяет мою выдержку – природа, например. Отстранившись от Ушастой со сдавленным стоном отчаяния, я забился под одеяло.
– Хисп? С тобой что?
– Изыди. – Мой голос из-под одеяла звучал глухо и печально.
– Да что с тобой? – сказав это, девушка рывком сдернула с меня одеяло.
Ай-яй-яй! Как это было неосмотрительно с ее стороны, я ведь спал один.
