– Ты чего? – спросила Вика, заглядывая мне в глаза и убирая ладошку в карман легкого плаща.
– Да так… Думал, опять подеремся.
– С кем? С Ахметом?! – она рассмеялась. – Да он мухи не обидит! Кроме девчонок его, еще, может быть, пиво только и интересует!
– Ну, настроен он был весьма решительно.
– Да, это поза такая. Надо же авторитет поддерживать! Пойдем!
Я открыл пиво и, догнав Вику, приложился к бутылке.
– Решил сразу добить? – улыбнулась она.
– Да, а чего тянуть кота за хвост.
– Неплохое, кстати.
– Ну, я не специалист. Мне темное больше нравится. Это пресное какое-то.
– На вкус и цвет товарища нет!
– Это да…
Пока дошли до остановки, у меня осталась еще половина бутылки, и я спросил у Вики:
– Будешь?
Она смутилась:
– Н-нет, спасибо…
Я выкинул пиво в мусорный бак, за что был вознагражден странным взглядом не только от Вики, но и некоторых будущих попутчиков, и мы сели в подъехавший троллейбус. Заняв места на заднем сиденье, мы проехали вместе целых две остановки, после чего я уступил место зашедшей бабульке, и дальше просто исподтишка наблюдал за Викой.
Можно ли назвать ее красивой? Да нет, скорее – обычной. Да, она была спортивная, но вот лицо… И без того широкое, с резко выдающимся вперед длинным носом, оно казалось еще шире из-за зачесанных в тонкий черный хвостик волос. Дело немного исправляли большие, ярко-голубые глаза, но все равно до общепризнанных эталонов ей было как до Москвы пешком.
Я задумался, что будет, если ей распустить волосы, сделать челку…
– Моя остановка, – сказала она, вставая, и проходя мимо к выходу.
– Пока, – попрощался я.
Я помахал Вике рукой, когда трал отъехал от остановки, встретился с ее очередным странным взглядом, и сообразил: надо было выйти следом и проводить ее. Олень, что еще скажешь.
До дома я в очередной раз поливал себя грязью, попутно вспоминая, когда же именно я стал таким оленем. Наверное, после второго переезда. Мы ведь не местные, сюда приехали к бабушке, а до этого успели поменять целых пять городов, постепенно перебираясь все ближе и ближе к Европе, пока не осели в Волгограде. До сих пор с удовольствием вспоминаю Камчатку и детство, сопки, которые облазили от и до, показывая их девчонкам и хвастаясь придуманными «боевыми подвигами», прыгая по окопам с пластиковыми автоматами и пистолетами. Потом было Приморье, Спасск и Уссурийск, между которыми мы метались, как пьяный веник. Стоило мне сдружиться с кем-нибудь в школе, как мы переезжали. Примерно в это время я забыл, что такое девчонки и как с ними общаться – все время уходило на выяснение, кто кому даст в нос и учение уроков. В 8 классе мы приехали сюда, и за примерную учебу отец купил мне на день рожденья виртуальный кокон. С тех пор я стал хуже учиться, настоящих друзей в школе так и не завел, а все время проводил в Барлионе. В школе одно время было тяжело – до тех пор, пока в 9 классе заводилы не поняли, что школу надо заканчивать, и желательно – с хорошими оценками. А путь к хорошим оценкам лежал через мои домашние работы и мой вариант контрольных. Я не давал списывать, но когда Аня, очень красивая девочка, попросила, не отказал. В итоге, через нее, моя тетрадь пошла гулять по классу, и когда я решил ее забрать перед уроком, Аня невинно захлопала глазами и ответила:
– У меня ее нет, я Игорю дала.
Я подошел к Игорю, и как всегда, прямо заявил:
– Дай тетрадь!
– А ты найди!
Я начал искать, и ее, естественно, не было. Я полез в его портфель, и нарвался на подачу. Когда нас разняли, я провозгласил:
– Никому больше не дам списывать!
Управу на меня нашли быстро: когда я действительно не стал давать тетради, вплоть до драк, позвали Макса. Он сел рядом на перемене, и сказал:
– Сань, ты домашку сделал?
– Сделал, – как всегда, сказал правду я.
– Дай мне, пожалуйста.
– Не дам, – помотал головой я, глядя на сжавшийся после моего ответа кулак. Макс не был самым сильным и здоровым в классе, но он был самым авторитетным.
– Я верну перед уроком, – сказал он. – Обещаю.
Я глянул ему в глаза, и понял: побьет, причем сильно. Естественно, я очканул, и с тех пор мои тетради были общим достоянием. Но были и положительные аспекты: меня не били, не задирали, всегда возвращали их вовремя. Более того, как-то меня задели из другого класса, и наши тут же стали за меня горой, быстро объяснив парнишке, что ему надо срочно пиликать в медпунт, останавливать кровь из разбитого носа, иначе стемнеет, и дорогу придется освещать фонарями. Я даже более-менее подружился с Игорем, который был заводилой всех жестоких приколов, свойственным школьникам, обвыкся с его грубым юмором, и даже в чем-то перенял его. В то время я уже все свободное от школы время проводил в Барлионе, отвлекаясь только на домашние задания.
В десятом и одиннадцатом у нас в школе была крепкая компания из четырех человек, которые более-менее увлекались учебой. В Барлиону, кроме меня, играли только мажоры, а со мной никто из них не общался. Девчонок в классе было всего четыре, и все они интересовались в основном, мажорами. Вот таким образом получилось, что весь мой опыт общения с противоположным полом сводился к последним воспоминаниям, в третьем классе, и это было явно недостаточно для адекватного поведения на попытках свиданий или в смешанных компаниях. Даже если девушка интересовалась мной первой, я очень быстро умудрялся ее разочаровать – нерешительностью, угрюмостью, оторванностью от жизни, неумением делать комплименты и красиво врать.
Вика, похоже, как раз стала очередной разочарованной жертвой моих комплексов. Чего она во мне нашла: метр с кепкой (во всех классах, где я учился, на физкультуре по росту стоял предпоследним), телосложение – хотелось бы, конечно, сказать, что спортивное, но оно все-таки – худощавое, глаза узкие и карие, уши – немного торчащие, морда страшная, волосы – нечёсаные.
Как-то незаметно, за этими не самыми веселыми рассуждениями, я добрался до дома.
Не во мне, наверное, все же дело, а в том, о чем Вика сразу завела разговор, решил я, заходя в комнату. Анастария, вот что ее заинтересовало. Наверняка у самой какой-нибудь постер дома, хочет его переделать.
– Саша, иди кушать! – позвала мама.
– Принесешь, ма? Я за уроками поем!
– Хорошо, сейчас!
Я быстро отодвинул монитор вглубь стола, поставил подальше клаву, и вытащил пару тетрадок, стараясь особо не дышать.
Операция «Конспирация» прошла успешно, и мама, оставив поднос с едой, со словами «умница» вернулась на кухню.
«Умница» тем временем свернул тетрадки, за две минуты закинул еду в яму желудка, взял виртуальный шлем и вытянулся в коконе.
