Адъютанту задумчиво-загадочный вид подопечного не понравился, и он поспешил отвлечь императора Франции от размышлений:
– Гвардия идет, Ваше Величество!
Да, для того они и прибыли в захудалую деревушку близ Гавра, чтобы проводить «старых ворчунов» к новым подвигам. Правда, Наполеон подозревал о желании генерала Тучкова заодно и показать императора людям, дабы избежать пересудов и слухов о подмене «маленького капрала» двойником. Кому, как не гвардейцам, знать его? Да и сам помнит в лицо каждого. Почти каждого – потери в Русском походе оказались столь велики, что пришлось набирать пополнение из такого сброда…
Суровые знакомые лица. Обветренные и загорелые. Слегка располневшие на союзнических харчах. А еще недавно… И тут же будто острая заноза воткнулась в грудь, а мерзавка-память нарисовала совсем иную картину…
Обмороженные калеки, еле-еле передвигающие ноги, обессилевшие от скудного рациона из сальных свечей, сдобренных вместо соли остатками пороха. Праздник выдавался, когда падали кони в артиллерийских упряжках и удавалось сварить жилистое, пропахшее потом и дымом, но такое восхитительное мясо. Не всегда получалось – преследующие отступающую армию русские гусары немедленно устраивали обстрел стоянки из чудовищных дальнобойных ружей, в первую очередь выбивая добровольных поваров.
Ели на ходу. Даже императору приходилось пробовать сырую конину. Иногда. Вот потому «старые ворчуны» до сих пор вздрагивают при виде пятнистых гусарских мундиров, а едва заметив вдалеке островерхие суконные шапки Красной Гвардии – впадают в панику. До сих пор…
Сопровождающий гвардейцев бородатый казак по всем правилам отсалютовал союзному императору саблей и, не слезая с коня, доложил по-французски:
– Первый батальон Бобруйского пехотного полка следует на посадку, Ваше Императорское Величество.
Наполеон удивленно округлил глаза. Дикий азиат, один из тех, чьим именем пугали Европу, свободно изъясняется на языке Вольтера и Руссо? Воистину что-то неладное творится в мире.
Удивился, и не сразу осознал неправильность и странность названия полка. Опомнился через минуту:
– Почему Бобруйский?
Казак ответил с улыбкой:
– Повелением Его Императорского Величества Павла Петровича, наиболее отличившимся из ваших полков дано право именоваться названиями тех мест, где сей подвиг имел место быть. Помните то славное дело, Ваше Величество?
Еще одна шпилька от русского царя, замаскированная под роскошный букет роз. Помнил ли Наполеон дело под Бобруйском? Как не помнить, если именно там его гвардия получила оплеуху от так называемого народного ополчения, поддержанного восемью сотнями ракетных станков и двенадцатью батареями гаубиц. И позднейшая информация, что под видом вооруженного народа выступили отборные егеря, не смогла сгладить постыдное чувство бессилия при бегстве.
Какие же еще названия дал полкам император Павел? Любые – ткни пальцем в карту, и вот оно, новое имя для полка. Брест-Литовский, Янов, Пинск, Уручье, Ляховичи… и многие другие, труднопроизносимые для любого француза.
– Вы свободны, господин казак. – Наполеон отвернулся, потеряв интерес к бородатому азиату, и надолго замолчал, разглядывая приготовленные к легкому завтраку закуски на походном столике.
Не торопясь наполнил высокий бокал содержимым оплетенной лозой бутылки, только собрался поднести его к губам, как был вынужден оглянуться, привлеченный криками за спиной. Французский гвардеец с выдающимся носом и мелкими чертами лица, какие часто случаются у обладателей прованской и гасконской смешанной крови, выскочил из строя и побежал к императору, на ходу размахивая руками.
Внимания он добился, но вот в остальном потерпел неудачу – стрелы конных калмыков приданного Бонапарту почетного конвоя оказались проворнее беглеца, превратив того в подобие подушечки для иголок или дикобраза из Нового Света, и перед императором упал уже покойник. Маленький бумажный шарик выкатился из ослабевшей руки… Письмо?
На всякий случай Наполеон наступил на смятый комок и присел на колено, делая вид, что рассматривает мертвеца.
– Гаспар Моле был со мной в Египте.
– Что не помешало ему покушаться на вашу жизнь, Ваше Величество, – адъютант ногой отшвырнул длинную стальную спицу, выпавшую из рукава гвардейца. – Разрешите убрать тело преступника и провести допрос его сослуживцев?
Император поднялся, незаметно опустив бумажку за отворот сапога, и отмахнулся:
– Я уверен, что это единственный, кого смогли подкупить англичане, а остальным же нет оснований не доверять.
– Увы, Ваше Величество, я вынужден настаивать на своей просьбе.
– Делайте что хотите, господин капитан.
– Это не от желания зависит, Ваше Величество. У нас инструкции.
Уж в этом император не сомневался – русское министерство государственной безопасности славилось умением подбирать исполнительных, но склонных к разумной инициативе офицеров. К нему наверняка приставили не самых худших, и они завтра же докопаются до истины. Ну а сегодня его день!
– Не буду мешать, господа!
Происшествие ничуть не испортило Наполеону аппетит, и он вернулся к обделенному вниманием столику с завтраком. Даже лучше, если все отвлекутся на расследование, – никто не помешает прочитать злополучную бумажку, стоившую жизни хорошему солдату.
Его Величество, увлеченный замечательным сыром из русского города Вологды и вишневой наливкой из подмосковных садов князей Долгоруковых, заботился о возможности тайком от адъютантов изучить послание и не следил за происходящим за спиной. Меж тем там творились весьма занимательные вещи – офицеры, шепотом переговариваясь, осматривали тело несостоявшегося злоумышленника. Причем они не старались обнаружить что-то новое, а, скорее, пытались убедиться в отсутствии искомого.
– Как вы думаете, Павел Сергеевич, он успел передать? – Лейтенант с такими же петлицами, что и у капитана, вглядывался в каменистую площадку, очищенную и выровненную перед установкой императорской палатки. – Потеряться не могло?
– Это вряд ли, Ипполит Дмитриевич, – старший по званию пригладил усы и показал глазами на подопечного. – Иначе с чего бы такая нарочитая невозмутимость? Наша мышка унюхала кусочек сыра.
– Хотелось бы так, – откликнулся лейтенант. – Иначе будет стыдно перед Михаилом Касьяновичем.
Капитана Нечихаева, с недавних пор назначенного на должность куратора от ведомства Александра Христофоровича Бенкендорфа, в войсках знали и уважали. И вовсе не за то, что его расплывчато обозначенные обязанности позволяли манкировать мнением многих генералов… нет, не за это. Гусар Ахтырского полка стал известен как самый молодой георгиевский кавалер еще в далеком восемьсот первом году, прославился в морском сражении у Мальты, отметился в Хивинском походе, да и о славных делах нынешней кампании много писали в газетах. Идеальный пример для подражания!
