— После ужина тебе звякну, — сказала она.
— Пока. Мне очень жаль, что так вышло с канарейкой. Она была такая милая, — добавила Джуди.
Я закрыла за ними входную дверь и, возвращаясь, встретила в коридоре маму.
— Мам, можно мне тебя о чем-то спросить?
Я понимала, что это глупо. Понимала, что нелепо и смешно. Но этот вопрос так и вертелся у меня на языке.
Мама, я странная? У меня есть какие-то злые чары?
Она с прищуром посмотрела на меня. Глубоко вздохнула и наконец произнесла:
— Н-ну… да. Да, есть.
Глава XI
ТОЛЬКО ЭТОГО НЕ ХВАТАЛО…
— Что?!! — ахнула я.
— Да, — невозмутимо кивнула мама. — А каждую ночь, когда ты засыпаешь, я беру свою метлу и летаю на ней в Кливленд!
Она засмеялась.
Я молча смотрела на нее, открыв рот.
Она ласково положила руку мне на шею пониже затылка, как делала раньше, когда я была маленькая.
— Мэгги, как тебе такое только в голову могло прийти?
Я с трудом сглотнула.
— Понимаешь…
Я задумалась. И решила, что все равно когда-нибудь придется все ей объяснить, так почему бы не сделать это сейчас?
И я рассказала маме про гадалку и про ярмарку, и о том, как с тех пор Джеки поддразнивает меня. И как на меня вдруг без всякой причины напал кот Джуди.
— Но сама ты ведь знаешь, что ты совершенно нормальная девочка, никакая не колдунья и не ведьма, правда? — сказала мама.
— Да я-то знаю, но…
— И потом, если уж ты обладаешь какими-то злыми чарами, почему ты не использовала их раньше? Почему начала только два дня назад? Прожила тринадцать лет, и вдруг выясняется, что ты несешь в себе зло!
— Все правильно, — согласилась с ней я. — Сама не знаю, почему эта женщина на ярмарке так меня расстроила.
— Она просто решила немного пошутить, — сказала мама. — Где твое чувство юмора, Мэгги? Последнее время ты стала уж слишком серьезной. Тебе надо немного расслабиться.
Я уже готова была согласиться с ней, но тут мой взгляд упал на нижнюю полку с книгами.
— Мама, эти книги… — указала я.
Мама вздохнула и снова положила ладонь мне на шею.
— В колледже я писала курсовую работу по нетрадиционным верованиям. Я тебе говорила, не помнишь? И эти книжки остались у нас с тех времен.
— A-а. Понятно.
Теперь уже я почувствовала себя круглой идиоткой.
— Извини, мама. Я больше никогда не буду заводить об этом разговор. Я знала, что это глупо, но…
Наверху, в моей комнате, зазвонил телефон.
— Пойду отвечу. Позовешь меня обедать, ладно? — сказала я и взлетела вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.
Успев схватить трубку после третьего звонка, я пропыхтела:
— Алло?
Звонила Джеки. В голосе ее звучала паника.
— Мое ожерелье… — выдохнула подруга. — Ты забыла мне его вернуть!
— Что? Ничего подобного, — возразила я. — Я тебе его отдала. Ты что — не помнишь?
— Этого не может быть! Как ты могла мне его отдать, если у меня его нет?! — выкрикнула она.
— Джеки, успокойся, — тихо сказала я. — Я точно знаю, что я тебе его вернула. Давай попробуем вспомнить…
У меня его нет! — резко повторила Джеки. — Ни в куртке, НИ в рюкзаке. Оно должно быть где-то в твоей комнате. Мэгги, поищи, ладно? Поищи его.
— Да, конечно.
Повернувшись, я оглядела комнату. На туалетном столике нет… на кровати — нет… на письменном столе — нет.
Я постаралась вспомнить, как выглядела Джеки, когда она выходила от меня. Ожерелье было на ней. Я была уверена, что оно висело у нее на шее.
— Нет, я его не вижу, — сказала я в трубку. — Оно было на тебе. Я точно помню.
— Найди его, Мэгги! — взвизгнула Джеки. — Ты должна его найти, пожалуйста!
На следующее утро в перемену я столкнулась с Гленом.
— Куда идешь? — спросила я.
— В спортзал, — ответил он. — А ты?
— На испанский, — зевнула я. — Как твоя нога?
— В порядке. Мне повезло. Все шесть пальцев целы! — пошутил он и улыбнулся.
Мы пробились сквозь толпу. Наша городская средняя школа слишком маленькая для такого количества учеников. На переменах по коридорам словно мчатся испуганные стада бизонов.
Я опять зевнула.
— Извини. Вчера легла после полуночи — все уроки делала, — я покачала головой. — Сегодня вечером отборочный конкурс в балетную труппу, а я в такой форме. Еще, чего доброго, зевну прямо судьям в лицо.
Глен передвинул рюкзак на плече.
— Трусишь?
— Да, — призналась я. — Хоть и знаю, что шансов у меня немного. Джилли гораздо лучше меня. Она потрясающе танцует.
Глен задумчиво кивнул. Потом протянул руку и серьезно пожал мою.
— Удачи тебе, — сказал он. — Сломай ногу. Это так говорится, чтоб не сглазить.
Я засмеялась.
— По-моему, так говорят только актерам. А сказать такое танцору — это как-то не совсем…
Он махнул мне и, бросив: — «Еще увидимся», — свернул за угол.
Я пошла вместе с толпой, думая о балетном конкурсе. Зачем мне в это соваться, спросила я себя. И сама себе ответила: потому что теперь я другая — смелая, решительная.
В свой день рождения я поклялась себе, что стану другой. Что не буду больше такой робкой, стеснительной. И буду добиваться того, чего хочу.
Вот почему у меня не было выбора. Я должна была вечером пойти на этот конкурс.
Свернув за угол, я направилась к лестнице. Я находилась на втором этаже, а урок испанского проводится в кабинете иностранных языков на первом этаже.
Ухватившись за поручень, я начала спускаться по крутым кафельным ступеням. И, сделав всего один-два шага, увидела на середине лестницы Джилли.
Внезапно меня охватило какое-то странное чувство. В руках началось покалывание. Ладони чесались, будто отходили после онемения. А потом вдруг начали гореть. Словно огнем заполыхали.
Я постаралась не обращать внимания.
— Привет, Джилли! — окликнула ее я.
Но она не услышала. Растолкав ребят, я пробилась к ней.
— Джилли! — я легонько хлопнула ее по плечу и вдруг ее руки взлетели вверх, как две вспорхнувшие птицы.
Потом я увидела, как ее туфли соскользнули со ступеньки.
Увидела, как глаза округлились в испуге, как приоткрылся рот. Ее пронзительный крик разнесся по лестнице.
