Младший капрал тихонько выругался.
— Мы не можем вот так всё бросить! — зашептал он. — Уходить? Ты сказал, они собираются уходить? Куда? Зачем? Зачем их столько здесь? Мы — гвардейцы!
«А они — белгрские монахи», — мелькнуло в глазах арбалетчика, но он промолчал, кивнул неохотно. Спросил, бегло оглянувшись на дом:
— Какой план?
Капрал не успел ответить.
Сперва приглушённо, едва различимо, а потом всё громче и громче застучало по мостовой, и из-за поворота показались трое бегущих. Последний отставал — сапоги на его ногах болтались и скорее мешали. Остановившись у ворот, двое дожидались третьего.
Один, упёршись руками в колени, всё не мог отдышаться.
— Стар я уже стал… бегать… по улицам…
— А ты как хотел? Волка ноги кормят. — Второй приплясывал от нетерпения. Оглядывался на дом. — Темно там что-то.
— Нам же лучше. Войдём и выйдем, чего уж проще?
— Ой ли… — с сомнением протянул тот.
Третий подбегал, пытаясь на ходу плотнее натянуть сползающий сапог.
— Другой! Другой хватай! А то оба сейчас растеряешь! — крикнули вдруг ему из-за спины, и он упал, споткнувшись, покатился через голову. Толпа оборванцев, вышедшая из переулка, грянула хохотом.
— А чтоб вас! — Сапоги один за другим отправились в полёт через всю улицу. — Чего припёрлись? — Босой, он не спешил подниматься.
— Того же, что и вы. Громить белгрских ищеек, — ответил, подбоченившись, их предводитель.
Младший капрал и арбалетчик, внимательно следившие из подворотни, переглянулись.
— Кхм… Почтеннейшие!
Марк, судя по всему, просто забыл про неё. И неудивительно — дел у него было невпроворот.
Сперва с утра до позднего вечера кабинет его не покидал дворцовый лекарь, а мальчишки-подмастерья в длиннополых робах с широченными рукавами все бегали за чем-то в город и на кухни. Рокти покрутилась было в замковых коридорах, но снующие туда-сюда ученики лекаря скоро начали глядеть на неё косо, и ей пришлось ретироваться.
Вернувшись к конюхам, она села у окна и тупо смотрела на суету у главных ворот. Празднества начались хлопотно. Там все толпились, сменяя друг друга, какие-то люди. Одни уходили, их место занимали следующие, но все они хотели одного — видеть короля, поговорить с ним, пожаловаться на свою судьбу или даже просто прикоснуться. Многие верили ещё в силу исцеления, дарованную монархам.
Гвардейцы охотно разговаривали с просителями — специальное окошко оставалось постоянно открытым, — но за порог не пускали никого. Когда то один, то другой ученик лекаря бегом, смешно, по-женски поддерживая полы своего платья, и совсем не по-женски сверкая пятками, пересекал двор, чтобы выйти в город, то наружу сперва выходили гвардейцы с алебардами, расчищая мальчишке проход. Обратно же его запускали, отпихивая древками всех желающих просочиться следом.
Рокти скоро устала наблюдать за воротами. Бессонно проведённая ночь дала о себе знать — она сперва опёрлась на локоть. Локоть начал съезжать по столу — едва-едва, чуть заметно, и скоро она лежала, дыша глубоко и ровно.
Дед Гнат, следивший за ней всё это время, покачал головой, отложил в сторону башмак, который взялся было починять.
— Эх, молодёжь, молодёжь, — ворчал он, укрывая её плечи жёстким, собачьей шерсти, одеялом, — ночь не спите, носитесь, чёрт его знает где. Пацана мне взбаламутила, всё до утра тебя искал, иде ты есть, да куда делась. Виноватым, слышь, себя посчитал за то, что в ктране усомнился. Прощения просить удумал. А что ктрана найти неможно, пока сам он того не захочет, не смекнул, башка реповая. Ты вот спишь тут. — Кряхтя, он уселся обратно, зажал башмак меж коленей, набрал полный рот гвоздей, и речь его стала почти неразборчива, — а он на работе, небось спит, негодник.
Поднялся деревянный молоточек… И тихо-тихо опустился. Дед посидел ещё чуть, хмуро глядя из-под насупленных бровей, а затем, побросав инструмент в деревянный ящик, вышел со всем своим добром на улицу — сидеть на ступеньках невысокой лесенки.
В комнатушке стало так тихо, что показалась из норы мышь. Дёрнув носом, поведя круглыми розовыми ушками, сделала шаг, два на середину комнаты и, уже не боясь ничего, побежала по полкам, сундукам да корзинкам искать себе пропитания.
За окошком вечерело, потянуло прохладой, вернулся с улицы дед Гнат, но лишь когда загремел посудой, собирая ужин, примчавшийся из кухни поварёнок, Рокти проснулась.
Проснулась внезапно, вскочила — одеяло упало с плеч на пол. Затуманенный взгляд охватил всю комнатушку и вернулся к окну — на небосклоне сияли первые звёздочки.
— Проклятье! — Прыжком выскочив за дверь, она не слышала уже, как звал её обратно и грозился сам съесть её пайку дед Гнат.
Ей не пришлось бежать до самых покоев главнокомандующего. Она застыла как вкопанная посреди коридора, когда наткнулась на его след. Его и ведьмы. Наина была в порядке — на минуту Рокти испытала облегчение. Но потом развернулась и помчалась дальше.
Они взяли экипаж. Покидая дворец, Марк забрал с собою Рато и того, за кем весь день ходили лекари. Всё, что она могла уловить, запах старости. Запах, который невозможно перепутать ни с чем. Возницей был сам Марк. Рокти и на минуту не задержалась, чтоб увидеть, где переступали копытами кони, где стоял Марк, помогая ведьме забраться в карету, где он сделал два шага, чтобы после самому влезть на козлы. Она помчалась дальше, по следам колёс, полагаясь уже только на зрение, и скоро выбежала к южным воротам. Ими пользовались не часто, много реже, чем другими тремя, поскольку ворота вели прямо на пустоши, к череде холмов за рекой.
Там, однако, стоял непременный караул.
— Откройте! — скомандовала она, срывая, разворачивая заправленную за обшлаг охотничьей курточки грамоту. — Вот, это подпись главнокомандующего и его печать, — она сунула грамотку под нос одному, затем другому, — мне надо к нему, надо догнать его!
Двое у ворот переглянулись неуверенно. Наконец один ответил:
— Прошу меня простить… но все ворота заперты. И будут заперты до самого рассвета. — А затем веки его дрогнули, расширились зрачки, а запах, крепкий мужской дух, чуть, едва уловимо изменился. — Прямым распоряжением главнокомандующего.
— Ты лжёшь! — отшатнулась Рокти, — Ты лжёшь! — она успела сделать ещё шаг назад, прежде чем гвардеец поймал её за руку.
— Сюда, — второй открыл уже дверцу узкой и тесной караулки.
— Прости, — здоровый бугай, он вовсе не замечал её отчаянных попыток вырваться на свободу, — посиди тут до утра. Последнее, что нам нужно, так это паника во дворце.
Взвизгнув, она попыталась укусить его.
— Сука! — вскрикнул он, но, вместо того чтобы отдёрнуть ладонь, двинул изо всех сил в зубы.
На пол караулки Рокти упала, отплёвываясь своей и чужой кровью.
