Это был криогенный гроб, полностью герметичный, с климат-контролем, медик-ботом и системой возврата — наноквантовым двигателем. Только землю, традиционную в гробах лордов-вампиров, в нем заменяла жидкость криогена.
Гроб погрузили на шаттл, закрепили на стреле пусковой установки.
Потом в ЦПУ начали последний отчет. Открылась брешь в рукотворной атмосфере планеты, шаттл занял отведенное ему «окно» и вышел на орбиту. Оттуда он произвел «выстрел» и гроб с женой Шерхана растворился во вселенском мраке.
Орбита Марса полна не только мусора и обломков. Она ровными порциями поделена между частными и государственными спутниками. Одни служат трансляторами и метеозондами, другие несут на себе арсенал, сравнимый с армией средних размеров.
Но есть еще спутники-нелегалы, чьи регистрационные номера и полетные траектории — тщательно охраняемая тайна. В поле зрения одного из таких спутников и попал криогроб.
Бортовой баллист-компьютер перехватил траекторию полета неизвестного объекта. Тепло- и визуалсканеры сравнили полученную информацию с эталонами. Секунды ушли на обмен данными. После чего спутник-робот получил указание задержать объект.
Компьютер диагностировал тип двигателя. Навел ЭМИ-орудие, учел упреждение, настроил силу импульса. И выстрелил.
Ракета-ловушка, несущая на себе необходимый заряд, разорвалась над объектом. По космосу растекся кисель энергетического поля. Двигатели гроба какое-то время боролись с тормозящим импульсом, но мощность удержания была больше. Гроб завис в пространстве, а потом стал медленно плыть в сторону спутника. А там уже проходил стадию расконсервирования стыковочный шлюз.
5
Ангажемент был отборным. Кроме Терцио, в зале собрались старейшие члены клана. Умудренные, опасные, сильные. Они не тратили слов попусту, зная цену молчанию, слову и действию. Они привыкли к последнему, зная, на что способны.
Всего девять персон. Девять высших иерархов клана. И десятый — Шерхан. Он же Ян Ватек, он же каинит, истинное имя которого лучше никому не знать. Он стоял в некотором отдалении, скрываемый тенью от колонны. Его глаза хранили спокойствие сытого хищника. В углу рта тлела сигарета. Он ждал. Ждал драматургически выверенного момента, когда стоит вступить. И ожидание это лишено было ненужного нетерпения. Наоборот, айсберг по сравнению с Шерханом показался бы ужасно суетным.
Он осматривал собравшихся, пытаясь понять, на кого стоит реально рассчитывать в грядущей борьбе. И видимое не утешало его.
Иерархи старели вместе с ним. Сейчас они не прятались за лживыми личинами своих мирских «я». Они были открыты, просто светясь усталостью, которую принес им возраст. Былая хватка ушла. Шерхан пытался понять, что осталось от прежней мощи клана. И результаты анализа не вселяли в него оптимизм. Он думал, насколько оправданным может быть убеждение, насколько эффективным хирургическое вмешательство. Клан не может позволить себе быть вялым и бесхребетным. Он должен быть чист и свеж, как только что родившийся младенец. Tabula rasa.
Иерархи шептались на языке каинитов. Слова были тяжелы и неповоротливы, как камни на дне горной речки. В их стремнине путались суждения и принципы. Пожалуй, это было лучшее, на что мог надеяться Шерхан.
Но все же он медлил. В тайных альковах под потолком прятались его убийцы под предводительством Дагота. По первому сигналу они были готовы нанести обезглавливающий удар. Но Шерхан медлил. Он стоял и слушал речи тех, кого когда-то обратил и сделал своими ближайшими соратниками.
Терцио ощущал сомнение, исходящее от Ватека. Ему это не нравилось. Когда люди его полета, такие как Шерхан, позволяют душевной сумятице главенствовать над разумом, мир начинает рушиться. А этого допускать никак нельзя.
Наконец тягостные минуты ожидания прекратились. Шерхан вышел из тени, подняв руку в приветственном жесте. Собравшиеся ответили ему поклоном. Он в последний раз оглядел их всех и начал:
— Вы знаете, по каким причинам вас здесь собрали. Поэтому не будем понапрасну тратить время. Грядет война. За моим кланом начнется охота. Право кровных уз, связывающее нас, обязывает вас присоединиться ко мне. Но я не требую от вас соблюдения клятвы. Я не скрываю от вас, что придется убивать себе подобных. Кодекс каинита строг по этому поводу. Те из вас, кто считает, что не способен больше воевать, могут уйти. Преследовать никого я не буду.
Вперед вышел седой старец, борода которого была ровно разделена на два толстых хлыста.
— Шерхан, я только хочу узнать, что питает тебя надеждой?
— Воля. Инстинкт самосохранения. Вера в самого себя. Я привел достаточные причины?
— Для меня — да. Но нас здесь девятеро. Каждый из пришедших на твой зов давно живет своей собственной жизнью. Мы отдалились от дел клана. Да, верно, что мы все связаны родовой клятвой, но кто теперь вспомнит об этом.
В диалог вступил второй вампир. Его голый череп матово блестел от покрывающих его татуировок.
— Ты совершил страшное преступление, карающееся смертью. Ты поднял руку на основу основ. И хочешь, чтобы мы тебя поддержали? До каких пор будет простираться твоя… наивность?
— Я кажусь вам наивным?
— Да. И еще беспредельно глупым. Ты скажешь нам, что мы не знаем все твои мысли и не постигли твои планы. Но в этом нет необходимости. Род сотрет тебя в порошок. Ты принес своей Семье только одни проблемы.
Шерхан выплюнул окурок и зло затоптал его.
— Все ваши опасения проистекают из вашей закоснелости. Роду нужна свежая кровь. Потрясения. И я стану таким потрясением.
— Шерхан, одумайся, пока не поздно. Повинись.
— Никогда. Я или умру, или выйду победителем. Tercium non datur. Я все сказал. Теперь ваш выход.
Терцио сделал шаг вперед, включаясь в триалог:
— Мое мирское имя Терцио Спатта. Я — пятый Архонт, Хранитель Кармы. Я присоединяюсь к тебе.
Шерхан криво улыбнулся.
— Я — Нунцио Тальви, лорд-оружейник. Я присоединяюсь к тебе.
К Шерхану присоединились еще двое — итого четверо из девяти принцев клана согласились опустить свои головы на плаху Патриаршего суда. Остальных же ждала незавидная участь жертв чистильщиков Шерхана.
Закрыв преданных лордов силовым щитом, Шерхан отдал приказ об атаке.
Дагот и его охотники нанесли удар с ювелирной точностью. Ни один из вампиров не успел поставить защиту. Они были убиты быстро и безжалостно.
Терцио поднял бровь:
— Все так просто, Шерхан? Ты даже не дал им второго шанса.
— Педагогика, Терцио, простая педагогика. Ни у кого из нас не будет второго шанса. Это мы должны понять сейчас и никогда не забывать об этом. Идем, нет времени чесать языками.
Терцио сидел напротив Шерхана, откинувшись на спинку сиденья. Все пассажиры «линкольна» хранили молчание. Ватек и Тальви курили, трое других вертели в руках фетиши, осматривали ногти, просто думали.
