Вскоре звуки рогов повторились значительно ближе, и из-за ближайшего горного отрога вылетела охота. Стучали копытами кони. Трубили рога. Свистели в воздухе арканы и плети. Бешено лаяли огромные собаки. Но охотники гнались не за дичью. Сердце де Пейна похолодело, когда он увидел, что охотники гонятся за бегущими людьми.
Убегающих было трое, а гнались за ними не менее тридцати всадников. И беглецов как раз настигали. Вот один из них поскользнулся и упал, и псы тут же догнали свою жертву и накинулись на нее. Но человек сумел подняться и расшвырять нескольких остервенелых псов, отбиваясь от свирепых собак мечом. По точным движениям этого воина было видно, что он опытный мечник. Но передний охотник на крупном гнедом коне на всем скаку пронзил его в спину копьем. Человек бессильно всплеснул руками и, словно тряпичная кукла, рухнул лицом вниз, и яростные собаки тут же принялись терзать поверженного. Но двое других преследуемых все еще продолжали бежать.
Взгляды шампанских рыцарей устремились на Гуго. Всем стало ясно, что настал момент, когда командиру отряда надлежало действовать незамедлительно. И Гуго решился. Он произнес громко, так, чтобы слышали все:
– Кем бы ни были те бегущие и их преследователи, мы должны прекратить эту бесчестную травлю. Во имя Господа нашего и славы Шампани, остановим произвол! Поднимайте щиты, опускайте копья, трубите в рога! Вперед же, добрые рыцари! За Шампань!
– За Шампань! – ответил де Пейну хор голосов.
И через минуту бешенной скачки отряд рыцарей графа Шампанского перерезал дорогу неизвестным охотникам, железной изгородью из острых наконечников нацеленных копий отгородив их от такой уже близкой добычи. Охота расстроилась. Взмыленные кони на всем скаку остановились, взлетев на дыбы. Собаки завыли и зарычали, а преследуемые укрылись за спинами нежданных спасителей, сели на землю и, тяжело дыша, переводили дух.
– Кто посмел встать у меня на дороге? – вопросил громоподобным голосом широкоплечий человек, сидящий на великолепном высоком гнедом жеребце. Полумаска дорогого позолоченного шлема скрывала большую часть лица всадника. Был виден только массивный подбородок и кривящийся от гнева рот в обрамлении тонких губ. Развевался по ветру вышитый золотом плащ, сверкали самоцветы на сбруе коня. Именно этот знатный рыцарь только что заколол копьем в спину одного из бегущих. Но де Пейн не растерялся, он гордо выпрямился в седле и произнес:
– На вашем пути, кто бы вы ни были, встал отряд благородных рыцарей из Шампани. Потому что, устроив травлю этих людей собаками, вы поступили не по-христиански. Мы направляемся в Испанию на войну с неверными маврами и всех встречных, кто поступает не по-христиански, призываем к ответу, как и подобает по правилам рыцарской чести.
Человек на высоком гнедом усмехнулся и сказал, обращаясь к де Пейну:
– Да знаешь ли ты, дерзкий, с кем разговариваешь? Перед тобой граф Жиром Жеводан. Я нахожусь на своих землях, и здесь только я один призываю к ответу. По твоему говору я слышу, что ты такой же франк, как и я. Поэтому назови свое имя, и, если титул позволяет тебе, мы сразимся один на один. Кто первый из нас упадет с коня живым или мертвым, тот и проиграл. Мне дороги жизни моих людей, а силы наших отрядов, как я вижу, примерно равны. Обещаю, что если победишь ты, то сможешь проехать беспрепятственно через мои земли. А если проиграешь, то твой отряд разоружится и сдастся на милость победителя. Как видишь, я предлагаю условия согласно кутюмам рыцарской чести, о которых ты изволил упомянуть. Так назови же себя.
– Меня зовут Гуго де Пейн, я опоясанный рыцарь, клятвеннпк графа Шампанского и шателен Пейна, и я командую этим отрядом. Других титулов у меня нет, – честно назвался Гуго.
– Никогда не слышал я ни о каком Пейне. Наверное, зловонная дыра, каких мало, – разочарованно протянул граф, и добавил:
– Жаль, судя по вооружению твоего отряда, я решил, что его командир должен быть, по меньшей мере, бароном. Но я ошибся. С простым рыцарем я драться не стану. Это не прибавит мне славы. Эй, дружина! Зададим-ка этим северянам жару! Копья к бою! Нацельте стрелы и спустите собак!
И тут же по команде псарей страшные собаки рванулись вперед с яростным лаем, но через пару мгновений с рычанием откатились, наткнувшись на встретившие их острия добротных шампанских копий. Де Пейн не стал мешкать, с криком «Господь за Шампань!» с места он пустил лошадь в галоп и, подставив свой большой желтый щит первым летящим стрелам, устремился вперед, нацелив копье прямо в грудь графа Жеводана.
Граф тоже пришпорил своего скакуна. Но то ли рыцарский конь графа внезапно испугался, то ли граф, более привычный к медленной езде по горным тропам, на равнине не был умелым наездником и слишком сильно натянул уздечку, то ли просто какое-то злое насекомое внезапно укусило скаку на, но в самый решительный момент графский конь, вместо того чтобы ринуться навстречу противнику, встал на дыбы, взбивая воздух передними копытами. Никто и не заметил, как за мгновение перед этим остановивший своего коня позади рыцарей монах Адамус что-то прошептал про себя, направив свой пастушеский посох в сторону графа.
Разогнав свою лошадь, де Пейн не мог уже остановиться, и его длинное ясеневое копье глубоко вошло в грудь красивого гнедого коня графа, прежде чем сломалось. С диким ржанием, смешанным с предсмертным хрипом, конь графа повалился на левый бок, подминая под себя седока. Но в последний момент, Жиром Жеводан, проявив неожиданное проворство, все же сумел высвободить ноги из стремян и спрыгнуть с лошади, поэтому и остался цел.
В то же мгновение дружинники отгородили своего повелителя от удара шампанцев. А этот удар стал для многих смертельным: вслед за де Пейном в атаку ринулись лучшие рыцари графа Шампанского, и их копья безошибочно нашли свои цели. Семеро дружинников графа Жеводана слетели с коней мертвыми, еще четверо были ранены. Начался ближний бой. Копья отбросили, и в ход пошли мечи. Стальные клинки встретились в воздухе и зазвенели, застучали о дерево щитов.
Синие плащи шампанских рыцарей быстро смешались с бурыми кожаными камзолами дружинников графа Жеводана. Вскоре и те и другие окрасились кровью. Но на синих плащах кровь преимущественно была чужая.
Видя свои потери, граф Жеводан, уже сидя в седле запасного коня, затрубил в рог, приказывая дружинникам отходить. Но это было непросто. Шампанцы наседали крепко, и графу, чтобы задержать их, пришлось оставить для прикрытия добрую половину своих бойцов. Остальные поскакали вслед за графом Жеводаном обратно за тот же горный отрог, из-за которого совсем недавно и появилась вся эта злополучная графская «охота», закончившаяся бесславным бегством. Только теперь назад возвращалось меньше трети «охотников». Вторую треть добивали шампанские рыцари, а третья уже вся полегла.
Когда граф со своими людьми скрылся из виду, его дружинники, прикрывающие бегство сюзерена, попав в окружение и видя бессмысленность дальнейшего сопротивления, опустили оружие и сдались. Пленных оказалось всего двенадцать. Четверо из них были ранены. Остальные люди графа, кроме тех, что спаслись бегством, были убиты. Девять человек в кожаных камзолах лежали на земле без движения.
