Книга Лесные сказки и были, страница 32. Автор книги Виталий Бианки

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лесные сказки и были»

Cтраница 32
ГЛАЗА И УШИ

Жил Инквой-Бобёр на извилистой лесной речке. Хороша у Бобра хата: сам деревья пилил, сам их в воду таскал, сам стены и крышу складывал.

Хороша у Бобра шуба: зимой тепло, и в воде тепло, и ветер не продувает.

Хороши у Бобра уши: плеснёт в речке рыба хвостом, упадёт лист в лесу – всё слышат.

А вот глаза у Бобра подгуляли: слабые глаза. Подслеповат Бобёр: и на сто коротеньких бобриных шагов не видит.

А в соседях у Бобра на светлом лесном озерке жил Хотты́н-Лебедь. Красивый был и гордый, ни с кем дружить не хотел, даже здоровался нехотя. Поднимет белую шею, окинет взглядом с высоты соседа – ему кланяются, он чуть кивнёт в ответ.

Вот раз случилось, работает Инквой-Бобёр на берегу речки, трудится: осины зубами пилит. Подпилит кругом до половины, ветер налетит и свалит осину. Инквой-Бобёр её на брёвнышки распилит и тащит на себе брёвнышко за брёвнышком к речке. На спину себе взвалит, одной лапой придерживает брёвнышко, – совсем как человек идёт, только трубки в зубах нет.

Вдруг видит – по речке Хоттын-Лебедь плывёт, совсем близко. Остановился Инквой-Бобёр, брёвнышко с плеча скинул и вежливо сказал:

– Узя-узя!

Здравствуй, значит.

Лебедь гордую шею поднял, чуть головой кивнул в ответ и говорит:

– Близко же ты меня увидал! Я тебя ещё от самого поворота речки заметил. Пропадёшь ты с такими глазами.

И стал насмехаться над Инквой-Бобром:

– Тебя, слепыша, охотники голыми руками поймают и в карман положат.

Инквой-Бобёр слушал, слушал и говорит:

– Спору нет, видишь ты лучше меня. А вот слышишь ты тихий плеск вон там, за третьим поворотом речки?

Хоттын-Лебедь прислушался и говорит:

– Выдумываешь, никакого плеска нет. Тихо в лесу.

Инквой-Бобёр подождал, подождал и опять спрашивает:

– Теперь слышишь плеск?

– Где? – спрашивает Хоттын-Лебедь.

– А за вторым поворотом речки, на втором пустоплесье.

– Нет, – говорит Хоттын-Лебедь, – ничего не слышу. Всё тихо в лесу.

Инквой-Бобёр ещё подождал. Опять спрашивает:

– Слышишь?

– Где?

– А вон за мысом, на ближнем пустоплесье!

– Нет, – говорит Хоттын-Лебедь, – ничего не слышу. Тихо в лесу. Нарочно выдумываешь.

– Тогда, – говорит Инквой-Бобёр, – прощай. И пускай тебе так же послужат твои глаза, как мне мои уши служат.

Нырнул в воду и скрылся.

А Хоттын-Лебедь поднял свою белую шею и гордо посмотрел вокруг: он подумал, что его зоркие глаза всегда вовремя заметят опасность, – и ничего не боялся.

Тут из-за леса выскочила лёгонькая лодочка – айхо́й. В ней сидел Охотник.

Охотник поднял ружьё – и не успел Хоттын-Лебедь взмахнуть крыльями, как грохнул выстрел.

И свалилась гордая голова Хоттын-Лебедя в воду.

Вот и говорят ханты – лесные люди: «В лесу первое дело – уши, глаза – второе».

ТЕРЕНТИЙ-ТЕТЕРЕВ

Жил в лесу Тетерев, Терентием звали.

Летом ему хорошо было: в траве, в густой листве от злых глаз прятался. А пришла зима, облетели кусты и деревья – и схорониться негде.

Вот звери лесные, злые, и заспорили, кому теперь Терентий-Тетерев на обед достанется. Лисица говорит – ей. Куница говорит – ей.

Лисица говорит:

– Терентий спать на землю сядет, в кусту. Летом его в кусту не видно, а нынче – вот он. Я понизу промышляю, я его и съем.

А Куница говорит:

– Нет, Терентий спать на дереве сядет. Я поверху промышляю, я его и съем.

Терентий-Тетерев услыхал их спор, испугался. Полетел на опушку, сел на макушку и давай думать, как ему злых зверей обмануть. На дереве сядешь – Куница поймает, на землю слетишь – Лисица сцапает. Где же ночевать-то?

Думал-думал, думал-думал, – ничего не придумал и задремал.

Задремал – и видит во сне, будто он не на дереве, не на земле спит, а в воздухе. Кунице с дерева его не достать, и Лисице с земли не достать: вот только ноги под себя поджать, – ей и не допрыгнуть.

Терентий во сне ноги-то поджал да бух с ветки!

А снег был глубокий, мягкий, как пух. Неслышно по нему крадётся Лисица. К опушке бежит. А поверху, по веткам, Куница скачет и тоже к опушке. Обе за Терентием-Тетеревом спешат.

Вот Куница первая прискакала к дереву да все деревья оглядела, все ветки облазала, – нет Терентия!

«Эх, – думает, – опоздала! Видно, он на земле, в кусту спал. Лисице, верно, достался».

А Лисица прибежала, всю опушку оглядела, все кусты облазала, – нет Терентия!

«Эх, – думает, – опоздала! Видно, он на дереве спал. Кунице, видно, достался».

Подняла голову Лиса, а Куница – вот она: на суку сидит, зубы скалит.

Лисица рассердилась, как крикнет:

– Ты моего Терентия съела, – вот я тебе!

А Куница ей:

– Сама съела, а на меня говоришь. Вот я тебе!

И схватились они драться.

Жарко дерутся: снег под ними тает, клочья летят.

Вдруг – трах-та-та-тах! – из-под снега чем-то чёрным как выпалит!

У Лисицы и Куницы от страха душа в пятки. Кинулись в разные стороны: Куница – на дерево, Лисица – в кусты.

А это Терентий-Тетерев выскочил. Он как с дерева свалился, так в снегу и заснул. Только шум да драка его разбудили, а то, наверное, и сейчас бы спал.

С тех пор все тетерева зимой в снегу спят: тепло им там и уютно, и от злых глаз безопасно.

ВОДЯНОЙ КОНЬ

На широкой-широкой сибирской реке выбирал старик сети, полные рыбой. Внук ему помогал.

Вот набили они лодку рыбой, закинули сети опять и поплыли к берегу. Старик гребёт, внук правит, вперёд глядит. И видит – плывёт навстречу коряга не коряга, словно бы пень, и на нём два больших, как у орла, каменных крыла. Плывёт и громко фыркает…

Испугался внук и говорит:

– Дедка, а дедка! Там что-то страшное плывёт да фыркает…

Старик обернулся, приставил руку к глазам, как козырёк, смотрел, смотрел и говорит:

– Это зверь плывёт.

Внук ещё больше испугался:

– Греби, дедка, шибче. Убежим от него.

А дед не хочет, говорит:

– Это зверь сухопутный, в воде он нам ничего не сделает. Вот я его сейчас запрягу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация