– Конечно, понравится!
Новицкая просветлела лицом и сказала:
– Эту песню я пела Лизе, когда она была совсем маленькой. Решено, подарю, когда вернемся.
К шести вечера все были готовы. Машины уже ждали, охрана пребывала в полной готовности, Скрынник давал последние указания своим людям – сдавленным шепотом, как злодей в низкобюджетном боевике.
Лиза была очаровательна – вся в белом, с темными кудряшками, завитыми в спиральные локоны. Для детей на балу предполагалась отдельная программа, и девочка была вне себя от счастья.
Ольга Берг в бледно-сиреневом тоже была хороша. Увидев супругу, Ойген заявил, что она – настоящая «роза Рейна». На этот комплимент бывшая жена олигарха ответила громовым хохотом.
Но самый потрясающий эффект произвела Марина Бриллинг. В белом платье с открытыми плечами и поясом под грудью, в перчатках до локтей олимпийская чемпионка была так хороша, что Новицкий подал Марине руку и подвел ее к зеркалу. Сейчас, когда они стояли рядом, было особенно заметно, насколько контрастную пару представляют собой Андрей Станиславович и его молодая жена. Новицкий более всего напоминал пингвина – вероятно, из-за белоснежной манишки, а Марина походила на прекрасного лебедя. Глаза ее сверкали ярче, чем бриллиантовое колье на стройной шее. Я заметила, что ее обычные неловкость и неуклюжесть волшебным образом исчезли. Олигарх поцеловал руку супруге и накинул шубку ей на плечи. Ойген мялся рядом с Ольгой – балы в стиле девятнадцатого века явно были непривычными для немца. Мужчины наряжаться не стали – спасибо и на том. Я представила Новицкого в костюме пушкинской поры – и едва подавила смех. Хотя Стас, к примеру, неплохо смотрелся бы в гусарском мундире…
Стас решил ехать вместе со всеми буквально в последний момент. Честно говоря, мне эта идея очень не нравилась – к чему светиться там, где в толпе гостей может притаиться кто угодно. Конечно, новогодний бал у губернатора – это совсем не то же самое, что посещение городского рынка. Там будет нормальная охрана, пропускная система, кому попало туда не попасть. С другой стороны, приглашения получили все мало-мальски значимые люди Тарасова. Директора музеев, предприниматели, артисты… Кто сказал, что киллер – тот, что охотится за Стасом, – профи, солдат удачи в грязном камуфляже? Им вполне может оказаться кто-то из гостей губернатора. Если не исполнитель, то заказчик… Но Стас уперся и не желал прислушиваться к нашим со Скрынником доводам. Андрей Станиславович, пребывавший в отличном расположении духа, махнул рукой и сказал, что, раз мальчик хочет ехать, так пусть едет – в чем проблема?
Мы со Скрынником переглянулись. Ладно, если мальчик хочет, пусть едет, конечно. Самый эффективный способ охраны – поместить клиента в сейф. Во всех остальных случаях он уязвим. Пришлось на ходу придумывать стратегию. Единственное, чего мне удалось добиться от Стаса – это обещания, что он больше не будет исчезать из поля зрения охраны, а обо всех внезапно возникших идеях – типа прогуляться с незнакомцем – ставить в известность меня.
Наряжаться я, естественно, не стала. Просто надела свой любимый угольно-черный брючный костюм и туфли на устойчивых каблуках. Моя одежда была не только элегантной, но и скрывала несколько хитроумных приспособлений – к примеру, из рукавов шелковой рубашки можно было извлечь сюрикены, а в туфлях прятались выкидные лезвия.
Двое ребят Скрынника ехали с нами, то есть со мной и Стасом. Это не считая тех шестерых, что охраняли Новицкого и его семью. Проблема в том, что охрану пустят до порога, не дальше. Не тащить же крепких парней в костюмах на губернаторский бал? Видимо, в представлении Скрынника наш провинциальный городок был очень опасным местом. В конце концов Новицкий прямо заявил безопаснику: «Хватит суетиться. Чтобы я твоих ребят не видел, ясно? Пусть делают свою работу, но незаметно. Я хочу, чтобы девочки немного отдохнули и развеялись. Так что не порть нам праздник». Пришлось Скрыннику провести прощальный инструктаж и сказать охранникам, чтобы держались по возможности незаметно.
В последний момент Лиза раскапризничалась. Девочка плакала – по-моему, притворно, вырывала руку у матери и кричала, что не желает ехать на бал с мамой, без гувернантки. Лиза заявила, что без Наины Валерьевны вообще никуда не поедет. Новицкий и уговаривал малышку, и грозил, что оставит ее дома, – ничего не помогало. Пришлось пригласить гувернантку. Она появилась элегантно одетая, волосы были уложены в высокую старомодную прическу. Стоило Наине Валерьевне взять Лизу за руку, как девочка мгновенно успокоилась. Марина закусила губу. Гувернантка смерила Марину высокомерным взглядом, и бедная супруга олигарха была готова сквозь землю провалиться от стыда.
Наконец сборы были закончены, и мы на четырех машинах отправились в путь.
Губернаторский бал должен был состояться в старинном особняке – в начале двадцатого века здесь помещался банк, в советские времена – райком партии. Потом лакомое здание в центре города раздербанили по частям, понастроили офисов-клетушек. В последние несколько лет наш губернатор, большой ревнитель самодержавия и русской старины, разогнал эту публику и вернул зданию исторический облик. Здесь любили принимать иностранцев – к примеру, немцев, которые частенько наезжали в наш регион.
С точки зрения безопасности все оказалось не так уж плохо. Охрана на входе, ребята в штатском вокруг здания, камеры повсюду – и снаружи старинного здания, и внутри.
Новицкого в городе хорошо знали и помнили – к нему подходили поздороваться местные тузы и областное начальство, губернатор долго тряс руку столичному олигарху и вспоминал «старые добрые времена» – что-то там у них было совместное в лихие девяностые. Разряженная тарасовская элита фланировала по залу с зеркальными стенами и паркетом под старину. Большинство мужчин последовали примеру Новицкого и не стали выставлять себя на посмешище, наряжаясь по моде девятнадцатого века. А вот жены и дочери чиновников и бизнесменов решили поучаствовать в маскараде. Кроме того, в зале присутствовали специально приглашенные танцоры – юноши и девушки из местного исторического общества. Они как раз танцевали котильон. Ну, или что-то в этом роде. Играл оркестр – по-моему, это были музыканты из оперного театра.
Я заметила, что Стас внимательно осматривает зал, словно кого-то ищет. Честно говоря, когда юноша сообщил, что собирается принять участие в этом мероприятии, я удивилась. Все мысли молодого человека были заняты исключительно невестой. Стас думал только о Маше, говорил только о Маше – то принимался рассказывать, как они ездили с ней вдвоем на Воробьевы горы, то планировал, сколько детей они заведут, когда поженятся… Вообще Стас казался мне довольно инфантильным. И соблазны этого мира чудесным образом миновали его. Такое чувство, что свое детство сын олигарха провел в монастыре, причем где-нибудь высоко в горах… Так вот, день и ночь юноша говорит только о невесте и вдруг едет развлекаться! Конечно, мне это показалось подозрительным.
И точно – спустя полчаса после начала мероприятия, когда гости увлеклись фуршетом, Стас тихо сказал мне: «Сейчас вернусь» и скрылся там, куда мне ходу не было – в мужском туалете. Я устроилась неподалеку от двери, то и дело ловя на себе недоуменные взгляды тарасовских джентльменов. Прошло пять минут, потом десять… из-за двери слышались громкие голоса, и звучали они, на мой взгляд, угрожающе. Поэтому я решительно рванула дверь и переступила порог. Перед входом в собственно туалет располагалась довольно большая комната с вытяжкой и диванами по стенам – курительная. Сейчас здесь не было никого, кроме моего подопечного и какого-то мужика в неловко сидящем синем костюме. Мужик громадной лапищей сжимал галстук Стаса, заставляя юношу подняться на цыпочки.
