Я подлетела к дерущимся и завернула мужику руки за спину. Такой прием не причиняет вреда, но позволяет охладить горячие головы – очень уж больно.
Мужик взвыл и попытался освободиться. Но сделал себе только хуже – уж такой это захват, чем больше дергаешься, тем больнее. Мужчина оказался непрост – довольно точным ударом попытался достать мою коленку, потом провел еще один довольно подлый прием… Ах, вот ты как?! Я разозлилась и поменяла захват на более жесткий. Мужик в костюме заорал и задергался, но я знаю, как удержать даже такого буйного клиента. Вскоре он затих, только матерился сквозь сжатые зубы.
– Женя, отпустите его! – попросил Стас, поправляя галстук.
– Значит, так, уважаемый, – проговорила я. – Сейчас я попробую вас отпустить, а вы не станете кидаться на Станислава Андреевича. Договорились?
Дождавшись, пока мужик кивнет, я разомкнула захват. Мой пленный повернул ко мне красное от злости лицо – и я с удивлением узнала в нем отца Маши Голубевой.
– Добрый вечер, Александр Иванович! – кивнула я ему. – Может быть, продолжим разговор в более… э-э… подходящем месте?
– Не о чем мне с этим щенком разговаривать, – буркнул Голубев. – Поговорили, хватит.
– Я ведь только извиниться хотел! – воскликнул Стас. – Попросить у вас прощения за то, что по моей вине пострадала ваша дочь. А вы душить… Зачем вы так?
– Нечего тебе возле Машки тереться, – огрызнулся Голубев, – вали в свою Москву!
– Я же не просто так, – обиделся Стас, – я хотел предложение сделать, все как полагается. Мы с Машей уже договорились, что я приеду к вам знакомиться… но тут это несчастье случилось.
Александр Иванович шагнул к юноше. Я поспешно вклинилась между ними, но Голубев не собирался нападать. Он только сжал пудовые рабоче-крестьянские кулаки и тихо произнес:
– Забудь про мою дочь. У нее есть жених, они с детства дружили, пока ты не явился. Слушай внимательно, мозгляк. Мне плевать, кто там у тебя папаня. Еще раз к моей девочке подойдешь, я тебе ноги вырву, понял?
«Пасть порву, моргалы выколю»… Только вот все это совсем не смешно. Голубев – мужик простой, ударят в голову отцовские чувства – и действительно рискнет причинить вред моему клиенту. И пусть потом пожалеет, поздно будет.
– Вы отдаете себе отчет, что угрожаете моему клиенту при свидетелях? – холодно спросила я, надеясь, что здравый смысл покинул любящего отца не навсегда, а только на время.
– А тебе я вообще мозги вышибу, – пообещал мне Голубев. – Только тронь еще. Это ты меня врасплох застала, таких, как ты, я в Афгане пачками имел…
И Голубев вышел из курительной, напоследок шарахнув дверью.
– Что это было? – спросила я, выводя Стаса в коридор.
– Я ждал, когда он выйдет покурить, – пустился в объяснения парень, – хотел поговорить наедине. Я ничего толком сказать не успел. А он на меня набросился… Маша мне рассказывала, что его контузило в Афганистане, и у него бывают приступы…
Я критически оглядела своего подопечного. Пострадал только галстук, да и то несильно. На этот раз обошлось. Я сказала:
– Послушай, когда в следующий раз соберешься побеседовать с контуженым ветераном, зови меня. Ладно? Я вообще-то за твою жизнь и безопасность отвечаю, еще не забыл? Мы же вроде бы договорились…
– Извините, – смутился Стас.
– Ну конечно, – иронически протянула я. – У тебя возник хитрый и коварный план, как ускользнуть от моего надзора. Ты и на бал поехал только потому, что знал – Голубев здесь, скорее всего, появится…
Новицкий кивнул. Я вздохнула:
– Ладно, пошли к людям.
Мы вернулись в зал. Бал был в самом разгаре. Мимо меня пронеслась танцующая пара – это была Ольга Берг с Ойгеном. Немец то и дело наступал жене на ноги и сбивался с такта, но ничто не могло омрачить Ольгиного счастья. Я позавидовала позитивному настрою этой женщины.
Марина танцевала с юношей из кружка исторической реконструкции. Он был одет в гусарский наряд – лосины, сапоги, доломан со шнурами, ментик красиво свисал с плеча… Танцевать Марина не умела совершенно, но это с лихвой компенсировалось ловкостью спортсменки – женщина на ходу подстраивалась под движения партнера, и на лице ее сияла улыбка. Вообще сегодня вечером госпожа Новицкая была на себя не похожа. Куда подевалась неуклюжая, стесняющаяся собственных слуг женщина? Как будто из гадкого утенка наконец-то получился прекрасный лебедь…
Лиза веселилась в другом зале – малом. Там для детей были танцы, сладости и развлекательная программа.
Стас с удивлением оглядел танцующих и спросил:
– Это нормально для вашего города? В жизни не видел столько дам… э… с декольте.
– Да, – фыркнула я, – мы в провинции частенько развлекаемся именно так. Понимаешь, зимы у нас длинные, делать нам нечего… вот и коротаем долгие зимние вечера.
Стас привел подходящую случаю цитату из «Кабаре» Боба Фосса – про Элси из Челси, а я парировала фразой из остроумного фильма Александра Митты «Как царь Петр арапа женил». После чего мой подопечный занял место рядом с отцом. Танцевать он никакого желания не выказал.
Андрей Станиславович между тем сделался центром всеобщего внимания и даже затмил господина губернатора. Разумеется, никто не пялился на олигарха и в очередь к нему на поклон местные тузы не выстраивались… Но, фланируя по залу, каждый из моих влиятельных земляков рано или поздно оказывался перед Новицким и имел с ним короткую беседу. Со стороны это выглядело как нечто ритуальное, но смотреть со стороны, кроме меня, было некому – все вокруг были заняты собственными делами – шампанским, танцами, флиртом или деловыми разговорами. Конечно, о серьезных вещах в такой атмосфере не говорят, но иногда многомиллионные контракты зарождаются между двумя бутербродами с черной икрой…
Сейчас напротив Андрея Станиславовича стоял довольно молодой по меркам элиты – лет тридцати на вид – человек в отличном костюме и узконосых ботинках. У него были пухлые щеки, алые губы, густая борода и большие черные глаза с длинными ресницами и без всякого блеска.
Уж не знаю, о чем они говорили, но мне показалось, что Новицкий был рад случаю сменить тему. Олигарх приобнял сына за плечи и сказал:
– Позволь, Володя, познакомить тебя с моим сыном. Это Станислав.
Мужчина протянул юноше пухлую руку и произнес без намека на улыбку:
– Да ведь мы знакомы. Прекрасно помню вашего Стаса. А вот молодой человек, кажется, меня забыл. Несмотря на то, что я его когда-то на плечах катал, в коня, помню, играли. Я Владимир Вольский.
– Извините меня, но я не помню, – Стас пожал протянутую руку.
Взгляд Вольского на мгновение задержался на мне. Как сканером провел – от подошв туфель до макушки. Это был не тот мужской заинтересованный взгляд, к каким я привыкла и которые мне так досаждали. Нет, этот человек рассматривал меня как источник возможной опасности. Интересно, он на всех так глядит или я вызвала его особый интерес?
