– Я спросил: «Вы, случайно, не из Тарасова?» А Маша ответила: «Из Тарасова, и, кстати, не случайно. А как вы догадались?» Вот так мы и познакомились. Около года мы встречались. А потом я решил сделать Маше предложение, но сначала надо было познакомиться с ее родителями. Тогда мы приехали в Тарасов. Остальное вы знаете…
Юноша обеими руками прижимал к животу сумку – стильную, кожаную и очень дорогую, с логотипом известного бренда.
– Что это у тебя там? Апельсины и кефир? – спросила я.
– Не-ет! – улыбнулся Станислав. – Это подарок. Сувенир.
И юноша за уши вытащил из сумки ярко-розового зайца.
– Ну-ка, дай сюда!
Я припарковалась на обочине и внимательно осмотрела зайца. Прощупала швы, заглянула в уши. Стас таращился на меня в глубоком изумлении.
– Что это вы делаете?!
– Теперь сумку! – велела я. Осмотрев сумку Стаса, я вернула ее владельцу.
Новицкий вздохнул.
– Безопасность, понимаю… Надеюсь, игрушка хоть немного подбодрит Машу и будет напоминать обо мне. Подумать только, еще недавно я мог спокойно ходить по улицам! И никто в меня не стрелял, не пытался взорвать…
– Как ты сам думаешь, с чем это связано? – спросила я напрямик. – Ну, эти покушения?
В моей практике часто бывает так – клиент прекрасно знает, кто желает ему смерти. Только говорить об этом не хочет по одной простой причине. Зачастую он перед потенциальным убийцей здорово виноват. Люди не бросаются друг на друга без веской причины. Отняли бизнес, обесчестили сестру, присвоили интеллектуальную собственность, переехали машиной старушку-бабушку… да мало ли какой еще вред люди способны причинить своему ближнему!
Но Стас отрицательно помотал головой:
– Понятия не имею! Я даже ни с кем не ссорился. Если кто-то желает зла моему отцу, то покушались бы на него самого…
Наконец мы приехали в больницу. Злобная старушка накричала на нас и велела купить за пять рублей синие бахилы. Без них вход в учреждение был абсолютно невозможен. Зато с бахилами все прошло как по маслу. У стойки справочной мы узнали, что больную Голубеву перевели из реанимации в отдельную палату на втором этаже, и немедленно отправились туда. Кроме того, я выяснила, что лечащим врачом Маши теперь стал доктор Ващенко – уже знакомый нам Семен Львович.
Возле двери палаты Голубевой я испытала самое настоящее «дежавю» – на стуле сидел молодой человек в кожаной курточке, тот самый, что претендовал на роль еще одного жениха модели.
Увидев нас, соперник поднялся. Я напряглась, но парнишка не демонстрировал агрессивных намерений.
– Привет, – сказала я жениху номер два. – Снова ты? Не имею чести знать твоего имени… Только фамилию. Иванов, да? А почему «Крошка»?
– Потому что в городе есть еще один Иванов, – пояснил Крошка. – Только он газом занимается.
– А ты чем? – не отставала я.
– А я – хостелами, – сквозь зубы ответил юный бизнесмен. – Сеть хостелов по всему Поволжью. Называется «Теремок». Слыхали?
Я восхищенно присвистнула:
– Вот это да! Так, значит, это ты – самый юный миллионер в Поволжье? Я про тебя передачу смотрела. Там говорили, что ты создал свой бизнес с нуля…
Иванов кивнул. На меня он по-прежнему не смотрел – глаза его не отрывались от Стаса. Сын олигарха явно чувствовал себя крайне неловко. Наконец Новицкий нарушил затянувшееся молчание:
– А почему ты перед дверью сидишь?
Иванов поморщился:
– Этот урод, ее доктор, никого, кроме родителей, к ней не пускает. Говорит, Маше нужен полный покой. Родители только что уехали. А я жду – не уйду до тех пор, пока не увижусь с Машкой.
– Ну, эту проблему мы сейчас решим, – сказала я себе под нос, доставая телефон.
– Слушаю! – откликнулся Ващенко.
– Семен Львович?! – обрадовалась я. – Как приятно вас слышать! Это Охотникова. Помните такую? Мы совсем недавно беседовали с вами на темы врачебной этики…
– Что вам надо?! – испугался доктор.
– Не волнуйтесь, ничего экстраординарного. Мы бы хотели посетить больную Голубеву – буквально на пять минут. Если вы, как ее лечащий врач, разрешите, конечно…
Вскоре Семен Львович появился у дверей палаты Маши Голубевой. Оглядев нашу компанию, Ващенко покачал головой:
– Толпу не пущу. Пойдете по одному и буквально на пять минут. Кто первый?
Иванов смотрел на меня умоляющими глазами. Но я подтолкнула вперед Стаса – все-таки он был моим клиентом.
Я заглянула в палату. Маша лежала на высокой кровати с приподнятым изголовьем и таращила на нас голубые глазищи. Так, посторонних нет, окно закрыто, все в порядке.
Новицкий вытащил из сумки зайца и, слегка покраснев, спрятал его на груди под свитер. Сумку сын олигарха небрежно бросил на стул у двери. В сопровождении доктора Стас скрылся за дверью, а мы остались ждать.
Я обратила внимание на футболку, в которую был одет самый юный миллионер страны. На ней была нарисована нефтяная «качалка» и написано «Дрилл, бэби, дрилл».
– Это что, твой девиз? – поинтересовалась я, невежливо указывая пальцем. – «Бури, малыш, бури?»
Иванов хмыкнул:
– Ну, вроде того. Вообще-то это девиз одного округа в Техасе… Там нашли нефть. И каждый фермер, у которого был хоть клочок земли, разбогател до неприличия.
– А ты тут при чем? – удивилась я. – Ты же вроде бы нефтью не занимаешься…
– Нет! – с сожалением вздохнул Крошка. – К тому времени, как я школу закончил, там все поделили. В нефтянке ловить нечего. Вот я и решил заняться тем, за что никто не берется. Мне ведь семнадцать лет было, конкуренты мне ни к чему, тогда я с ними просто не справился бы…
– А сейчас? – полюбопытствовала я.
– А сейчас – пусть только сунется кто. – Иванов оскалился, как волчонок.
– Это ты ради Маши, да? – сочувственно спросила я.
Крошка кивнул:
– Мы с ней за одной партой сидели. Я ее с первого класса люблю… Только ее папаня на строительстве поднялся. Был обычный прораб на стройке, а теперь воротила. Я понял, что Машка мне не пара, ну, и решил заработать. Надо было на первом миллионе остановиться… Первый миллион я еще в семнадцать сделал.
Иванов с сожалением вздохнул. Я с интересом слушала.
– Но я решил, два лимона лучше, чем один… А тут как раз Машке стукнуло в модели идти. Я решил, пусть поиграет, перебесится. А потом я поеду и заберу ее оттуда.
– И что?
– Не успел, – пожал плечами Иванов. – Машка познакомилась с этим слизняком. Ну, которого вы охраняете. Я хотел с ней поговорить, а она мне: «Я полюбила другого!» – передразнил Крошка сюсюкающим голоском и со злостью бросил: – Дура!
