— Знаешь? А откуда тебе, черт побери, это известна?
Джеймс вздохнул, снова уловив агрессивность в тоне Дрю.
— Случайно, мой мальчик. Ты ведь не думаешь, что я занимался такими детскими забавами, как щекотка?
— Я хотел бы знать, какими забавами ты занимался с моей сестрой?
— Ничем сверх того, что ты уже предположил.
Дрю со свистом втянул воздух.
— Вот что я скажу тебе, англичанин! Ты копаешь очень глубокую яму самому себе.
Джеймс бросил взгляд через него. Он бы даже улыбнулся, если бы улыбка не причиняла ему боль.
— Вовсе нет. А ты хочешь, чтобы я врал?
— Да! Ей-богу же, да!
— Прости, парень, но я не обременен той совестливостью, какой обременен ты. Как я уже говорил твоей сестре, я вполне достоин порицания за некоторые стороны своей жизни.
— Ты имеешь в виду женщин?
— Судя по всему, ты понятливый парень. Дрю покраснел от гнева и сжал кулаки.
— Да ты хуже Уоррена, черт побери! Если ты хочешь еще…
— Сдай назад, щенок. Сердце подсказывает тебе правильно, я уверен, но проучить меня ты не сумеешь и прекрасно это знаешь. Будет больше пользы, если ты поможешь привести сестру в чувство. Ведь ей необходимо присоединиться к празднику.
Дрю раздраженно куда-то отошел, но тут же появился рядом со стаканом воды. Джеймс бросил на него скептический взгляд.
— И что я, по-твоему, должен с этим делать? Вместо ответа Дрю плеснул водой в лицо сестре.
— Я чертовски рад, что это сделал ты, а не я, — проговорил Джеймс, видя, что Джорджина с криком поднимается и озирается в поисках виновника содеянного.
— Ты потеряла сознание, Джорджи, — быстро сказал Дрю в порядке объяснения.
— Да в соседней комнате найдется дюжина женщин с нюхательной солью! — гневно проговорила Джорджина, садясь на диване и пытаясь смахнуть воду со щек. — Разве ты не мог попросить?
— Я не подумал об этом.
— Ну так по крайней мере принеси мне полотенце! — И вдруг в ужасе воскликнула: — Дьявольщина, Дрю, что ты сделал с моим платьем?
— Это платье тебе не следовало надевать, — возразил брат. — Может, хоть теперь ты его сменишь?
— Да я буду носить его до тех пор, пока оно не сгниет, если ты сделал это для того, чтобы…
— Дети, перестаньте, — перебил Джорджину Джеймс, заставив ее обратить на него взор.
— Ой, Джеймс, ты только взгляни на свое лицо!
— Это довольно трудно сделать, малышка! Зато я вижу, что с твоего лица капает.
— Вода, а не кровь, болван! — сердито воскликнула она и, повернувшись к Дрю, добавила: — У тебя по-крайней мере носовой платок найдется?
Дрю сунул руку в карман и протянул Джорджине белоснежный платок, ожидая, что она вытрет себе лицо. Вместо этого ему пришлось с изумлением наблюдать за тем, как Джорджина подалась вперед и стала осторожно промокать запекшиеся капли крови на губах англичанина. И мужчина не возражал, продолжая по-прежнему стоять на коленях перед диваном, словно несколькими минутами раньше он не смотрел на нее волком и не привел в смятение перед членами семьи и друзьями, словно они не обменивались друг с другом резкими, язвительными словами.
Дрю обернулся, чтобы удостовериться в том, что братья также заметили не поддающееся рациональному объяснению поведение сестры. Однако Клинтон и Уоррен этого не заметили. Они были заняты спором друг с другом. Зато Бойд встретил его взгляд и выпучил от удивления глаза. Дрю был полностью с ним согласен. Томас лишь покачал головой, хотя и выглядел тоже несколько удивленным. А как тут не удивляться? Дрю совершенно не хотел, чтобы зятем у него был пират, пусть даже бывший. И что еще хуже, лорд королевства Англии. И будь он проклят, если он верит в то, что его сестра в самом деле влюбилась в этого типа. Это просто не укладывается в голове.
Но что сейчас Джорджина делает? И почему она потеряла сознание, как только они слегка попортили ему физиономию?
Дрю признал, что англичанин являл собой великолепный образец мужчины. Превосходный боксер, но ведь это способно восхитить Дрю, а не Джорджи. И можно даже согласиться с тем, что этот парень красив, во всяком случае, был таковым до того, как они расквасили ему лицо. Но неужто такие мелочи могут иметь значение для Джорджины, если куда более существенные моменты говорят не в его пользу? О Господи, с тех пор как он встретил на Ямайке сестру, он отказывается что-либо понимать. — Ты ловко действуешь кулаками. Слова сестры вновь вернули Дрю к действительности. Он посмотрел на Мэлори, но что можно было прочитать на лице, понесшем столь значительный ущерб?
— Ты могла бы сказать, что я тренировался на ринге.
— И когда ты только находил для этого время? — не без сарказма спросила Джорджина. — В промежутках между плантаторскими заботами и пиратством?
— Ты сама ведь говорила мне, насколько я стар, малышка. Естественно, у меня было время, чтобы заниматься разными делами. Разве не так?
Дрю едва не поперхнулся, услышав диалог сестры и англичанина. Наконец Джорджина обратилась к Дрю:
— Ты все еще стоишь тут, вместо того чтобы оказать помощь? Его глазу требуется холодная примочка. Кстати, твоему тоже.
— О, Джорджи, нет! Меня и лошадьми отсюда не вытащить! Но если ты хочешь, чтобы я отошел в сторонку и ты могла наедине переброситься несколькими словами с этим негодяем, то скажи!
— Я вовсе не хочу этого! — возмутилась Джорджина. Она перевела взгляд на Джеймса и уточнила: — Что я могу тебе сказать, кроме того, что твое сегодняшнее поведение вызывает у меня лишь презрение. Мне следовало ожидать, что ты способен на подобную низость. Предпосылки к этому были. Но я наивно считала, что твои причуды безвредны, что ты чудишь по привычке, без злого умысла. Я верила в это! Теперь я понимаю, насколько ошибалась. Ты доказал, что способен сеять зло. Ты счастлив тем, чего добился? Ты позабавил себя? Доволен? И какого черта ты стоишь на коленях? Тебя надо немедленно уложить в постель.
Она завела себя, выплеснула на него весь гнев и закончила вдруг словами, в которых прозвучала забота о нем. Джеймс откинулся назад и захохотал. Ему было очень больно смеяться, но он не мог удержаться.
— Очень мило с твоей стороны пожалеть меня, Джордж, и больше ничего не надо говорить, — сумел он наконец произнести.
Некоторое время Джорджина сердито на него смотрела, затем серьезно спросила:
— Что ты здесь делаешь, Джеймс? Один этот вопрос мгновенно изменил его настрой. В выражении его лица снова угадывалась враждебность.
— Ты не попрощалась со мной, любовь моя. Я решил дать тебе возможность исправить эту оплошность.
Стало быть, это и было причиной его безумного поступка? Он почувствовал себя ущемленным? И из-за подобной мелочи, из мстительных соображений погубил ее репутацию и убил чувства, которые она испытывала к нему? Впрочем, за последнее она должна быть ему благодарна. По крайней мере это избавит ее от переживаний по поводу того, что она никогда больше его не увидит. Сейчас ей именно этого и хотелось.
