И запомненный слепок совпал с кристаллом. Что ж, будем считать, что все работает отлично.
– Дерри, как у тебя?
– У меня все в норме. Контрольные слепки идентичны рабочим кристаллам.
– А?
– Ну… это просто контроль внутренней системы кристаллов. Сложно вот так неспециалисту объяснить. Я сейчас разрабатываю систему комплексной проверки. Раньше ведь необходимости не было – сразу видно действует кристалл или нет. А сейчас мы работаем с комплексами кристаллов. Старые методы не совсем удобны…
– Короче, гений ты наш, – оборвала меня Феола. – Не всем твои кристаллы интересны.
– Если короче, то все, похоже, работает. – Наверное, так же чувствует себя Мишка, когда мы прерываем его лекции. Эх…
– У нас с Крисом тоже все в норме. Кстати, отрицательных ощущений тоже никаких. Вначале были, а сейчас все в норме.
– Полагаю, это работает кристалл нашего юного гения, – отозвался Свенсон. – Магистр, вас не затруднит на время отключить ваш кристалл защиты, чтобы мы смогли провести необходимые замеры?
– Да запросто, – пожал я плечами. – Уже отключил.
Неприятные ощущения вернулись. Меня даже тошнить начало, хотя в прошлый раз таких проблем не наблюдалось.
– Все, показания я снял. Возвращай защиту.
– Вот так лучше, – облегченно вздохнула Феола.
– Что ж…Крис, ты как? Готов к погружению в следующий слой?
– Конечно!
– Тогда действуем как договаривались. Погружаемся и сразу возвращаемся. Смотрим замеры и дальше действуем в зависимости от результатов измерений. Все готовы?
– Даю отсчет, – отозвался Крис, дождавшись наших подтверждений…
На этот раз впечатление было немного более неприятное, чем в первый раз. Я подключился к кристаллу защиты и обнаружил, что тот работает почти на пределе. Мда, пожалуй, здесь я его отключить не рискну. Но все уже закончилось и мы снова были во втором слое, если принять классификацию, предложенную Дианой.
Минуты на две учёные погрузились в расчеты.
– Да уж. – Свенсон откинулся на спинку кресла. – Неприятное местечко. Но и ничего страшного пока. Тем не менее, судя по всему, нам должно было быть намного более хреновей, чем оказалось. Если верить данным приборов. Почему мы ничего не почувствовали?
Феола поморщилась и потерла виски.
– Кто это не почувствовал?
– Я имел в виду, что нас вообще на изнанку должно было выворачивать.
– Мой кристалл защиты сработал, – отозвался я.
– Кристалл? Разве он не для этого слоя?
– Я его делал с достаточной универсальностью. Он защищает не от нестабильности какого-то слоя конкретно, а от неблагоприятных параметров. Это сложно вот так в двух словах объяснить. Похоже, получается, что мой кристалл перекрывает в защите два соседних слоя. Верхний и нижний. Правда, от неприятных ощущений полностью не избавляет, как вы все чувствовали.
Свенсон с большим интересом глянул на меня и одобрительно кивнул.
– Молодец! Одобряю. Отлично работаешь, парень.
– Он у нас вообще гений, – поддакнула Феола. Я показал ей кулак.
– Так, какое решение? Погружаемся на более длительное время или строим модель на основании уже полученных данных?
Свенсон скосил глаза на результаты вычислений, глянул на приборы и почесал могучий лоб.
– Данных маловато, госпожа Гордон. Боюсь, на их основании точную модель построить не удастся.
– Тогда чего думать? – удивилась Феола. – Ныряем и производим все нужные замеры. Крис, ты как?
– А что я? Я всегда готов. Тем более, я постоянно держу под контролем данные с корпуса. Как только там начнет что-то угрожающее происходить – я вмиг верну всех в наш слой.
– Тогда погружение. Крис, давай отсчет…
Все-таки неприятное это чувство, когда тебя изнутри словно на части рвут. В этот момент я сильно завидовал Диане и Свенсону, которые целиком ушли в работу и ничего вокруг, похоже, не замечали. Даже неприятных ощущений. Нам с Феолой, в отличие от них, заняться было совершенно нечем. Я уже отследил работу кристаллов, проверил, где возникает напряжение, чтобы в будущем усилить эти линии. Сделал наброски кристалла защиты для этого слоя. Для завершения проекта не хватает только данных от учёных и модели слоя.
Дальше все шло рутинно и скучно. Для снятия данных внешнего мира в момент перехода, мы сделали несколько погружений в третий слой. При этом Диана со Свенсоном постоянно обменивалась какими-то непонятными терминами, цифрами, формулами. Несколько раз они переходили на мысленную речь, после чего, как правило, следовала просьба к Крису снова погрузиться в слой три или вынырнуть из него обратно.
Наконец прозвучала долгожданная команда на возвращение.
– Знаешь, – задумчиво проговорила Феола, когда мы вышли из корабля на Земле. – Всё оказалось вовсе не так, как я думала. Ведь впервые люди совершают подобное! А тут… Обыденно, скучно, никакой романтики. Эй, Крис, ты с нами или снова в институт?!
– До вечера в институт! – отозвался из корабля Крис. – Я должен скинуть полученные данные учёным. А вечером обязательно вернусь.
– Хорошо!
– Все правильно, – ответил я, когда мы с сестрой уже шли по тропинке институтского парка. – Романтика только сначала. А потом начинается работа. Нудная, тяжелая. Порой однотипная, когда приходится по десять раз проверять одно и тоже.
– Ты это кому говоришь? Просто так хочется, чтобы вот эти первоначальные мгновения, полные романтики и надежд, длились подольше.
– Это было бы скучно. Каждый день одно и тоже. Лучше создавать такие мгновения самостоятельно. Кстати, ты говорила, что тебе назначили день защиты? Когда?
Феола всплеснула руками.
– Здрасте! Очнулся! Когда говорила, нос воротил, а сейчас спрашивает. Через неделю. Кстати, нам лучше поспешить. Эннер будет недоволен, если мы опоздаем. А его недовольство выливается в дополнительные упражнения, после которых чувствуешь себя выжатой тряпкой.
Что верно, то верно. Мастера рукопашного боя стоило сердить в последнюю очередь.
Сами занятия уже начинали надоедать своим однообразием. Разминка, недовольство Эннера, на взгляд которого мы с Феолой слишком мало времени уделяем тренировке. В качестве доказательства он предлагал нам вдвоем справиться с ним. Заканчивались такие бои одинаково: мы с Феолой оказывались в кустах. Но если летом это было просто ударом по самолюбию, то глубокой осенью уже и по другим частям тела. После полетов постоянно приходилось залечивать царапины и порезы. Эннер ничуть нас не жалел, полагая, что это поможет нам быстрее освоить предмет хотя бы с целью прекращения полетов. Предмет освоить это нам не помогло, зато мы с Феолой великолепно научились левитировать, взмывая перед самыми кустами в воздух и мягко приземляясь за ними. Эннер хмурился и обзывал нас лентяями, которые на какую хитрость только не пойдут, лишь бы не заниматься. Это неизменно вызывало у нас с сестрой бурный восторг, после которого наши полеты оказывались немного продолжительнее. Заканчивались занятия нашим с ней спаррингом. Здесь шансы были равны, хотя в последнее время все чаще и чаще побеждал я. Хотя вовсе и не с разгромным счётом, как хотелось, а по очкам. Правда, Эннер заметил, что в бою по очкам победы никто считать не будет. Там только один результат приемлем – ты остался жив. После чего мы отправлялись в моделированную реальность, где приходилось принимать участие в древнейших сражениях когда-либо происходивших на Земле. По реальному времени это занимало десять минут, а вот по времени модели могло занять как несколько дней, так и месяцев. Вот мы совершаем марш вместе с римскими легионерами, навьюченными не хуже тех мулов, которые плелись за легионом. Наверное, в этом была своя ирония, когда легионеры называли себя мулами. Теперь мне стало понятно почему.
