– Здесь не пройти, давайте лучше вдоль пруда, – предложил Крот.
Они прошли мимо небольшой пещерки, вырытой когда-то в холмистом склоне и выложенной камнями. Когда путники уже почти миновали ее, оттуда раздалось предупреждающее ворчание, заставившее их ускорить шаги. Пройдя еще немного по тропинке, увидели каменные перила, изваяния лежащих животных.
– Львы, – сказал Федор.
«Львиная пристань», – вспомнил Крот. Огороженная перилами и окруженная изваяниями круглая каменная площадка, возвышавшаяся на самом берегу пруда в том месте, где он переходил в канал, как раз подходила, чтобы осмотреться по сторонам.
Они осторожно вышли на каменный пятачок, стараясь не поворачиваться спиной к темной массе деревьев на берегу. Снова тревожно закричала ночная птица – совсем недалеко. Крот глянул на воду – и оторопел. Загадочный плавучий домик был совсем рядом. Причем двигался он какими-то рывками, будто кто-то подталкивал его снизу. Крот увидел увядшие цветы, устилавшие палубу. Надстройка на ней, наверное, раньше использовалась как летнее кафе. Кажется, там, внутри, кто-то есть до сих пор. Крот не удержался, посветил фонариком. Какие-то тряпки, череп, кости, цветы – все вперемешку. Испугали его не кости, а то, что цветы были сорваны явно недавно. Да что тут творится-то, в самом деле? Так вот и вправду начнешь верить в мать всего сущего с саблями и черепами. Ладно, еще можно понять, что кто-то мог умереть там, внутри, а теперь этот летучий голландец носится со своим грузом по воле волн и ветра и будет так носиться, пока не развалится окончательно. Но палубу-то кто цветами устелил – не мутанты же? И не сами же они выросли на плоту? Хотя кто их знает…
– Пошли отсюда, – отрывисто сказал он.
Сталкеры попытались подняться по берегу туда, где, по их расчетам, находилось здание института, но вскоре наткнулись на железную ограду и подобие рва. Во рву, заполненном до половины водой, происходило какое-то движение – словно сновали туда-сюда небольшие тела. Крот кинул туда камень, и поверхность воды словно вскипела. Тут были лягушки поменьше той, какую они видели на берегу пруда, зато очень шустрые и, кажется, зубастые. «Жабий ров», – вспомнил он. Пришлось обходить слева.
Они вновь вышли на дорогу, поднимавшуюся вверх, выше сваленной поперек пути кучи ржавого хлама, примерно в том месте, где прошлый раз пришлось повернуть обратно. Именно здесь что-то не понравилось Айрону. На дороге были в беспорядке навалены жерди, ветки, еловый лапник. Некоторые ветки были сухими, но кое-какие – явно недавно срублены, а лапник так и вовсе выглядел свежим. Крот решил, что ему все это тоже не нравится. Он осторожно поднял одну из жердей и поворошил ею лапник. Так и есть – он маскировал собой яму глубиной метра три, на дне которой торчали заостренные колья. Сзади тихо ахнула Искра. Крот посветил – некоторые колья были покрыты чем-то бурым, чертовски похожим на засохшую кровь. Ну и находка! Это кому же понадобилось устраивать тут ловушку? И почему их никто не предупредил? Неужели они вступили на территорию, где и впрямь давным-давно не бывал никто из метро? Но в таком случае, кто же устраивает здесь все эти ямы? И для кого они приготовлены? Для хищников? Для коз? Или для незваных гостей? Федор, став на колени, заглянул в яму – на дне что-то белело, вроде бы кости. Крот, расшвыряв лапник так, чтобы стали видны размеры ловушки, повел группу в обход.
Вскоре они дошли до ворот, также охранявшихся каменными львами. На колоннах устроились львы поменьше, зато крылатые. Напротив была площадка, где стоял небольшой микроавтобус. Крот вспомнил – кажется, раньше такие назывались маршрутками. Подходить и заглядывать внутрь он не стал. Поодаль возвышалась башня с куполом и крестом – церковь. В траве под ногами что-то поблескивало, Крот вгляделся и различил потускневшие кружочки из фольги, сердечки. Кажется, в прежней жизни такими осыпали гостей на праздниках и свадьбах. Крот представил, как невеста в пышном белом платье улыбается фотографу, не обращая внимания на то, что пышный шлейф волочится по земле, а потом оборачивается к жениху, – оба такие молодые, такие красивые. «Я буду любить тебя всегда». Какие еще глупости говорили они друг другу накануне Катастрофы?
Каменные львы словно следили за ними. Когда сталкеры вошли в ворота, Крот при свете луны увидел памятник и, приглядевшись, узнал того лысого с прищуром, чьи изображения встречались в изобилии на Красной Линии. «А этот-то как оказался здесь, в компании старинных львов? Странное соседство. Неужели это необычное место всегда притягивало к себе вершителей чужих судеб?» Он смутно вспомнил что-то про дачу вождя, про ураган. «Главное – не копать, здесь – подумал он, – а то вызовем еще какую-нибудь бурю».
Крот прошел чуть дальше, вдоль невысокого строения, тоже охранявшегося львами. Возле одного в незапамятные времена кто-то забыл пятилитровую пластиковую канистру, в которой еще оставалось на треть воды. Вид у льва был загадочный и довольный. Создавалось жутковатое впечатление, будто каменный хищник только что напился, предусмотрительно оставив на будущее запас воды. Кроту в какой-то момент показалось даже, что лежащий лев чуть заметно шевельнулся. Сталкер поежился, осторожно двинулся дальше, стараясь держать льва в поле зрения и не поворачиваться к нему спиной, – кто его знает, хоть он и каменный, а береженого бог бережет. Интересно, почему за столько лет вода не испарилась из канистры? Либо ее наполняют дожди, либо кто-то бросил ее здесь совсем недавно. Этот вывод Кроту не понравился.
Прямо перед собой он увидел здание с колоннами. На стенах чернели прямоугольники – сталкер осветил один из них. На нем было выбито чье-то лицо, а дальше шла надпись. Полустертые буквы и цифры было очень трудно разобрать в темноте. Фонарик выхватил из темноты слово «биолог». Значит, все правильно – как и говорили на станции, в этом доме трудился когда-то ученый, и не один. Так вот он, загадочный институт. Возможно, это и есть цель их поисков.
Дверь была хлипкой с виду, сталкер слегка толкнул – и она подозрительно легко открылась. Он неуверенно посветил – обломки мебели, обрывки бумаги, лужи на полу. На него дохнуло тленом и запустением. Здесь никого не было уже очень давно. Крот так и не решился зайти внутрь. Интуиция подсказывала ему, что здесь нечего искать. Он вышел и тут заметил то, на что не обратил внимания сначала. На клумбе, среди кустов, виднелись какие-то холмики, таблички. Кто-то все же не побоялся покопаться в здешней землице. А может, это остатки старого кладбища?
Заинтересовавшись, сталкер подошел поближе. Да, у подножия памятника лысому вождю виднелось несколько земляных холмиков – некоторые уже поросли травой, а некоторые – совсем свежие, словно здесь копали месяц или два назад. А на них – цветы, которые – он готов был поклясться в этом – были сорваны не далее чем вчера.
Да что тут творится-то, на самом деле? Это уже не списать на призраков – это наверняка сделали люди. Кто-то до сих пор приносит цветы красному вождю? Следопыту бы понравилось. И вдруг он увидел самодельный крест, сколоченный из двух дощечек. Луч света упал на табличку: «Папе от Бори. Прости меня». И внизу дата примерно двухлетней давности. Крот похолодел. Он понял – это и впрямь было кладбище, некрополь, причем не старый, а вполне современный. Какие– то люди хоронили здесь своих мертвых, причем уже много лет спустя после Катастрофы.
