– Ну, давайте о походе потолкуем, – сказал Айрон. Крот показал глазами на Мишу, но Медный только пожал плечами:
– При нем можно говорить, его наши дела не интересуют. В общем, так. Мы не знаем, что творится на Текстилях и с чем мы можем там столкнуться. Приходил оттуда, говорят, не так давно сталкер один. Ну, то есть, пару лет назад примерно, как я понял. И, в общем, не порадовал – наверху, по его словам, такое творится, что он еле ноги унес, чуть живой в метро приплелся, долго потом откачивали, в чувство приводили. Все в курсе, наверное, что после Волгоградки открытый перегон? Так это еще полбеды. Там, говорят, в туннеле какая-то фигня со светом.
– Освещения нет, что ли?
– Если б просто не было. Оно там какое-то… само по себе. Живое. И вредное. Морок, в общем.
– Что за чушь?
– Как мне сказали, так и объясняю, – насупился Айрон. – Но, думаю, все вместе пройдем как-нибудь.
– Знамо дело, аномалия, – примирительно вздохнул Следопыт, – ничего, прорвемся.
– Может, просто коротит? – снисходительно предположил Литвин. Все посмотрели на него с сомнением – такая версия казалась слишком простой.
– Еще говорят, герма там разломана возле выхода в открытый туннель. Была там когда-то герма и пост. А сталкер, который там проходил, сказал – герма разломана, от поста рожки да ножки остались, причем, судя по всему, довольно давно. А вдоль открытого перегона мутанты теперь живут. Там, где автомобильный завод раньше был.
– Ясное дело – наверху везде мутанты.
– Нет, эти вовсе жуткие.
– Знаю, – неожиданно вмешался Литвин, – там был раньше автомобильный завод имени Ленинского Комсомола, выпускал примерно до девяностых годов прошлого века автомобили «Москвич». Потом, в начале двухтысячных, обанкротился, здание выкупили французы и начали производить свои машины «Рено».
– Ничего себе, – с уважением протянул Крот, пораженный такой дотошностью. Он и сам в прежние времена видел из несущегося вагона метро длинное разноцветное здание с непонятными буквами по фасаду и знал, что фирма имеет отношение к автомобилестроению. Но его поразило, что даже сегодня кто-то мог сообщить такие подробности, казалось бы, уже никому не интересные. М-да, автомобили – когда-то Крот завидовал их владельцам и давал себе слово, что, когда вырастет, обзаведется собственной блестящей и стремительной красавицей. А теперь вон они, ржавеют наверху, никому не нужные, – выбирай любой. Крот даже держал для себя пару штук в схроне на всякий случай, но пользовался ими редко – дороги наверху пришли в негодность, были завалены обломками зданий, взрыты корнями деревьев, редко где можно было свободно проехать.
– Люблю историю, особенно историю Москвы, – с достоинством пояснил Литвин, – это, кстати, не такие бесполезные знания, как кажется на первый взгляд. А про мутантов этих я тоже слышал. Их здесь называют красотками. Думаю, они вроде мутантов с Филевской линии. В смысле, тоже бывшие люди. С такими всегда сложнее, они более непредсказуемые, к тому же озлобленные.
– Поцелуй меня, красотка, – легкомысленно промурлыкал Айрон. Следопыт посмотрел на него неодобрительно.
– Ты что, не смотрел до Катастрофы этот фильм? На восьмое марта все время показывали – про Золушку голливудскую? – и Айрон что-то запел, легкомысленное, но непонятное, Крот разобрал только: «Йе-е-е».
– Посмотрю я, как ты запоешь, когда с красотками повстречаемся, – съязвил Следопыт.
Федор заинтересовался:
– Амазонки, что ли? Я слыхал про амазонок.
– Если бы. Амазонки – те же бабы, а это… Говорит, они перепутанные все, покореженные – мышцы как канаты. А на лицо – красивые. Пока близко не подойдешь. А зубищи – мать моя. Как пасть раскроет – жуть. И главное, они быстрые, ловкие – приспособились, видать. У обычного человека против такой шансов нет.
– Как же сталкер тот прошел?
– Он сам удивлялся. Говорит, луна на них подействовала. Они были в трансе, ни на что не реагировали. Так он и проскочил. Да он бы туда и не сунулся без крайней надобности – ему для жены лекарства какие-то редкие нужны были позарез.
– Луна, – почесал в затылке Крот. – Кто знает, далеко до полнолуния?
– Не, на это лучше не надеяться. Может, красотки эти в полнолуние и впадают в спячку, зато остальная нечисть, наоборот, просыпается.
– Эх, ладно. Попробуем поладить с красотками. Раньше мне это удавалось.
Крот оглянулся, увидел ужас на конопатом лице девушки в бейсболке и ободряюще подмигнул ей.
Постовые на выходе с Пролетарской резались в карты, сидя на мешке, набитом цементом. Пахло брагой. На сталкеров они посмотрели, как на ненормальных.
– Вы чего, мужики, совсем спятили? Топайте обратно, пока не поздно.
– А что?
– Там лучше не ходить. Электричество там плохое.
– Света нет, что ли? Ничего, у нас фонарики с собой.
– Да не, вредное оно. Мозги выжигает.
– Да ведь там вольеры. Значит, ходит туда кто-то, – Крот кивнул на копошившегося неподалеку мужика в ватнике.
– Так этим-то что будет? У них и выжигать нечего, – хмыкнул патрульный.
– Ну, и мы как-нибудь, – успокоил его Айрон. Патрульный с сомнением посмотрел на него.
– Дело ваше, а я предупредил.
Он икнул, вытащил из-за пазухи флягу и сделал глоток. Еще сильнее запахло брагой. Перехватив взгляд Крота, он кивнул:
– Только так и лечимся – работа вредная у нас. И вам, кстати, советую.
Крот покачал головой.
– Ладно, ступайте, страдальцы, – буркнул размякший патрульный, – ежели что, помянем вас. Да, там еще где-то пост был, в туннеле. Как дойдете туда, не пугайтесь. Ребята до сих пор там лежат. Не по-людски, конечно, – он вздохнул, пригорюнился, – надо бы похоронить как следует.
После такого напутствия все как-то притихли. В туннеле и впрямь не было света, лишь где-то впереди мерцала одинокая лампочка. Крот, шедший впереди, вдруг почувствовал беспричинную тоску. Может, и правда зря он на все это подписался? На жизнь ему хватило бы и так. Однако дело было не только в заработке. Каждое задание сулило что-то новое, неизвестное, заставляло кровь быстрей бежать по жилам – вот за это он и любил свою работу.
Но здесь и вправду дышалось тяжело… а вот какие-то обломки валяются. Крот посветил фонариком – на шпалах пятна засохшей крови. Лохмотья, что-то белеет из-под них. Кто-то дрался здесь не на жизнь, а на смерть. Лампочка впереди, вспыхнув последний раз, погасла, и воцарилась сплошная темнота. И в этой темноте слышалось лишь чье-то шумное дыхание – если бы Крот не знал, что это Айрон, он решил бы, что их след взял какой-нибудь зверь.
– Да, не райское местечко, – сказал сзади Литвин.
И от звуков человеческого голоса Кроту сразу полегчало.
