Напоследок академик похвалил нашу запасливость:
— Очень, очень полезные травки и соцветия! И отыскать их весьма не просто. У нас они, к примеру, встречаются только в том лесу, где обитают вайенги, это такие великаны из коры, камней и плоти диких животных. Сборщики отправлялись туда со всей осторожностью, только глубокой ночью, когда вайенги спят. Но всё равно при этом страшно рискуют.
— Это про них мы слышали, что они ночью приходят в бешенство от свиста, зато днём пропускают через лес только караваны со специальными метками?
— Они самые, — подтвердил Эван мои уточнения. — Мерзкие на вид и очень опасные твари. Как по мне, то следовало бы их давно с помощью облав уничтожить всех до единого. Потому что вайенг — это дикое и неуправляемое сосредоточие злобы и крайней агрессии. Удивляюсь, как для них ещё что-то значит метка, выдаваемая лично губернатором.
— То есть мы при всём желании подобное отличие получить не сумели бы?
— Точно!
Меня же интересовал наш вчерашний соперник, которому Санёк отрубил клешню:
— А какие ещё чудовища обитают вокруг города и в нём самом?
— Да как сказать… Рядом с городом вроде нет никого, кроме вайенгов, но химерологи порой создают нечто этакое. После всеобщей гибели некоторые твари могли вырваться из вольеров или питомников. Может, видели кого-то конкретно?
Мы ему описали наше вчерашнее приключение на рынке. Александр похвастался, как он лихо снёс монстру его правую атакующую конечность. Реакция некроманта на это оказалась непредсказуемая: он ухватился за голову и чуть не заплакал от горя:
— Ну что же вы наделали?! Как вам только пришло в голову покалечить легендарного Ажара?! Это же единственное в своём роде, уникальное создание, которое считалось живым тотемом нашего города. Их больше нигде, ни единого экземпляра не осталось в Айфуге! О нём слагались легенды, и в древности именно на Ажарах великие воины отвоевали этот мир у полчищ жестоких демонов. Экие вы варвары!
— Мы варвары?! — поразился я. — Мы только защищались, он сам на нас напал!
— Бедненький Ажар! Он всего лишь за это время оголодал без опеки! — продолжал плакаться академик. — Да и одичал, наверное, немного. Скорей всего, увидел людей и бросился к вам с радостью! А вы!.. Оружием!..
— Ничего себе радость… — ворчал мой верный Пятница, приноравливаясь в очередной раз подхватить носилки с полумертвецом. — Лучше тогда не представлять себе, что случилось бы, набросься этот гибрид на нас со злостью и жаждой битвы…
— Да что вы понимаете! Это легендарное животное…
— И понимать не собираемся! — оборвал я очередные причитания, уже волоча носилки к следующему кабинету этого бюрократического муравейника. — Поверим только в том случае, если ты его оседлаешь и покажешь несколько трюков высшей вольтижировки.
— И покажу! Только вы меня незамедлительно после укладки на повозку накройте мокрой тряпкой и вдобавок время от времени водой поливайте. Да! И не забудьте мой костюм прихватить! Мне ведь потом одеться не во что будет.
Мои озвученные опасения звучали вполне уместно:
— Нас за твой костюм на «проходной» не повяжут?
— Вряд ли. Там только за перемещением денег и оружия рьяно следят. На всякий случай разложите мой костюм у себя по частям.
Мы согласно кивнули и продолжили задавать следующие вопросы о благоустройстве этого мира. Пожалуй, самым важным среди них являлся о принадлежности самого Брока к той или иной категории людей разумных. И выбрав самый удобный момент, я поинтересовался:
— Эван, а вот ответь мне честно, ты игрок?
Тот на такой вопрос отвечать не спешил, а сам задумался на несколько минут. Потом больше рассуждал и предполагал, чем явно и чётко утверждал:
— Знаю лишь точно, что наш мир Айфуга создан именно для игры. Хотя подобная информация скрывалась от простого обывателя. Потому что внедрение сюда чужаков проводилось настолько аккуратно и незаметно, что даже представители стражи и жандармы порой затруднялись чётко их идентифицировать. Поговаривают, что некоторые элитные слуги имеют такой дар распознавания, но я, честно говоря, в реальности с таким не сталкивался. Всё у «гостей» прорабатывалось и стопроцентно совпадало с легендой, воплощение получалось полным, и только долго отслеживая человека, можно было сделать выводы, что он игрок.
— Интересные у вас тут заморочки, — пришлось признать мне. — Но ты так ничего конкретного не сказал о себе.
— Да потому что сам вдруг засомневался, — вполне искренне признавался некромант. — Я ведь учёный, для меня малейшее отклонение в собственном поведении — уже повод для лабораторного исследования. И если раньше я об этом не задумывался, то после твоего вопроса с ходу отыскал в себе некие несоответствия. Понимаю, что с ними придётся разбираться, и не один день. Но… Разве это имеет для вас или для тебя какое-то принципиальное значение? Или от этого зависит обеденная порция каши в походе?
— Ха! Про кашу это ты здорово пошутил! Но можешь не волноваться, у нас никто в правах не ущемляется. Ни по половым признакам, ни по цвету кожи или её отсутствию. Вон даже к фейри мы относимся с огромным уважением за её ум, сообразительность, отзывчивость и высокий профессионализм. Кстати, не подскажешь, почему такая градация среди видов слуг? Одни кажутся невероятно сообразительными, другие менее?
По этой теме у академика оказалось очень много информации, основанной в том числе на личных наблюдениях и аналитических выводах коллег. И он охотно приступил к изложению. Вначале начисто развенчал нашу уверенность в том, что фейри самые умные, Скелеты-толстяки самые тупые, гули самые нарванные и боевитые, а лысые гномы — самые услужливые. Оказалось, что роли у них, как и таланты, могут меняться. И соотношения среди них создаются точно так же, как в любом ином однородном обществе, состоящем из людей. Кто-то более ленивый, кто-то лучше соображает, а кто-то истинный гений, и у него получается чуть ли не всё, к чему он приложит свои лапки, ручки или кости.
То есть простой, исполнительный и непритязательный в быту конюх на самом деле может оказаться гением изобразительного искусства. И во время своего личного отдыха рисовать чудесные картины. Примеров подобного предостаточно, хотя люди всё-таки, из своих шовинистических убеждений, стараются всеми силами утаивать, присваивать, а то и уничтожать талантливые поделки своих слуг. Потому что изначально были поставлены для управления бессмертными умертвиями.
Честно говоря, такая новость меня повергла в сильное смущение и никак в голове не укладывалась. Да и Пятница не смог удержаться от вопроса, произнесённого с некоторой обидой:
— Так они что, получается, умнее нас?
На что некромант заявил, что создатели или боги этого мира, видимо, великие экспериментаторы. Ибо наделили как местных жителей, так и умертвий, обитающих рядом с ними, совершенно одинаковым разумом. И теперь он сам поражается, с какой такой стати была проведена Стерилизация? Коль столько сил, разума и разнообразия было вложено в создание мира — зачем его впоследствии так безжалостно уничтожать?
