Мы уже стояли возле рынка, собираясь высматривать там местную достопримечательность, как вдруг покрывало на повозке шевельнулось и из-под него послышалось:
— Воды! Я просил воды не жалеть! — Когда мы вылили все остатки, что у нас были, оттуда донеслось умиротворённое: — Вот, сейчас другое дело… сразу слух улучшился… Люблю ругань слушать, настроение поднимается…
— Эй, академик! — окликнул я его. — Долго ты там ещё валяться будешь?
— Минут десять… Но я всё слышу, и можно сказать, уже влился в вашу дружную компанию!
И опять сияда не удержалась от непроизвольного вздрагивания. Да и в голосе не стала скрывать омерзения:
— А давайте, пока он ещё труп — мы его сожжём? У нас, в Новой Византии, всегда так делали с некромантами.
— О-о! — послышалось из-под мокрого покрывала. — Я чувствую, что дама ярый любитель поспорить о белом и чёрном? Хо-хо! Она мне уже нравится!
Тут же на него свой гнев перенаправил Чайревик:
— Ну, ты, неполноценное умертвие! Следи за словами, а то на костёр от тебя только кусочки уложат! — И это не осталось без ответа:
— Неужели среди нас оказался человек, способный поднять меч на безоружного?! О, боги! Куда я попал?! Верните меня обратно в мою тихую и мирную канцелярию!
— Зачем богов просить? — веселился вовсю и наш юный товарищ. — Через пять минут ты и сам ходить сможешь, вот и побежишь обратно. Если отрекаешься от обеда, назначенного в честь твоего освобождения.
Тотчас Брок стал кричать, что не отказывается и слёзно просит у всех прощения, кого зацепил хоть одним неосторожным словом. А в адрес единственной нашей дамы кричал, что сам себя сожжёт на костре, если после первых пяти рассказанных анекдотов не услышит женский смех.
В общем, я тоже веселился от этой перепалки, разглядывая в бинокль рыночную площадь и пытаясь рассмотреть того самого легендарного для данного мира коня. Честно говоря, до сих пор не мог представить себе, как наш новенький сумеет укротить эту одичавшую зверюгу, а потом ещё и использовать её вместо верхового животного. Но если у него это получится, я буду только счастлив: не придётся отдавать под седло ещё одну лошадку из нашего и так не безразмерного табуна.
Пока высматривал и пока все остальные вяло переругивались или подначивали друг друга, назначенное время истекло и «оживший» окончательно мертвец уселся на повозке. Огляделся вокруг, уставился на Даниэллу выпяченными глазами и запричитал с придыханием:
— Я думал, что среди нас дама, но как же я ошибался! Среди нас настоящая богиня, достойная только поклонения и всемерного восторга! Друзья, дайте же мне быстрей одежды! А вы, наши доблестные помощники, подержите покрывало вот так, дабы я не смущал нашу богиню своим прекрасно сложенным телом!
Мы отдали ему комплект одеяний, а Кац и Бол с готовностью создали из мокрого покрывала ширму, за которой мечущийся академик довольно быстро оделся. Несмотря на зависшую у меня на лице улыбку, создающаяся ситуация мне совершенно не нравилась. Если этот тип начнёт вдруг осыпать девушку комплиментами и восторженными панегириками, то рыцарь наверняка взбесится. И простым расчленением тела на куски дело не обойдётся. Точно будет сожжение.
Да и сама сияда, ненавидящая отчего-то некроманта, вот-вот сорвётся на ответную колкость, которая в прямом смысле этого слова может продырявить голову неприятного поклонника её красоты. Надо срочно что-то придумать, чтобы закрыть фонтан неожиданного красноречия Брока, который наверняка возник из-за пьянящего воздуха свободы. Только я не успел даже ничего придумать, не то чтобы сказать.
Одевшийся и оправившийся академик вдруг выдернул откуда-то из воздуха великолепную чуть ли не с метровым стеблем розу и бросился к сияде, восседающей на лошади:
— О! Несравненная! Прими в дар это жалкое подобие твоей красоты! И позволь мне поцеловать хотя бы твой мизинчик, одним своим видом дарующий сказочный покой и умиротворение!
И протянул даме ярко-пурпурную, величиной с два мужских кулака, розу.
Вот тут весьма неприятное для меня чудо и случилось. Даниэлла сменила свой ледяной взгляд на поощрительный и мило улыбнулась. Потом взяла протянутую ей розу, присмотрелась к ней, принюхалась и величественно протянула правую ручку для поцелуя.
И этот наглый потс осмелился её поцеловать! Причём не только мизинчик, а со стоном и мычанием облобызал ей все пальчики и, кажется, добрался даже до запястья!
Я, конечно, видал свиней неблагодарных и наглых, но с таким встретился на своём веку впервые. Мы его, понимаешь ли, спасали, носили, возили и одевали, а он тут моей женщине из мечты ручки слюнявит?! Да для такого двурушника и костра жалко! Сразу в булыжную мостовую закопать и сверху гербицидом полить, чтобы ничего даже случайно не выросло!
Но пока я так возмущался, просто открывая и закрывая рот как рыба, Брок отскочил от лошади с наездницей в сторону и вскинул руки к ней, словно к солнцу:
— А теперь, о, прекрасная и несравненная богиня, я помчусь укрощать ради тебя легендарного Ажара! И ты вскоре увидишь, как он преклонит свою голову к твоим стопам и будет готов повиноваться каждому движению твоего пальчика! Это будет мой первый подвиг, совершённый ради тебя!
После чего на солидной скорости, высоко поднимая колени, легко, словно красуясь, умчался на рынок, где и скрылся среди многочисленных навесов и прилавков. Не знаю как кто, но я ещё никому в жизни не желал такой скорой, пусть и несколько неприятной смерти от гигантской клешни. И прошептал еле слышно себе под нос:
— Приятного аппетита, Ажар!..
Глава 20
Моральные терзания
Кажется, смерти для академика желал не только я и паладин Чайревик. Стоящий возле меня Александр как-то печально вздохнул и попытался меня утешить:
— Да не переживай ты так, что у нас в команде своего некроманта не будет. Зато он нам успел помочь с регистрацией и с нужными метками. Ну и повеселить успел изрядно своими выходками… Да! Ты ещё вспомни, сколько он ценной информации передал! Особенно о травках. Сегодня же вечером попробуем поэкспериментировать. Э-э… после того, как помянём, конечно…
— Никакой выпивки! — покосился я на него строго. — Хватит, вчера тебя носил, как малолетнее дитя.
Пятница выглянул из-за меня в сторону сияды и перешёл на шёпот:
— Да не пил я почти совсем! На пол выплескивал всё. Это на меня явно эта ведьма специально воздействовала. Сам вспомни, мы с тобой на хуторе троекратно больше пили, и то я на ногах оставался. А тут отключился, словно кто булавой по голове огрел. Да и вы оба с Димоном с чего так опьянели?
Мы принялись с ним тихонько препираться и считать, кто сколько выпил, тогда как время шло, рыцарь угрюмо молчал, баронета всё любовалась розой да с нетерпением посматривала на рынок. Наконец она не выдержала и выдвинула обвинение против всех товарищей по команде:
