– Ну, допустим, в книгах про тебя не писали, еще не заслужила, – резонно заметил Ац. – Но конспекты твой отец наверняка вел, раз он учился сначала в Утесуме, а потом тут, в Носфероне.
– Конспекты… А разве конспекты давным-давно не выброшены? – удивилась Влада.
– А вот и нет, – Ацкий хитро улыбнулся. – Все конспекты хранятся на нижних уровнях, в архиве. Их туда Тетьзин складывает.
– Что, правда?!
Влада схватила валькера за отворот рубашки, но тут же выпустила: Ац мог неправильно ее понять.
– Внизу, где-то в полукилометре, есть архивы конспектов. Я мог бы поискать. Только не за просто так.
Влада смутилась. Если валькер сейчас потребует поцелуев, то ради отцовского конспекта… Ац совсем не страшный, но чтобы целоваться?!
– Ты можешь просто сказать: «Я не люблю никакого Гильса Муранова». Пролей бальзам на летучее сердце, а?
– Я не люблю никакого Гильса Муранова, – быстро выпалила Влада, и валькер, издав радостный боевой клич, ринулся вниз, раскинув крылья.
Ждать пришлось довольно долго.
Валькер появился облепленный паутиной с ног до головы, с потрепанной толстой тетрадью.
– Вот. Нашел! Только ради тебя, сонц, больше туда не полечу. Там такое ползает, фу-у! Апчхи!
– Ац, ты замечательный! – Влада схватила пыльную и выцветшую тетрадку, подписанную: «Виктор Суморок, 3 курс, Носфераторика». На обложке – полувыцветшая наклейка с эмблемой команды Вампируса и подписью внизу: «Порвем троллей на тряпки!»
Та-ак, ее папочка тоже был сдвинут на соперничестве команд, как и все мальчишки в Носфероне.
– Сонц, я в душ, – расчихался валькер. – Мне надо смыть с себя всю эту дрянь, а потом на тренировку. Скучай по мне!
Валькер улетел, а Влада, забыв обо всем на свете, принялась листать тетрадку, исписанную плотным аккуратным почерком. Отец явно пропускал лекции, поскольку записи были довольно отрывочными и часто небрежными. А еще ее отец не умел рисовать. На полях конспекта он делал странные рисунки вроде граффити, угловатые, со сцепленными буквами.
«Отец, – со странным чувством думала Влада. – Его конспект, как и у Егора, неаккуратный… Эх, папа. Оставил распоряжение, чтобы я училась в Темном Универе, а сам учился не очень».
Влада листала страницы, отыскивая хоть что-то, хоть маленькую зацепку. Почти потеряв надежду, она дошла до последних страниц, как вдруг между ними мелькнули вложенные листы.
– Ух ты! – Влада вытащила целый ворох кусочков плотной бумаги, разглядывая их со всех сторон. Это были билеты, целая куча билетов на поезд. В Москву, в Киев, в Новгород… Был даже билет в Южно-Сахалинск, дата – март 1999 года. Даже три билета – два взрослых и один детский. Даты поездки совпадали по времени с датой когда примерно пропали и погибли ее родители.
«Вот тебе и зацепка – еще хуже стало! Если отец напокупал все эти билеты, то почему оставил их в конспекте? Допустим, он уехал с мамой и со мной. Куда? Билеты-то все не использованы… – рассуждала Влада. – А если, например, отец хотел замести следы и купил все эти билеты, чтобы положить в конспект, и кто-то в Универе их увидел? Тогда получалось, что отец боялся не умертвия, а кого-то еще… Вряд ли умертвие будет читать надписи на билетах…»
Теряясь в догадках, Влада вышла из библиотеки и отправилась в холл учебного яруса, прихватив с собой заготовленные гостинцы для пострадавших приятелей. Там уже собирался народ, чтобы организованно навестить раненых. Желающих набиться в больничную палату было море, даже ребята с параллельных курсов, которые вообще не знали Бертилова и Уткина. Юная нечисть рвалась посмотреть на пострадавших от светлой магии, пока Лина Кимовна не объявила, что пустят только четверых: Владу, старосту вампиров Ганца Готти, Гильса Муранова и Феофана.
Проходя мимо атриума, Влада мельком увидела одиноко клюющую носом Тановскую, которая подпирала голову поставленным на бок учебником. В воздухе реял усыпляющий распевный голосок Засони.
Больница Носферона находилась на подземном этаже, и, судя по шуму, который был слышен еще из коридора, в больничной палате было очень весело.
Разумеется, что войти по-нормальному Феофан, как настоящий тролль, просто не мог. Влада краем глаза успела заметить, что идущий рядом с ней Фанька как-то стремительно изменился около дверей – и в палату вместо него ввалилась совершенно косоглазая медсестра с огромным, как трехлитровая банка, шприцом.
– Уко-о-о-о-ол!!! – басом прохрипела медсестра, и тут же ей между глаз врезался тапок, запущенный меткой рукой Бертилова.
– Харе, Фань, – зевнул Егор, сидящий в кровати посреди свитого из беспорядочно накиданных одеял и подушек гнезда. – Твой топорный морок видно за километр.
Живописная картина в больничной палате говорила о том, что поселить вместе тролля и упыря было очень непродуманно.
– Салют симулянтам! – приветствововал Гильс. – Вы как? Тойво еще не погнал вас отсюда?
– Ха, лишний раз не мучиться на лекциях по Канве, хотя бы ради этого стоит поторчать в больничке, – признался Егор и спросил с надеждой: – Нас сегодня выпишут, не слышали? Уткин достал меня, сил уже нету.
– И не надейтесь, пока светлая магия из вас не выйдет естественным способом, – хмыкнул Гильс. – Не будем при девочках говорить, каким.
– Это он меня достал, а не я его! – очнулся Марик, вылезая из-под одеяла. – Не понимаю, как можно по ночам рассказывать истории про светлых магов? Вот я спать потом не могу, бессонницей мучаюсь!
– Ай-ай, доконал тебя Бертилов, – посочувствовал Гильс, поцокав языком. – Памперсы надо было попросить, мы бы тебе принесли…
– Да ну вас… – Упырь сглотнул, бросив жадный взгляд на пакеты в руках у ребят. – Мне там маманя ничего не передавала, а?
– Кушай, сыночек, твои любимые крысиные хвостики в шоколаде, – подражая визгливому женскому голоску, пропищал Герка, швыряя в Марика шуршащим пакетом.
– Какой я плохой тролле-е-е… – слабым голосом прохрипел Бертилов, дрожащей пятерней потянувшись к Владе. – Подойди, дева́чка, сядь… Утешь больного, несчастного и умирающего тролля… Тролля, которого ударили Светом, и теперь он корчится в муках… – нараспев закончил Бертилов замогильным голосом.
Влада, уловив хихиканье за спиной, подошла и села, сурово глядя на Бертилова. Тролль изобразил на лице страдание, к которому плохо подходили шальные зеленые глаза.
– Померяй мне пульс, послушай мое сердце… – попросил тролль, хватая Владу за руку. – И не уходи, останься со мной. А-а-а-а… – Бертилов очень натурально захрипел.
– Бертилов, тебя не настолько сильно ударило, – Влада поставила на стол посреди палаты пакет и принялась разгружать йогурты, бананы и сушки с маком. – И вообще, хватит пугать Марика, он и так нервный. Вы лучше ешьте, тут всем хватит.
– Бананы, из твоих рук? – Егор вскочил с кровати, потягиваясь и зевая.
