– Есть, – громко отозвался Алекс Муранов, поднялся со стула и снова вышел из янва, встав на ковре и скрестив руки на груди.
– Что-о-о? – Батори на этот раз даже вскочил со своего стула, и его глаза чуть было не вылезли из орбит. – Да что же это такое?! Мне что – вызвать из Бергена десяток нойдов, чтобы вас вывели из деканата?
– Десяток? – Алекс презрительно поморщился и махнул рукой. – Не меньше сотни, а то мне будет неинтересно. Но это совершенно необязательно, поскольку по уставу МУНа я и сейчас имею право здесь находиться.
Последующие минут двадцать все в деканате, будто зачарованные, наблюдали, как Алекс виртуозно и вдохновенно ругается с Людвигом Батори. Если есть такая пятая стихия, кроме воды, земли, воздуха и огня, – ругань в деканате, то это была родная стихия Алекса Муранова. Надо же, какие у вампиров могут быть громкие голоса, когда они скандалят, – почти как квизг у кикимор. Людвиг Батори орал на Муранова, размахивая руками, тот совал ему под нос телефон, тыча в него пальцем. Что-то пытался тихо объяснить Эрих, восклицала Лили Бантини, ахала и очень хотела улететь Эля.
Потом Алекс учтиво поклонился, а Батори, как показалось Владе, даже позеленел.
– Я тоже помню устав, – процедил он, явно мечтая убить Алекса взглядом. – Только где же родство между семьей Венго и Мурановыми?
– Теперь прямое, – ответил Алекс, указав на яркий кусок ткани на джинсах Влады. – Юная Огнева-Венго теперь относится к нашему семейному банку крови, согласно шестнадцатому закону Мирного договора. Вы не могли забыть этот закон, уважаемый мор Людвиг!
– Алекс… – чуть слышно простонала Лили Бантини. – Поосторожнее…
Влада увидела, как лицо Батори почернело.
До сих пор она считала, что хуже злого Виктора Суморока не может быть ничего, но теперь, увидав ректора МУНа в ярости, поняла, что это не так. Виктор теперь больше молчал и выглядел крайне настороженным, глядя перед собой нахмуренным взглядом.
– Так что теперь я обязан бегать в деканат по каждому поводу, который касается Огневой, – добавил Алекс. – Увы, я сам не в восторге.
В деканате с минуту висела тишина, потом Батори выдохнул и сел, оценивающе разглядывая Алекса.
– Меня радует одно, – с ледяным достоинством произнес Батори. – Вы уже и так наказаны. Я думаю, что, связавшись с семьей Венго, вы получите расплату за все мои нервотрепки в годы вашей учебы. Я с удовольствием предсказываю вам огромные беды, Муранов!
– Переживу, – резко ответил старший брат Гильса. – Я фаталист.
– Что же, для человека попасть под защиту клана вампиров – большая удача, защита и поддержка на всю жизнь, – осторожно вмешался старый ректор Утесума, будто спешил разрядить обстановку. – Но и человеку важно понять свою ответственность перед семьей вампиров, которая его защищает. А вы, Огнева, – гуляете по лесу ночью, ай-ай-ай…
– Мор Людвиг, я думаю, что вам нужно выслушать горемычника из дома ведьмы, – вдруг попросил Алекс уже совсем другим тоном, серьезным и напряженным. – Я убежден, что там произошло что-то очень плохое.
– Что там могло произойти? – проворчал ректор МУНа. – Ограбили сарай, унесли лопаты? Рассказывайте, юноша… как вас звать?
– Денис Ливченко… – робко представился Диня, вышел на середину ковра и, запинаясь, начал рассказывать, с испугом поглядывая по сторонам: – Вчера вечером мы с бабой Катей ходили на дорогу, границу открывать. Открыли, пропустили гостей – на соревнования которые ехали… – дрожащим голоском начал рассказывать Диня. – Из деревни-то все ушли, в Кратер… Баба Катя не пошла, весь вечер ворчала, убиралась в доме, говорила, что кто-то порчу снимать собирался прийти… А у меня было плохое предчувствие, прямо сердце сдавило.
– Без лирики, – остановил горемычника Батори. – Плевать мне на ваши предчувствия. Что дальше было?
– Шел дождь, – обиженно шмыгнув носом, продолжил Диня. – Я и отправил дождевика с посланием, сюда, в Утесум… Чтобы предупредить. Потом ведьма легла спать, а я вдруг слышу – собаки завыли. Наша и все соседские еще. Так собаки только на покойников воют, я точно знаю. Я проснулся и высунулся в окно чердака, но было темно и ливень, ничего не разглядеть… А потом слышу – а из комнаты бабы Кати крик…
Диня закрыл личико руками и зарыдал, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Не волнуйся. Ты жив, и здесь уже ничто не угрожает… – Лили Бантини, протянув руку, осторожно погладила его по плечу, и тот немного притих, продолжая беззвучно всхлипывать.
– Хватит тянуть, говори, что дальше было! – рявкнул на него Батори.
– Я ничего не тяну, мор Людвиг! – Очевидно, у горемычника сдали нервы, и он сорвался на визг. – Баба Катя из дома выбежала и со двора кричала что-то про ужас, про смерть… Я так испугался, что кинулся с чердака на крышу, а оттуда свалился на парник и бегом… Оглянулся – а из дома сполохи, как молния попала.
– Очевидно, ведьма пыталась защититься, – вмешался Григо Бертович. – Я тоже видел вспышки света над Болотинкой, но подумал, что это фейерверками ребята балуются. А дальше что было?
– Дальше ничего не помню, – Диня судорожно сглотнул. – Помню, что ливень хлестал, и темнота. Я упал в лужу… а потом побежал в лес. Там меня нашла она.
Диня кивнул на Владу.
Та медленно вдохнула и выдохнула, чтобы не слишком волноваться под взглядами.
– Студентка Огнева не может быть наказана, – тут же заметил Алекс. – Если вспомнить устав МУНа, раздел шестой, пункт двадцать четвертый…
Кулак ректора МУНа обрушился на стол, как железный молот. Все, кто был в деканате, включая даже декана вампиров, вздрогнули, а Эрих с сожалением посмотрел на дыру в глянцевой поверхности темного дерева своего стола. Влада вспомнила целую груду таких проломленных столов на чердаке Утесума, подумав, что все они попадают туда после инспекции этого злобного вампира.
– Как вы мне надоели, Муранов, – со злостью разглядывая свой кулак, медленно произнес Батори. – Огнева не будет наказана за то, что она ушла в лес. Не до этого сейчас. То что произошло – это серьезнейшая угроза, если, конечно, горемычник ничего не перепутал.
– И вот это посмотрите, – Алекс сунул под нос Людвигу Батори свой мобильный телефон. – На полу комнаты нарисован круг – зачем ведьме рисовать круг в своем собственном доме?! Да она подверглась нападению и была убита! Водяные вокруг дома ведьмы кричали то, что хотела ведьма передать всем нам перед смертью!
Виктор Суморок издал хриплый вздох, проведя дрожащей рукой по лицу. Он был сейчас в таком состоянии, что на него страшно было смотреть, – казалось, что вампир совсем перестал дышать. Григо Бертович, напрягшись как струна и сжав руки в кулаки, пытался держать себя в руках.
– Новомодные штучки, – прорычал Батори, с ненавистью глядя на телефон Алекса. – Никогда им не доверял, верю только своим глазам! Я должен сам увидеть дом ведьмы, сам допросить водяных… – Он обвел тяжелым взглядом деканат и встал, с грохотом отодвинув кресло. – Эрих, идете со мной в Болотинку. Бельверг и Бантини тоже идут туда, Суморок остается в Утесуме. Все учителя и старосты – немедленно в Кратер, объявляйте тревогу, чтобы студенты возвращались в общежитие! Ты… – Батори яростно ткнул пальцем в Алекса, – тоже со мной…
