– Не знаю, – Алекс смотрел на шефа без улыбки.
– Он не знает! Тогда какой это доклад, если там в итоге «я не знаю»! Я хочу знать: она может общаться с Тьмой, она способна ею управлять? Или – только орудие во всех этих магических водоворотах? А если потребуется ее убить, Муранов? Именно вы получите приказ ее уничтожить в таком случае, вы в курсе?!
Алекс напрягся, сжав зубы.
– Вы же знаете, Эдуард Вольфович, что моя семья породнилась с этой девочкой определенным образом, – очень спокойно произнес вампир. – Мой младший брат взял ее под свое покровительство как вампир.
– Ну да, ну да, – согласился оборотень. – Это меня несколько успокаивает. Это даже хорошо. Ваш младший брат смазливый юнец, я про него слышал. Моя секретарша держит на экране своего ноутбука его фото и прячет, когда я подхожу. Вот пусть ваш брат и опутает эту Огневу, как цепями! – прорычал оборотень. – Держит так, чтобы ни шагу не ступила в сторону! Чтобы каждое ее дыхание было под его контролем! Связь вампира и человека нерушима!
– Рушима, к сожалению, – остановил Алекс. – Но я надеюсь, что…
– Не желаю этого слышать! Ваш брат должен держать ее как муху в паутине! Вот! Да! Цепями! Мы ради этого переведем всех ее возможных конкуренток в другие отделения Носферона, подальше.
– Это уже перебор, Эдуард Вольфович! Гильсу еще пятнадцать лет…
– Алекс, это интересы тайного мира, – прищурился оборотень. – Не вздумайте им мешать. А ваш доклад… ему место вот где!
Оборотень лихо отшвырнул папку, и листки спланировали на пол, не долетев до квадратной сетчатой урны в углу кабинета.
Глаза Алекса вспыхнули на секунду ярко-багровым пламенем, но вампир быстро взял себя в руки.
– Понял. Я могу идти, Эдуард Вольфович? – мрачно спросил Алекс.
Ответа не последовало.
Облик оборотня изменился – теперь в кресле сидело нечто вроде полуволка-получеловека. Уши заострились, свернувшись по бокам, зрачки глаз сузились, подбородок выдвинулся вперед, рот искривился в неприятной ухмылке. Шеф Темного Департамента перешел в свое второе состояние, и дырявая куртка Алекса прекрасно помнила, чем это может закончиться. Локти оборотня так заострились и вытянулись, что прорвали рукава дорогого серого костюма, купленного на Новый год в ЦУМе. Драгоценная чашка мейсенского фарфора, поехав по столу от яростного дыхания шефа Департамента, трагически завершила свою недолгую жизнь на каменном полу кабинета.
Вскочив со стула, Алекс кивнул и быстро вышел за дверь, ускоряя шаги по коридору.
– Мур-р-ранов, я не собираюсь пить чай из обычного стекла… – послышалось из приоткрывшейся двери кабинета.
– Когда весь фарфор в Москве кончится, будешь хлебать чай из пластиковых стаканов, обормотень…. – с раздражением пробормотал Алекс, стремительно заворачивая за угол коридора Темного Департамента.
Глава 1
Асоциальный домовой элемент
Вечером на лестнице старого питерского дома на Садовой улице конвульсивно мигала полуразбитая лампа дневного света, а январская пурга испытывала на прочность стекла в подъезде.
С дверью тринадцатой квартиры тоже было неладно – в старый коричневый дерматин какой-то хулиган вкрутил сухие макаронные рожки, которые торчали в художественном беспорядке, а стена вокруг двери была изрисована угловатыми каракулями.
Владе было не до этого – она возилась с тугим замком, то отогревая дыханием замерзшие пальцы, то вновь ковыряя ключом замочную скважину. Один поворот, второй, третий…
Когда злишься, то получается медленнее.
– Да открывайся ты уже!
Влада изо всех сил толкнула дверь, и та наконец-то поддалась, натужно заскрипела, открывая квартиру, в которой сейчас было так же зябко и темно, как и на улице.
По привычке нашарила выключатель, щелкнула им раз, другой. В углу, за старым дедовским пальто, как-то слишком громко и сердито загудел электросчетчик. Лампочка в надтреснутом абажуре, будто нехотя, замигала и вспыхнула холодным бледным светом.
После долгого отсутствия родная квартира казалась меньше, будто сжалась в размерах, сдвинув стены – съежилась. Или же просто жизненное пространство настолько расширилось, что все прежнее стало казаться маленьким и тесным. Все так же скучала стопка старых газет на лавке под вешалкой, тоскливо жались друг к дружке брошенные на полу дедовские тапки, дрожала на холодном сквозняке паутина в кухонном проеме. Влада стянула с головы кусачую шерстяную шапку и пригладила волосы перед своим отражением в запыленном зеркале.
Самая обычная тоненькая четырнадцатилетняя девчонка: могла бы родиться и покрасивее. Ничего примечательного, кроме волос, – вот ими можно гордиться. Длиной до пояса, прямые, цвета горького черного шоколада. На солнце они переливаются, как перья черного павлина, – если бы такой существовал на свете. Больше, в принципе, смотреть было не на что. Особенно сейчас: с заплаканными припухшими глазами, которые ее портили. Неудивительно, если она только что беззвучно рыдала во дворе почти целый час, промерзая на холодном ветру. Рыдала, пока двор не поменял синие сумерки на ночную темень. До тех пор, пока не услышала звук цокающих каблуков, и в подворотне не появилась соседка из двенадцатой квартиры, Лика Глебовна. Как всегда намазанная по уши косметикой, надушенная и разодетая во что-то бело-леопардовое. Это был самый последний из людей, который должен был видеть, что у Влады неприятности, поэтому она моментально отвернулась, надеясь, что соседка не успела ее заметить, юркнула в подъезд и ворвалась в свою квартиру.
В ее жизни только что произошла катастрофа. Надо было вспомнить все по порядку и восстановить в памяти все события, чтобы понять, почему все так случилось…
* * *
Еще час назад Влада была в Москве, куда ее привез автобус вместе с однокурсниками по Темному Универу.
Автобус – сверкающая лаком и пестрыми надписями громада – остановился на Сухаревской площади, и завуч Лина Кимовна долго объявляла, что, пока все не проверят на себе наличие значков Носферона, наружу никого не выпустят. Влада его и не снимала – блестящий темно-синий ромбик на булавке жил за отворотом воротника ее весенне-осенне-зимней куртки. После этого двери автобуса открылись, и ребята вывалились на свободу. Незнакомая и огромная Москва тонула в вечерней морозной синеве. На Садовом кольце толкалась пробка, в сумерках фары машин размазывались в море ярких сердитых огней.
– За мной, ребята, внимание! Мы сейчас спускаемся в «Сухаревскую» станцию метро, но на самом деле попадаем в наш родной Носферон! Это я вам все рассказывала в автобусе, поэтому тупых вопросов мне не задавать! Горяев! – рыкнула Лина на юного долговязого вурдалака, который чувствовал себя на поверхности земли крайне неуютно. – Никаких ползаний под асфальтом! Входим в вестибюль Университета и тихо ждем остальных! Бертилов, вы что думаете, до вас никто не пытался запечатлеть вход на территорию нечисти на видео?
