Книга Нежные листья, ядовитые корни, страница 21. Автор книги Елена Михалкова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Нежные листья, ядовитые корни»

Cтраница 21

– Как ты могла заметить, я ношу траур! – отозвалась Белла. – Траур по ушедшей любви.

– Господи! Кто-то умер?

– Смерть может забрать человека, но любовь остается с нами! – патетично воскликнула Шверник-Чарушинская. – Никто не погиб, но стоило ли судьбе беречь нас, если душа не наполнена светом!

«А, так домработница-то жива! – обрадовалась Маша. – Просто Шверник в своем репертуаре с поправкой на кризис среднего возраста».

Тем временем Рогозина уже втянула в разговор стесняющуюся Мотю и расспрашивала ее о детях.

«Да что здесь, черт возьми, происходит? – озадачилась Маша. – Что за имитация светской беседы? В жизни не поверю, чтобы Светку интересовали губановские отпрыски».

– И что все-таки у нее с лицом? – пробормотала она вслух, забывшись.

К счастью, ее услышала только Саша Стриж.

– Межбровная разглажена ботоксом, но это ерунда, – вполголоса сказала она. – Нос переделан, причем очень грамотно. Колумеллу меняли. Чистая работа! В носогубках филеры, в скулах, похоже, тоже. Круговую по возрасту рано, но не исключала бы. Блефаро? Не уверена. А вот кантопластика латеральная была, это точно.

Маша изумленно воззрилась на нее. Саша тихо рассмеялась.

– Маш, над Светкой качественно работали пластические хирурги. Хорошие. Ринопластика, круговая подтяжка, филеры в скулах и носогубных складках – это только то, что я вижу. Про мелочи даже не упоминаю.

– А кантопластика – это что?

– Коррекция уголков глаза. Латеральная – значит, внешний угол. Видимо, он у нее начал опускаться с возрастом, лицо стало выглядеть уставшим. После тридцати такое со многими случается.

«Так вот почему Рогозина показалась мне изменившейся!»

– Саша, откуда ты все это знаешь? – тихо спросила Маша. Она вызвала в памяти фотографию их класса и, мысленно разглядывая ее, убеждалась, что Стриж права.

– Я работаю в клинике пластической хирургии. Обработанные лица сразу вижу.

– Жалко, – не задумываясь, сказала Маша.

– Что?

– Что у Рогозиной обработанное.

– Почему? – удивилась Саша.

– Потому что до этого было чудо. Удивительное явление: прекрасная девушка. А что стало? Умелые руки хирургов – и все.

– По-моему, как раз наоборот, – возразила Саша. – Что поразительного в природной красоте? А здесь она ювелирно доведена до совершенства. И сделал это отличный врач. Я испытываю гордость и восторг, когда думаю об этом. Мой коллега – он хирург… Знаешь, какие у него руки! Женщины к нему приходят страшные, с перевернутыми верблюжьими горбами под глазами. А уходят счастливые и смеющиеся. Я думаю, лет через пятьдесят мы сможем сами выбирать себе внешность.

– А пока мы видим перекошенные лица и выпученные губы, – вслух подумала Маша, вспомнив нескольких отечественных телезвезд.

– Это результат плохой работы, – серьезно сказала Саша. – Грамотное вмешательство не должно быть заметно. Если бы я не объяснила тебе насчет Светки, ты бы ни о чем не догадалась.

Маша искоса взглянула на Стрижа и поспешно отвела взгляд. «А ты сама – тоже результат хорошей работы?»

– Панически боюсь наркоза, – сказала Саша, прочитав ее невысказанный вопрос. – Так что мой путь, к сожалению, естественное старение.

Маша начала краснеть.

– Я не хотела…

– Брось! – Саша махнула рукой. – Я все равно профдеформированная, как и все у нас. Бывает, замечу красивую женщину в ЦУМе, а в голове сразу щелкает: «Ага, сумочка от Баленсиаги, туфли от Прады, нос от Кутузовцева. Зря она к нему за носом пошла, лучше бы к Патунишвили. А сумочка ничего такая».

Маша рассмеялась.

Вокруг разговаривали, шутили, обменивались новостями. Лосина оказалась в курсе всех событий: у кого родились дети, кого выгнали с работы, кто женился, развелся и снова женился. Мотя, обрадованная доброжелательным вниманием Светки, расцвела и почти перестала стесняться. Ирка Коваль принялась налегать на вино и моментально захмелела.

– Я читала «Душу мира», и меня насквозь пронизывал космос! – невпопад завывала Белка.

– Да погоди ты со своей душой, Шверник, – оборвала ее Кувалда. – Дай человеку о себе рассказать. Свет, ты чего в Россию-то вернулась?

Рогозина собиралась ответить, но Белла возмущенно вскочила:

– Моя фамилия – Чарушинская! Я уже всех известила!

– Подумаешь! Я ж тоже давно Васильева. И Любка фамилию поменяла, как замуж вышла. Да и остальные, поди, тоже. Но мы не заставляем корячить мозги и запоминать, кого как теперь именуют. Только ты выпендриваешься!

– Вы все – как хотите. Но я требую, чтоб меня называли Чарушинской!

– И где же господин Чарушинский? – прищурилась Ирка.

Маше показалось, что Белле этот вопрос пришелся не по душе. Но Светка снова вмешалась:

– Девочки, девочки! – Она сделала знак официанту, и тот мигом подлил всем вина. – Давайте выпьем за встречу! Мы очень изменились, и это прекрасно!

Белла недовольно села на место. На Кувалду она бросила уничижительный взгляд, который должен был морально размазать Ирку, как масло по бутерброду. Но Коваль в эту самую секунду опустошала тарелку, и заряд благородного презрения пропал зря.

За вином последовали две перемены блюд, затем кофе, десерты… Маленькой стычке Циркуля и Кувалды не дали вырасти в полноценную свару, хотя кое-кто явно сожалел об этом. И общий разговор вернулся в мирное русло.

Теперь Рогозина сосредоточила общее внимание на себе. Критиковала манеры французов, смешно изображала в лицах, как ведут себя итальянские мужья по отношению к женам и мамам, развлекала сценками из быта африканских племен. Солировала, но солировала умело. Царила, но не подчеркивая разницы между собой и остальными. Даже Мотя Губанова, для которой все рогозинские истории были из жизни инопланетян, включилась в общий разговор.

Первоначальная неловкость окончательно рассеялась.

«Как пишут в книжках, за обедом царила непринужденная атмосфера», – подумала Маша.

Саша Стриж наклонилась к ней.

– Дурацкое какое-то ощущение у меня.

– Ты о чем?

– Такое чувство, будто мы имеем дело не с Рогозиной, а с ее реинкарнацией. Которая даже не помнит, что она там натворила в прошлой жизни! Согласись, глупо предъявлять счеты новому перерождению.

Саша попала в яблочко. Маша смутно ощущала что-то похожее, но не могла выразить так точно. В ее душе зародилось сожаление, что она не принимала всерьез эту девочку в школе. Тихая, незаметная, вечно себе на уме. Из достоинств разве что умение шевелить ушами. А стоило бы к ней приглядеться! Глядишь, в компании подруги было бы не так тошно отсиживать годы до последнего звонка.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация