– Не сомневаюсь, – ответил директор. – Слушай внимательно! Спускаемся в подвал. Справа там сложены столы, дальше стоят лыжи старших классов, потом узкий проход. Я тебе подскажу. В конце этого прохода стоят ящики. Ты будешь называть мне их номера, а я записывать. Вот и все. Справишься? – Директор посмотрел на Егора с тревогой.
– Конечно, справлюсь, – важно кивнул Егор. Жаль, ребята не видят, какие важные поручения дает ему сам директор школы. И пусть потом не болтают, что Молотков – главный хулиган!
– Только зайдем за ключами, – предупредил директор – Стой у двери и ничего не трогай!
В директорской приемной скопилось удивительно много народа. Здесь была и секретарь, и завуч, и зачем-то родители Вовки Стрижакова из параллельного класса. Вовкин папа крепко держал сына за руку. А Стрижаков-младший выглядел так, словно недавно засунул пальцы в розетку: волосы дыбом, рубашка и брюки пропитались копотью.
– Молотков, к нашему сыну даже не подходи, – угрюмо процедил Вовкин папа. – Иначе я тебе обещаю серьезные неприятности.
– А я-то тут при чем? – изумился Егор. – Я лишь объяснил вашему Вовке, что для разгона первой ступени лучше брать…
– Я тебе покажу разгон первой ступени! – зашумела мама Стрижакова и толкнула Егора животом. – Ты у меня быстро в колонию загремишь! Кто придумал бросать портфели девочек на крышу?
– Это была катапульта, – стал оправдываться Егор. – Всем же понравилось!
– А кто придумал рыбалку с динамитом? – зло сощурилась завуч.
– А кто гвоздей в рояль напихал?
Молотков с горечью понял – ему здесь не рады. Завуч забилась в угол, выставив перед собой портфель. «Боится моего летающего хомяка, – вздохнул Молотков. – Зря боится, хомяк давно разбился, не выдержав летных перегрузок». Секретарша обняла все вещи на своем столе разом и внимательно следила за каждым движением Егора. Точно курица, заметившая в курятнике чужого кота. «Это она из-за ксерокса, – догадался Егор. – Я ей воды в ксерокс налил, вот она и дуется на меня».
К счастью, Николай Сергеевич вернулся быстро. Они вместе спустились по лестнице. Света внизу не было. В полумраке директор загремел ключами. У Егора вдруг непонятно екнуло в животе: что-то вроде предчувствия. В голове словно хрустнуло и зашептал противный голос:
– Уххходи отсссюда, нечччего тебе там делать, откажисссь, уххходи, а иначчче тебе несдобровать…
Егор сильно подпрыгнул на одной ноге, словно воду из ушей вытряхивал.
– Уходи, глупый мальчишшшка, пока не поздно…
– Молотков, чего головой трясешь? Тебе плохо? – Директор распахнул мощную дверь в подвал.
– Все в порядке, – Егор смело шагнул вниз.
Прямо в жаркую темноту.
Глава вторая,
в которой Егор Молотков считает ящики, немножко сходит с ума и находит замурованную дверь
В подвале было тепло и сухо, пахло пылью, где-то гулко журчала вода. Шли долго, обходили разобранные теннисные столы и залежи стульев. Наконец, впереди показалась гора из лыж и лыжных палок, напоминавшая гигантского спящего ежа. Николай Сергеевич везде зажег свет. Но Егору показалось, что, чем дальше они забираются, тем свет слабее.
– Вон в ту щель карабкайся, бочком вдоль стенки, – скомандовал директор. – Лезь в самый угол. Туда лет сто никто не забирался. Нашел ящики? Давай диктуй!
Ящики были маленькие, но тяжелые. Егор их переворачивал и выкрикивал номера.
– Что-то маловато, – подытожил из-за лыжной баррикады директор. – Ты везде посмотрел? Глянь по сторонам.
Егору вдруг показалось, что вдали зазвонили настенные часы. Одни или даже несколько. На всякий случай он снова помотал головой и поболтал в ушах пальцами. «Еще не хватало с ума сойти», – заволновался мальчик.
«Найди сыпучую карту… Спрячь, пока не поздно… Ах, он нас не слышит…»
Егор подергал себя за уши и сильно потер щеки.
Ничего. Почудилось. Только журчала вода и хрустела цементная крошка под ногами.
– Николай Сергеевич, тут еще есть! – обрадовался Егор. – Просто они лежат в углу, под трубой, я их сразу не заметил.
– Хорошо, что нашел! – повеселел директор. – Осторожнее там. В ящиках кафельная плитка, ее сто лет назад выгрузили, а ремонт в столовой только сейчас будут делать.
Когда глаза привыкли к темноте, Егор удивленно присвистнул: оказалось, за трубой вовсе не тупик. Проход вел куда-то дальше, под кирпичную арку, но потолок нависал очень низко, взрослому человеку пришлось бы там сгибаться или ползти на коленках. Ящички с плиткой были сложены в пирамиду за углом и завалены пыльными кусками картона. Пришлось сначала его раскидать, а потом доставать ящички по одному и оттаскивать к свету, чтобы прочесть номера. Егор быстро справился, но, в последний раз обернувшись, заметил кое-что странное. Там, где он разобрал груду картона…
Там виднелась узкая ниша, кусок стены которой чем-то выделялся. Ближе к свету стенка была самая обыкновенная, покрытая серой штукатуркой. Но дальше, там, куда почти не проникал свет запыленной лампы, штукатурка осыпалась и угадывалась кирпичная кладка. Выглядело так, будто кирпичи положили криво. И еще на одном из нижних кирпичей было что-то нарисовано.
– Все, закончил? – тревожно спросил из-за груды лыж директор. – Вроде теперь количество сходится. Эй, Молотков? Ты цел?
– Уже иду! – Егор стал ощупывать стенку.
И почти сразу, едва прижал ладони к холодным кирпичам, опять услышал хриплый бой часов. А еще… его кто-то позвал по фамилии! Несколько тоненьких голосков словно ругались между собой.
«Молотков… Молотков! Он нас не слышит… Серые охотники уже идут по следу… Спаси карту… пока не поздно…»
Егор в испуге отпрянул, не удержался на корточках и ударился затылком о толстую горячую трубу. Несколько секунд он сидел тихо, слушая быстрый стук своего сердца.
«Молотков, запри дверь… Охотятся за картой… Найдут тебя… Берегись!»
«Это все математика, – грустно сообщил сам себе Егор. – И русский язык тоже. Я сошел с ума, потому что слишком долго учусь. Нельзя так долго учиться! Наверное, мне уже пора на пенсию, как бабушке. Может, пойти самому поискать сумасшедший дом, пока я никого не покусал?»
Очень медленно, стараясь не дышать, Егор протянул руки и коснулся шершавой кладки.
Ничего не произошло. Но за стенкой недавно кто-то был.
Мальчик рукавом вытер почему-то вспотевший лоб. Спина тоже взмокла. В лицо лезла паутина, хотелось чихать. Ему вдруг показалось, что в центре ниши кладка теплее, чем по бокам. Самую малость, но теплее. Потом ладонь наткнулась на неровное место. На одном из старых кирпичей был выбит какой-то знак. Даже не выбит, а вдавлен, точно клеймо. Вроде кольца, а в кольце что-то непонятное, на ощупь не угадать. «Когда глина остывала, – догадался Егор, – клеймо вдавили, а потом кирпичи обожгли в печке».
