Под конец ей удалось вытянуть из Клэр признание. Это не она испекла пирог.
— Ты его купила? — воскликнула Каролина, забыв даже, зачем она пришла. Ей с трудом удалось взять себя в руки и спросить: — Но как же быть с ярмаркой? У нас должен быть киоск с выпечкой. Если бы сказала раньше, я бы что-нибудь придумала, но теперь…
— У нас будет киоск, — заявила Клэр.
— Но как? Ты же не можешь купить столько пирогов, чтобы на всех хватило? У тебя же нет денег! — Каролина задумалась. — Придется, видимо, мне заплатить, — неохотно добавила она.
Ее возмущала идея торговать покупными пирогами на ярмарке, но это не самое ужасное, что произошло в городе за последнее время.
— Сколько денег тебе нужно?
Но Клэр не желала принимать деньги. Она явно о чем-то думала. Наконец Клэр произнесла:
— Я их не покупала.
Четвертью часа позже Каролина вошла в закусочную Грейс.
— Я слышала, ты помогла моей племяннице.
— Делаю, что в моих силах, — ответила Грейс и добавила: — Помогла?
— С выпечкой.
— Она рассказала, что я умею печь? Да лучше бы она сказала, что я Антихрист.
— Твой ромовый пирог просто чудо.
— Там нет рома.
— Не хочу ничего знать.
Грейс пожала плечами.
— Я думаю, это ты должна устроить киоск на ярмарке. Под своим собственными именем.
Грейс попятилась и в шоке уставилась на Каролину:
— Гамбургеры Грейс? — спросила она с сарказмом.
— Я вообще-то думала про «Домашнюю выпечку Грейс».
Сара удивленно подняла глаза на тень на пороге книжного магазина. Грейс явно была возмущена. Сара даже обрадовалась, что у той нет с собой дробовика. Грейс была в рабочей одежде, от которой пахло маслом для фритюра, но фартук она сняла. Грейс выпалила историю про пироги, Клэр и Каролину, которая уложилась в три возмущенных предложения.
— Это оскорбление! — продолжала Грейс. — И это твоя вина! Твоя и этой чертовой Иджи и ее бродяги. Это из-за вас я стала такой мягкотелой!
— Э-э… — протянула Сара, — не хочешь войти?
Грейс влетела внутрь и рухнула в одно из кресел. Ее всю трясло от возмущения. Сара стояла за прилавком, не зная, что ей делать. В магазине сразу стало очень тесно. Грейс всегда занимала собой все пространство, куда бы она ни пришла.
— Они хотят, чтобы я устроила киоск на ярмарке!
— И что они хотят, чтобы ты продавала?
Сара не знала, можно ли продавать на ярмарке самогон. Все-таки туда приходят дети и подростки.
— Домашние пироги! — возмущенно ответила Грейс.
— Разве это не чудесно? — с облегчением сказала Сара.
— Чудесно? Она меня провоцирует! Женщины из моего рода никогда не влезали в городские дела. Мы никогда не держали лотков на ярмарке. Никогда не собирали деньги для церкви. Да это просто позор для моего рода. Никогда женщина из моего рода не делала таких глупостей. — Подумав, она добавила: — Кроме разве что мамы.
— Хочешь кофе?
— Одно дело — анонимно. Я не говорю, что женщины из нашего рода не помогали другим. Конечно, о церкви речи не идет. И, естественно, мама помогала, но она была белой вороной в нашей семье.
— Замечательная женщина, — заметила Сара, хотя не знала ее.
— Что? Ну да, — с сомнением ответила Грейс. — Мадлен. Но другие — нет!
— Так что ты будешь делать с ярмаркой?
— Откажусь, конечно.
— А почему она вообще к тебе обратилась?
— Клэр разболтала. Я предложила испечь пироги за нее. Анонимно, естественно. Куда катится этот мир?
Сара улыбнулась:
— Так Клэр теперь придется одной печь пироги? Раз ты решила отказаться.
— Что? Не знаю. Наверное.
— А у нее есть время? — спросила Сара. — Я слышала, она работает на двух работах.
— Она не умеет печь. Наверное, купит, — ответила Грейс, явно обеспокоенная. — Я могу испечь за нее. Без проблем. Я сама предложила. Конечно, с моей стороны было ошибкой совать свой нос в чужие дела, но я умею держать слово. Но только анонимно.
— Но ведь теперь Каролине все известно…
Грейс задумалась.
— Не знаю, — призналась она. Она закрыла лицо руками. — Видимо, мне придется пойти на это. Но это будет последний раз, когда я кому-то в этом городе предлагаю свою помощь. Раз люди такие неблагодарные…
— Естественно.
— Ты надо мной издеваешься? — обвиняюще заявила Грейс.
— Да нет же, — улыбнулась Сара. — Ты же знаешь, что Иджи спас священник? После того, как она убила мужа подруги, расчленила, зажарила и подала в своем кафе?
— Ее можно понять, — сказала Грейс и вздохнула: — Чертова книга!
Книги и люди
Грейс была бы довольна, если бы узнала, какие муки совести испытывает сейчас Каролина. Не успела она прийти в себя после чтения книги, как ее душевное спокойствие снова оказалось под угрозой. Причем эта угроза появилась оттуда, откуда Каролина ее не ожидала.
Она была в церкви, куда заглядывала каждый день. Она медленно обошла церковь, подобрала забытую под скамьей Библию, убрала выгоревшие свечи, сменила цветы у алтаря. Она подумала, не помыть ли окна, но потом решила, что в этом нет нужды. Просто Каролине хочется чем-то себя занять. Церковь была не самой красивой, но Каролине она нравилась. Церковь больше напоминала дом собраний с бежевыми стенами, обычными стенами и холодными скамьями по обе стороны широкого прохода. Она вмещала более ста человек, но Каролина никогда не видела здесь больше двадцати, по крайней мере, в этом тысячелетии.
— Так что мы думаем об этой Саре? — спросила она у Бога.
Бог не ответил. И втайне Каролина испытала облегчение. Раздайся сверху голос, она скорее решила бы, что лишилась рассудка, чем что к ней явился Бог. К тому же, если бы Бог и захотел ей что-то сказать, вряд ли это были бы приятные вещи.
Бог, с которым она выросла, не стремился никому угодить. Если люди считали Каролину строгой, то что бы они подумали о ее Боге. Он был строг, но мысли Каролины он читать не мог. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Потому что после прочтения гомоэротической книги голова ее была полна самых неожиданных мыслей. Каролина никак не могла выбросить из головы рассказ о том одиноком юноше. История его любви была практически платонической, могла бы она сказать в свою защиту, но Бог, с которым она выросла, не принял бы такие аргументы. Одинокий юноша. Запретная любовь в маленьком городке. Ни одного поцелуя до страницы 178 (Каролина никогда бы в этом не призналась, но ей показалось, что они с этим слишком долго тянули).
