– Ничего я улаживать не хочу. Пусть дело идет своим законным порядком, – сказал господин Гюро.
– Значит, это ваше последнее слово? – спросил старшина.
– Да.
– В таком случае, – сказал старшина, – протокол должен быть переделан, потому что полевой сторож должен обвинить меня.
Господин Гюро изумленно взглянул на него.
– Да, – продолжал старшина, – потому что нельзя преследовать малолетнюю девочку, которая ничего не знала о переходе берега в вашу собственность, и, кроме того, я должен отвечать за ее поступки по двум причинам. Во-первых, мое звание старшины обязывает меня быть как бы опекуном сироты в моей общине, и во-вторых, если дитя и ловило раков в речке, то только для того, чтобы доставить их мне, так как я просил ее об этом. Значит, я и отвечаю за ваш убыток.
Указывая на присутствующих, он прибавил:
– Эти господа – свидетели моего заявления; они могут подписать протокол, если вы настаиваете на его составлении. А затем – желаю вам всего хорошего, господин Гюро.
Господин Гюро, по-видимому, был очень недоволен. Он поворачивал свои злые глаза направо и налево, не зная, что ответить, тем более что все присутствующие, сохраняя серьезный вид, по-видимому, потешались над ним.
– Вы еще пожалеете! – сказал он, едва сдерживая ярость. – Доброго вечера, господа!
И, нахлобучив шляпу, он вышел из комнаты.
Когда он ушел, старшина сказал мне:
– Мартен, дело решено: будет следствие или нет, в протоколе будет только мое имя, а вы должны сейчас же пойти и сказать девочке, чтобы она не беспокоилась, но больше не ловила раков на земле господина Гюро.
Затем он сделал мне знак удалиться, а сам остался, чтобы посоветоваться с другими членами совета».
Закончив свой рассказ, Мартен вздохнул с явным облегчением и спросил Мари:
– Вот я и пришел рассказать тебе об этом, но, черт возьми, почему ты сразу не сказала мне, что ловила раков для старшины? Может быть, тогда я и сам смог бы уладить это дело. Почему ты не сказала мне?
– Боже мой! – ответила девочка, растроганная так, что едва могла говорить. – Оттого что…
Она улыбалась, а на глазах ее блестели слезы.
– Ну вот, – сказал Мартен, – мое поручение исполнено. Прощай, девочка!
– До свидания, дядюшка Мартен!
Полевой сторож спустился с горы. Когда Мари потеряла его из виду, она в изнеможении села на порог своего жилища и сказала Волчку, обнимая шею верной собаки:
– Ну, что я тебе сказала? Не говорила ли я тебе, что Бог добрый? Видишь, это правда!.. Старшина, с которым я еще не сказала ни одного слова, защищает меня, потому что хорошо знает, что я ничего дурного не хотела сделать, и потому что строгость господина Гюро показалась ему слишком уж бесчеловечной. Представляешь, Волчок? Он, наверное, специально купил это место – только для того, чтобы причинить мне неприятности. И если бы я была вынуждена продолжать ловлю в другом месте, он купил бы и другой берег, и всю реку, только чтобы иметь возможность привлечь меня к ответственности! Но я больше не буду ловить раков, о нет!..
Таким образом, доброму Волчку пришлось выслушать пространное объяснение: Мари не скупилась в восторженных выражениях в адрес своего благодетеля-старшины.
Она решила немедленно пойти в деревню, чтобы поблагодарить его.
Но каково же было ее удивление, когда старшина встретил ее с каким-то холодным, если не сказать грубым равнодушием.
– Хорошо, хорошо! – ответил он, прерывая ее робкие изъявления благодарности. – Иди и старайся, чтобы тебя больше не могли упрекнуть ни в чем, потому что я не всегда буду в состоянии принимать твою вину на себя.
И он без церемоний выпроводил ее, так что бедная девочка подумала, что допустила какую-то неловкость. Она ушла расстроенная, почти сожалея о вмешательстве этого человека, который, сделав ей одолжение, как будто считал ее недостойной своего заступничества.
Не откладывая, она тотчас же пошла к матушке Бюрель, намереваясь рассказать ей о случившемся. Но по лицу доброй женщины она уже догадалась, что не сообщила ей ничего нового.
– Как, вам уже известно, что со мной случилось? – изумленно воскликнула она.
– Ну да, – улыбаясь, ответила мамаша Бюрель, – все, и даже больше.
– Больше? Как так?
– Нет нужды объяснять. Не беспокойся. Ты ничего плохого не сделала, напротив.
– Напротив? Я ничего не понимаю!..
– Да тебе и не надо; потом все поймешь. Будь всегда хорошей и трудолюбивой девочкой. Иди своей дорогой и предоставь все воле Божьей!
Мари не настаивала. Успокоенная, она принялась за свои привычные занятия – только не за ловлю раков! – и вскоре уже и не вспоминала об истории с протоколом и старшиной.
Однако в своих разговорах с жителями деревни она легко могла бы заметить, что многие, кто прежде остерегался высказывать свое мнение о господине Гюро и его семействе, теперь не проявляли былой сдержанности.
Но Мари ничего не замечала.
5. Владелец
В один прекрасный сентябрьский день, как обычно, маленькая Мари занялась раскладыванием в корзины полученного с окрестных ферм товара, который она должна была на другой день доставить своим покупателям в городке, как вдруг по ворчанью Волчка она догадалась, что пришел какой-то необычный посетитель. Она вышла на порог и увидела медленно поднимающегося к развалинам Мартена.
– Опять я здесь, – сказал он, заметив девочку, – и, честное слово, не могу сказать, что привело меня сюда – что-то хорошее или, наоборот, что-то плохое. Но ты должна теперь пойти со мной в гостиницу «Белый мул». Меня прислал господин Гризоль, он хочет поговорить с тобой.
– Господин Гризоль? Кто это – господин Гризоль?
– Господин Гризоль – богатый господин из города и, кроме того, он еще и хозяин, владелец Совиной башни.
– Владелец башни? – тихо повторила девочка, как будто впадая в какое-то оцепенение.
– Ну вот! – проворчал старый сторож. – Бьюсь об заклад, тебе никогда не приходило в голову, что у этой кучи старых камней есть хозяин; впрочем, и никто об этом никогда не думал.
– Конечно, нет! – ответила Мари, удивляясь все больше и больше. – Ну, и что же дальше?..
– А то, что, к всеобщему удивлению, господин Гризоль вдруг вспомнил о принадлежащих ему развалинах. Он периодически появляется в этих краях, каждые два-три года, но только теперь, мне кажется, он в первый раз завел речь о своих владениях. Он тебя уже давно требует к себе, и ты правильно сделаешь, если не заставишь его долго ждать.
– Вы правы, – сказала девочка, к которой уже возвратилось присутствие духа; она успела привыкнуть к внезапным переменам, – не следует откладывать дела.
