Затем его пнули в бок, послышалась еще одна команда, смысл которой было нетрудно угадать.
Санёк поднялся. Царапины на груди саднили. Болели ободранные ладони… Но вроде бы никаких серьезных травм.
Огромный лохматый зверь глядел на Санька, роняя слюну. Другой такой же с воем катался по земле. Рослый плечистый мужик в белой вышитой рубахе стоял напротив Санька. Очень мрачный мужик. Главный. Санёк его запомнил. Именно ему «представили» пленников, когда приволокли в поселок. Но тогда этот мужик был при полном параде, даже в плаще. Лидер, короче.
Главный рявкнул в третий раз. Один из сопровождавших его крепышей шагнул к раненому псу, обнажая меч. Один укол – и вой оборвался.
Главный буравил Санька недобрым взглядом. Санёк глаз не опускал. Бояться ему было нечего, а задружиться с местным лидером – никаких шансов.
Саньку вывернули руки и снова скрутили запястья. Да, недолго он побегал на свободе.
Главный вынул меч. Санька отпустили.
«Убьет».
Может, и нехудший вариант. Быстрая смерть.
Санёк задрал голову. В последний раз посмотреть на звезды…
Но смерть не торопилась.
Когда он снова посмотрел на местного главаря, тот уже убирал меч в ножны. Передумал убивать?
Санька ухватили под руки и, спиной вперед, отволокли к сараю, забросили внутрь. Дахи лежал на земляном полу. Снова без памяти. Один из местных подошел к нему, перевернул на живот и спутал руки ремнем.
Двери сарая закрылись, но пленников в одиночестве не оставили. На стене закрепили факел, и двое головорезов расположились у двери. Оставлять Санька и Дахи без присмотра больше не рискнули. Хорошо хоть опять к балке не привязали.
Мысль о том, что он мог бы утолить жажду, но не воспользовался случаем, огорчала Санька не меньше, чем неудача с побегом.
Утром пленников прибавилось. Четверо аборигенов втолкнули в сарай Медвежью Лапу. Даже связанный по рукам и ногам, огромный викинг ухитрялся сопротивляться.
Увидев товарищей, Лапа отбиваться перестал, позволил пропихнуть себя внутрь. Извиваясь как червяк, викинг добрался до стены, уселся и захохотал.
– Что веселого? – поинтересовался Дахи.
– А то! Таких славных воинов, как мы, полонили какие-то мелкие засранцы.
– Их было по десятеро на каждого, – буркнул Дахи. – И не такие уж они засранцы. А вот как они взяли такого тролля, как ты?
– А как тролля и взяли! – ответил Лапа. – Ночью. В ловчей яме.
– Ночью – в яме? – изумился Санёк.
– Мы по следам их баб шли. Я, Лисичка и Улли Безухий. Засветло не догнали. Решили, что ночью точно достанем. Это ж бабы… – Медвежья Лапа облизнулся. – А эти… Нет бы – в честном бою! Подло, как зверей. Улли ногу сломал, его сразу добили, а меня сетью вытащили.
– А что Лисичка? – спросил Дахи.
– Сбежал вроде. С нами в яму он не упал. Да я не знаю точно. Может, его тоже убили. Я так думаю: неправ был Хрогнир, когда нас в погоню по трое отправил. Будь нас хоть десяток, мы бы им вдов наделали!
– Из ямы? – скептически поинтересовался Дахи. – Да и откуда Хитрец мог знать, что тут – целое войско?
– Должен был знать, – буркнул Лапа. – Он же Хитрец.
Санёк думал о Лисичке: невысоком для викинга шустром хирдмане, внешне и впрямь походившем на лису. Если Лисичка сбежал, есть надежда, что у стен городища появится Хрогнир с нашими.
– Ярл придет, – сказал Дахи. – Ярл нас не бросит.
– Это да, – согласился Лапа. – Эй, Сандар, ты что примолк? Боишься?
– Он не боится, – ответил Дахи за Санька. – Он от них уже сбежал один раз. Ночью. Нас к балке подвесили, а сторожей не оставили. Сандар отвязался и меня отвязал. Дверь изнутри открыл и пошел глянуть, что во дворе… Ну и поймали его.
– Я видел здоровенную лужу кровищи, – сказал Медвежья Лапа. – Твоя работа?
– Моя, – Санёк не стал уточнять, что это собачья кровь. – Но их было больше, а у меня – только деревянные вилы. Да и те – сломанные.
– Да ты не печалься, – пробасил Лапа. – Если уж они меня взяли, так дренгу, ни разу в вик не ходившему, в плен попасть ущерба для гордости нет. И горевать прежде времени не надо. Ты жив, руки-ноги на месте, а что удача пока не с нами… так это пока.
– Дахи думает: они нас приберегли, чтоб убить, когда мертвых сжигать будут. Может, даже позволят в бою умереть.
– Точно? – Лапа враз повеселел. – Дахи, эй, Дахи! Сомлел, однако. Сильно ранили его?
– Руки из суставов вывернули, – сказал Санёк. – Я поставил на место…
– Руки ни при чем, – заявил Лапа, приглядевшись к Дахи. – У него бок в крови.
– Да? Может, кровь не его.
– Его-его. Влажная еще, сочится.
«Блин, мой косяк, – огорчился Санёк. – Не заметил. Надо было перевязать. Этак он запросто кровью изойдет».
Стражники болтали о чем-то своем, особо не обращая на пленников внимания.
– Если захотят поединком родичей побаловать, это очень хорошо, – мечтал Медвежья Лапа. – Я б многих с собой забрал. Эх, получить бы оружие в руки!
«А мне – лишь бы просто руки развязали да на солнышко вывели», – подумал Санёк.
В Валхаллу он не торопился.
На солнышко их вывели. Но развязывать не стали – поставили перед местным вождем, торжественно восседавшим на стуле. И на сей раз мужик обзавелся переводчиком.
– Вы те, кто грабил город Сервидаса? – на скверном скандинавском спросил переводчик.
– Сервидас – это кто? – в свою очередь поинтересовался Медвежья Лапа.
Лидер нахмурился, потом рявкнул коротко, в своей обычной манере.
– Сервидас – великий воин, – донес мысль переводчик.
– Ха! – воскликнул Медвежья Лапа. – Я! Я – великий воин! Развяжи меня, дай мне секиру – и ты увидишь!
– Господин спрашивает – ты отвечаешь! – сердито закричал переводчик. – Или бить больно, огнем жечь!
– Напугал! – хохотнул Медвежья Лапа. – Давай жги!
Лидер и переводчик обменялись несколькими репликами, и толмач внес новое предложение, указывая пальцем на Дахи:
– Ты – говорить или тебя убить!
– Я уже мертв, – отозвался тот. Выглядел он и впрямь – краше в гроб кладут.
Ответ энтузиазма не вызвал. Наступила очередь Санька:
– Ты! Грабил город Сервидаса?
– Не-е-е, – ухмыльнулся Санёк. – Сервидаса я вообще не знаю. Сервантеса знаю. Сервантеса не грабил. Только читал.
После минутного обсуждения его слов последовал неожиданный вопрос:
– Читать – это что?
