Я римлянин, и это главное.
Ромул улыбнулся.
Какие еще нужны доказательства того, что он находится под божественным покровительством? Он посмотрел на созвездие Персея — символ Митры, — гнавшееся по небу за Тельцом.
«О всемогущий, позволь нам обоим благополучно добраться домой, — прошептал он. — И пусть даже гражданская война нам не помешает».
Спавший рядом Тарквиний пошевелился, и Ромул повернулся к нему. Бренн и гаруспик — эти два человека сделали его таким, каким он стал. Верные спутники, они воплощали для него отца — учили и защищали, не скупились на добрые советы, когда нужно. В конце концов Бренн принес ради него самую великую жертву, на какую вообще способен человек. Теперь рядом с ним остался только Тарквиний, загадочный этруск, который так много знал. Не слишком ли много? Ромул считал — даже хорошо, что будущее часто оказывается неведомым. Знание того, что должно случиться, легло бы на него тяжким бременем, он очень опасался этого и решительно воздерживался от новых попыток получить пророчество. Воспоминание о том видении, которое явилось ему в Маргиане, подле распятого легионера, часто приходило к Ромулу. Тем более что рассказ Вара подтвердил его истинность.
Ромул твердо был уверен в одном: он не желал знать, когда или как ему самому или Тарквинию доведется умереть. Подумав об этом, он внезапно забеспокоился. Вдруг это случится скоро? Ромул нахмурился. Такое ведомо только богам. В опасном мире, где они обитали, смерть могла явиться в любой день. И этого никак нельзя было изменить. У каждого своя судьба, думал Ромул. И никто не должен сбивать другого с его пути.
Тарквиний снова заворочался, возможно, ему снился кошмар.
Роли переменились, думал Ромул. Обычно именно гаруспик лежал ночи напролет с открытыми глазами, поглядывая на него. Что ж, теперь я взрослый. Он улыбнулся.
* * *
Как всегда, его разбудило восходящее солнце. Открыв глаза, Ромул прежде всего увидел Тарквиния. Тот сидел, скрестив ноги, на палубе рядом с ним и что-то жевал.
— Виден берег.
Ромул протер заспанные глаза и встал. Не могло быть никаких сомнений — вдоль горизонта сквозь рассеивавшийся ночной туман явственно виднелась полоса земли. Многие моряки тоже смотрели в ту сторону. Даже издалека было видно, что этот берег, в отличие от покинутого ими, покрыт густой зеленью.
Он с улыбкой повернулся к гаруспику.
— Уже недалеко.
— Часа два, не больше.
Несмотря на теплое утро, Тарквинию было холодно. Что Олиний в тот день увидел в печени ягненка? С тех пор он никогда не пытался проникнуть в то, что много лет назад скрыл от него старик. Тарквиний не раз предсказывал чью-то смерть, но сделать это для себя не решался.
— Нынче вечером предложу добыть для них дичи. Мы легко сможем спрятаться в кустах, — шепотом сказал Ромул. — Когда стемнеет, они нас ни за что не найдут.
Тарквиний улыбнулся, скрывая тревогу.
— Хорошая мысль.
Дау плыла дальше, солнце поднималось выше, и берег становился виден все лучше. Деревья росли негусто, но даже издалека нельзя было не заметить, что жизни здесь гораздо больше, чем в Аравийской пустыне. В небе широкими кругами парили птицы, из впадавшей в море речушки пило небольшое стадо антилоп какой-то неведомой породы.
Ахмед приказал рулевым следовать по бризу — на север. Вид зелени привел нубийца в хорошее расположение духа. Где растительность, там и животные. И люди, которые на них охотятся. Так что вполне можно было рассчитывать, что в этих водах удастся напоследок захватить корабль, груженный слоновой костью.
Ромул продолжал обдумывать разные варианты бегства, как вдруг его мысли прервал крик:
— Судно по курсу!
Он лениво поднял голову, и у него оборвалось сердце.
Из-за высокого мыса, до которого оставалось около четверти мили, выдвигался парус, под которым вырисовывался безошибочно узнаваемый силуэт триремы. Он всмотрелся получше. Нет, он не ошибся, да и как можно было с чем-то спутать высокую дугу на корме, три ряда весел и огромный глаз, нарисованный возле самого носа для устрашения противника. Уже можно было разглядеть на палубе морских пехотинцев (Ромул знал, что они вооружены точно так же, как и легионеры) и то, что четыре катапульты уже заряжались тяжелыми длинными стрелами и каменными ядрами.
Тарквиний тоже изумился.
— Римляне в этом море?
— Судно прямо по курсу! — вновь крикнул впередсмотрящий.
Ромул не знал, что и подумать. Раньше военный флот Республики не выходил из Средиземного моря на юг. Появление триремы в Эритрейском море означало, что римляне решили взять под охрану торговые пути, по которым их купцы возили ценные грузы. Он поморщился. На то, что их дау встретит здесь дружественный прием, надежды не было. Все могло кончиться плохо.
— Во имя всех богов, что это?! — в испуге воскликнул Ахмед, тыча пальцем по направлению к триреме.
— Римский боевой корабль, — ответил Тарквиний.
— Быстроходный?
— Очень, — мрачно ответил Ромул.
Над волнами разнесся безошибочно узнаваемый бой барабана, сразу напомнивший о давнем плавании в Малую Азию. Барабанщик бил часто. Их заметили.
По команде барабана гребцы налегли на весла, и трирема стала набирать скорость. Она буквально рванулась вперед, подняв носом большой бурун. Нельзя было не заметить вершину прикрепленного к носу бронзового тарана — и не понять, какая участь ждет любое судно, в чей борт воткнется это металлическое острие.
— Разворачиваемся! — завопил Ахмед. — Немедленно!
Двоих рулевых не нужно было подгонять. Они навалились на тяжелые кормовые весла, дау замедлила ход и начала поворачивать, описывая широкий круг.
Ромул стиснул зубы. Поворот происходил медленно, слишком медленно. Он с болезненным восхищением уставился на низкий корпус триремы. Удары барабана, доносившиеся оттуда, звучали все чаще и чаще. Римский корабль устремился в погоню за дау. По всей вероятности, Ахмед, попытавшись сбежать, предопределил судьбу пиратов. Шансов на спасение у них почти не было.
Судя по выражению лица нубийца, он сам это понял.
— Пора бежать, — шепнул Ромул Тарквинию, который чуть слышно бормотал молитву. — Готов?
— Конечно.
Два друга поспешно надели доспехи и затянули ремни. Пусть кольчуга Ромула и кираса Тарквиния весили немало, но в ближайшее время вряд ли они смогут без них обойтись. Тем более что до берега оставалось лишь несколько сотен шагов. Такое расстояние их не страшило. За четыре года, проведенных в море, Ромул научился плавать как рыба, а Тарквиний всегда был отличным пловцом.
Гаруспик прихватил еще бурдючок с водой, и они поспешили к борту. Медлить было нельзя. Трирема двигалась намного быстрее, чем дау, расстояние было слишком мало, и положение складывалось смертельно опасное. Сто двадцать опытных гребцов без особого труда разогнали бы свой корабль до скорости бегущего человека. Пиратское судно могло рассчитывать на спасение, только если бы ему удалось быстро закончить поворот. В противном случае римляне неизбежно протаранят и потопят его.
