— Ты мог бы выступать на арене. — Ромул рассмеялся и хлопнул друга по плечу.
Гаруспик состроил гримасу.
— Для этого я слишком стар.
Ромул пропустил его ответ мимо ушей. Ему не хотелось всерьез думать об этом. Он был сильным и уверенным в себе молодым человеком, но все равно нуждался в психологической поддержке со стороны друга.
— Африка! — провозгласил Тарквиний, делая широкий жест.
Зрелище было потрясающим.
Перед ними на север и на запад раскинулась равнина, густо заросшая пышной травой. На юге горизонт ограничивала гряда невысоких пологих холмов. То тут, то там из травы поднимались деревья и чахлые кусты. Термитники причудливой формы торчали, как вылепленные из красной земли корявые пальцы. Птиц было столько, сколько Ромул не видел никогда в жизни, — и чайки, прилетевшие с моря, и медоуказчики, и иволги, и зимородки, и бесчисленное множество других, неведомых ему пичуг. Не менее обильным казался и животный мир. Совсем неподалеку паслись, не выказывая испуга, большие и маленькие антилопы нескольких различных видов. Чуть поодаль щипали траву, отмахиваясь пышными хвостами от мух, великолепные создания, похожие на лошадей, но покрытые широкими черно-белыми полосами. У впадины, заполненной водой, стояло стадо слонов; животные шумно пили воду и время от времени, при помощи хоботов, окатывали себя водой. По их спинам, выискивая паразитов, разгуливали изящные белые птицы. Если какую-нибудь из них обдавало струей воды, она негодующе вскрикивала и перелетала на спину другого великана.
Эта мирная сцена нисколько не походила на ту, когда они видели слонов в последний раз. Ромул не хотел вспоминать о ней.
— Смотри! — изумленно воскликнул он, указывая на полосатых лошадей.
— Зебры, — последовал ответ.
Тарквиний никогда не переставал удивлять Ромула своими познаниями.
— Во имя Гадеса, откуда ты знаешь?
— Я видел таких во время триумфа Помпея в Риме, — ответил Тарквиний.
— А эти? — Ромул указал на трех животных совершенно немыслимого вида, которые объедали листья с верхних веток деревьев. Песочно-желтая шкура с короткой шерсткой была усеяна темно-коричневыми пятнами различных оттенков. Животные отличались длинными ногами и шеями с жесткими гривами, их головы венчали коротенькие рожки.
— Жирафы.
— Они очень опасны?
— Вовсе нет, — рассмеялся гаруспик. — Они травоядные.
Ромул покраснел, смутившись.
— Но тут и львы должны быть. — Ему доводилось видеть, что эти гигантские кошки способны сделать с человеком, и он не горел желанием встретиться с кем-нибудь из них лицом к лицу.
— Значит, нам придется смотреть во все глаза, чтобы не напороться на львов, — ответил гаруспик. — А также на носорогов, буйволов и леопардов. Жаль, что у нас нет копий.
— Львов и леопардов я уже видел, — сказал Ромул, обшаривая взглядом зеленую равнину. — А других, которых ты назвал, нет.
Это было замаскированной просьбой к Тарквинию начать очередной рассказ-урок. Естественно, он говорил не только о флоре и фауне, но и касался истории Эфиопии и Египта, а также приводил сведения об их цивилизациях и народах.
Когда он умолк, Ромул уже по-иному относился к этой чужой и совершенно новой для себя земле, прошлое которой было намного продолжительнее и богаче, нежели у его собственной страны. Но как и многие другие земли, она постепенно подпадала под влияние Рима.
— А далеко мы от Александрии?
— За много сотен миль.
Только сейчас Ромул начал по-настоящему осознавать масштаб стоявшей перед ними задачи.
— И что, мы должны пройти весь этот путь пешком?
— Возможно. Это пока неясно.
— В таком случае лучше начать не откладывая, верно? — вздохнул Ромул.
Они зашагали на север. В сторону Египта.
К тому времени, когда они добрались до водоема, слоны уже ушли, оставив за собой взбаламученную воду. Выбора не было и, утолив жажду и заполнив бурдюк, друзья отправились дальше. У них подвело животы от голода, но сейчас куда важнее было как можно дальше уйти от берега и триремы. Так что приходилось терпеть. Вроде бы ничего не говорило о том, что за ними гонятся, но они то и дело оборачивались и внимательно вглядывались в ту сторону, откуда пришли.
Утро прошло без каких-либо событий, и Ромул начал успокаиваться. Стараясь двигаться параллельно берегу, они покрыли восемь, если не девять миль. Судя по всему, им удалось спастись. Во всяком случае, так им казалось.
Впрочем, особой радости молодой солдат не испытывал. Пройти пешком Эфиопию, а потом еще и Египет без надлежащего оружия и достаточного количества надежных спутников было задачей, достойной Геркулеса. Примерно такое же расстояние они преодолели в Индии, но там они плыли на украденной лодке по могучей реке Инд. Нынешнее же путешествие больше походило на то, которое Забытый легион совершил после Карр.
Но там, по крайней мере, они были не одни.
К концу дня друзья преодолели еще десять миль, а потом снова вышли к морю и долго всматривались в его просторы. Ромул был почти на два десятка лет моложе своего спутника и видел лучше его. Обрадовавшись, что трирема, скорей всего, уплыла, они отыскали в тянущихся вдоль берега дюнах небольшую ложбинку и решили там заночевать. Нарубив с росших поблизости колючих деревьев толстых нижних веток, они устроили подобие замкнутой ограды, внутри которой вполне могли устроиться вдвоем. Конечно, защита была ненадежной, но все же лучше, чем ничего.
Развести костер они не рискнули. Вечер выдался очень теплым, а готовить на ужин было нечего. К тому же пламя могло привлечь чье-нибудь внимание, а они этого вовсе не хотели.
Тарквиний вызвался дежурить первым.
Ромул с благодарностью согласился и уснул, как только закрыл глаза. Ему снился Рим.
Проснувшись ночью от холода, Ромул нисколько не удивился, обнаружив Тарквиния бодрствующим. Светлая полоска вдоль восточного горизонта извещала о том, что рассвет уже близок. Друг позволил ему проспать всю ночь. Чувствуя себя виноватым, Ромул собрался было что-то сказать, но сдержался. Гаруспик смотрел на восток и, похоже, не заметил, что его спутник проснулся. Тарквиний сидел, молитвенно сложив руки, и походил сейчас на статую, изваянную каким-нибудь знаменитым скульптором.
— Прости меня, могущественный Тиния, — шептал он. — Прости за то, что я сделал.
Услышав имя главы этрусских богов, Ромул насторожился и прислушался. Римляне называли этого бога Юпитером.
Потом Тарквиний долго сидел безмолвно и неподвижно, вглядываясь в постепенно гаснувшие бесчисленные звезды. Лишь его губы шевелились в беззвучной молитве.
Завороженный происходившим, Ромул лежал не двигаясь, напрягая все силы, чтобы сдержать дрожь.
— Великий Митра, прими мое покаяние, — пробормотал Тарквиний. — Я думал, что поступаю так, как надо. Если я ошибался, то покарай меня по воле своей.
