Эта простая фраза была довольно двусмысленным намеком. Это была грубость. И потому фугитиварии отозвались на нее довольными ухмылками.
Прекрасно сознавая свое бессилие, Фабиола все же выпрямилась, чтобы казаться выше ростом.
— Объясните, что вы делаете на моей земле.
— На твоей земле? — Он прищурил глаза. — А как же Гемелл? Ты его последнее приобретение, что ли?
На сей раз его спутники хохотали не сдерживаясь.
Фабиола окинула их ледяным взглядом.
— Поместье больше не принадлежит этому жирному уроду. Теперь я хозяйка, и отвечать ты будешь мне!
Ее слова, похоже, удивили Сцеволу.
— Не слышал об этом, — признался он. — Мы много месяцев были на севере, в Галлии. Пожива там была отличная. Из поганых галльских племен драпало столько народу…
— Очень жаль, что вы вернулись.
— Вернулись — значит, надо, — ответил фугитиварии. — Хотя гоняться три дня за этим мерзавцем — не стоит он того, верно, парни? Но от старого Сцеволы и его команды никто не уйдет!
— Тебе так приятно мучить рабов, которых ты ловишь? — язвительно спросила Фабиола.
Сцевола ухмыльнулся, показав острые зубы.
— Это нравится моим парням, — ответил он. — И мне тоже.
Его спутники снова захохотали.
Фабиола строго взглянула на него.
— Было бы потеплее, эта мразь еще не так орала бы, — с деланым дружелюбием сообщил Сцевола. — Мне нужен хороший, сильный огонь — железо нагреть. Но это можно сделать и попозже, в лагере.
Фабиола кипела от гнева. Она отлично знала, о чем говорил Сцевола. Одной из самых распространенных кар для беглых рабов было клеймение. На лбу человека раскаленным железом выжигали букву «F» — fugitivus, беглец. Клеймо должно было служить жестоким предупреждением другим рабам. А если несчастный предпринимал повторную попытку сбежать, его, вероятнее всего, ожидала казнь на кресте. Потому-то большинство рабов вынуждены были мириться со своей участью. Но не я, напомнила себе Фабиола. И не Ромул.
— Убирайтесь! — Она ткнула рукой туда, откуда явились фугитиварии. — Сейчас же!
— И кто же, интересно, меня выгонит, а, госпожа? — глумливо осведомился Сцевола, указав подбородком в сторону Корбуло. — Неужто этот старый болван?
Его спутники сразу же взялись за оружие.
Виликус еще сильнее побледнел.
— Хозяйка! — чуть слышно прошептал он. — Нужно скорее вернуться на виллу!
Фабиола глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Она твердо решила не уступать Сцеволе, а бегство означало бы позорное поражение.
— Я любовница Децима Брута, — громким, ясным голосом сообщила она. — Известно тебе, крыса помойная, кто он такой?
Лицо Сцеволы превратилось в холодную непроницаемую маску. Он что-то прикидывал в уме.
— Брут — один из главных командиров Юлия Цезаря, — гордо добавила Фабиола и окинула фугитивариев суровым взглядом. Все опустили глаза. Кроме Сцеволы. — Если со мной что-нибудь случится, он Гадес поставит вверх дном, но найдет виновного.
В первое мгновение Фабиоле показалось, что ее слова дали желаемый эффект. Она повернулась, чтобы уйти.
— А-а, так ты шлюха одного из Цезаревых прихвостней… — растягивая слова, проговорил у нее за спиной Сцевола.
Щеки Фабиолы вспыхнули, она не нашлась что ответить.
— В Риме кое-кто готов заплатить хорошие деньги, если какой-нибудь сторонник Цезаря, — Сцевола широко улыбнулся, отчего его слова прозвучали еще страшнее, — выйдет из игры.
Остальные фугитиварии сразу оживились.
У Фабиолы сердце екнуло. В Помпеях совсем недавно говорили о зверских убийствах многих небогатых сторонников Цезаря — тех, у кого прежде не было никакой необходимости содержать многочисленную охрану. И у нее самой было лишь трое телохранителей.
— Скоро Брута ждешь?
Фабиола ничего не ответила. К горлу подкатил ком, она была близка к панике.
— Не волнуйся. Все будет как надо. — Сцевола наклонил голову и вновь прищурился. — Парни!
Фугитиварии как один шагнули вперед.
Фабиола испуганно взглянула на Корбуло. К его чести, он не заторопился к дому, а, напротив, сжал в кулаке кнут и встал перед своей хозяйкой, загораживая ее.
Сцевола расхохотался басовитым неприятным смехом.
— Прикончить старого глупца, — приказал он. — Но сука чтоб осталась жива и невредима. Она моя.
«Юпитер, благой и величайший! — мысленно взмолилась близкая к отчаянию Фабиола. — Опять мне так нужна твоя помощь!»
Ответом ей был только звук извлекаемых из ножен мечей.
Корбуло расправил плечи и сделал еще шаг.
Несмотря на весь ужас своего положения, Фабиола преисполнилась гордости за безнадежный героизм ее виликуса. Но потом вновь взглянула на толпу головорезов, и у нее перехватило дыхание. Они оба погибнут. Только ее, перед тем как убить, еще и изнасилуют. И ведь у нее нет никакого оружия, чтобы попытаться защитить себя.
Не дойдя нескольких шагов до Корбуло, фугитиварии вдруг остановились. Лицо Сцеволы побагровело от гнева.
Фабиола и Корбуло растерянно переглянулись. За своими спинами они ощутили какое-то движение.
Повернув голову, Фабиола увидела, что к ним бегут едва ли не все мужчины-рабы, находившиеся в латифундии. Их было человек сорок, и у каждого был топор, молоток или коса, несколько человек просто подхватили лежавшие во дворе доски. Они поняли, что происходит, и спешили защитить свою хозяйку, хотя, в отличие от фугитивариев, никто из них не умел сражаться. К глазам Фабиолы подступили слезы, когда она подумала о том риске, на который эти несчастные пошли ради нее.
Рабы поравнялись с ней и рассыпались длинной цепочкой.
Головорезы были обескуражены. Даже хорошее вооружение не давало им преимущества против такого количества врагов. К тому же после восстания Спартака прошло только двадцать лет, и все хорошо помнили, что рабы способны героически сражаться.
Фабиола вновь повернулась к Сцеволе.
— Убирайтесь из моей латифундии! — приказала она. — Живо!
— Без беглеца не уйду, — проворчал Сцевола. — Приведи его.
Корбуло склонил голову и покорно шагнул к входу во двор.
— Стой! — прикрикнула Фабиола.
Виликус замер.
— Не получишь ты этого беднягу, — сказала Фабиола, дав волю ярости. — Он останется здесь.
Корбуло глянул на нее так, словно не понял услышанного.
— Что ты сказала? — Сцевола поднял брови.
— Что слышал, — огрызнулась Фабиола.
— Этот сукин сын принадлежит торговцу Сексту Росцию, а не тебе! — взревел фугитиварии. — Это незаконно!
