Обведя взглядом грубые лица воинов, Фабиола поняла, что среди них есть несколько ветеранов. Проведя в Галлии шесть лет, они не знали ничего, кроме войны и смерти.
Подошел Секунд, за которыми следовали Секст и оптион. Все трое были осторожны и не брались за оружие.
— Проклятье! Кто ты такая, чтобы нам приказывать? — требовательно спросил старший. — Какое твое дело?
Его товарищи улыбнулись, а один из них, пытаясь показать, кто здесь хозяин, пнул свою жертву.
— Не сметь разговаривать со мной таким тоном! — крикнула Фабиола. — Иначе я прикажу всех вас выпороть!
Этот взрыв заставил их смутиться.
— Почему мы не можем его убить? — спросил худой воин.
Фабиола пригляделась и увидела то, чего в порыве гнева не заметила раньше. Поношенный халат старика был подпоясан веревкой, на которой висел серп. Содержимое потертого кожаного мешочка высыпалось на землю. На мелких камнях, отполированных за долгие годы, лежали сухие травы и тонкие мышиные кости. Последним доказательством был короткий кинжал с пятнами крови на ржавом клинке. Теперь Фабиола поняла, чем была вызвана жестокость легионеров.
Мало кого римляне боялись больше, чем галльских друидов. Эти люди обладали древними знаниями и вызывали у собственного народа уважение, смешанное с ненавистью. Говорили, что сам Верцингеторикс пользуется услугами одного из друидов, предсказывающего ему будущее.
— Видите? — сказал тощий. — Это проклятый друид.
— Но долго он им не пробудет, — добавил старший. Остальные снова захохотали.
Шагнув вперед, Фабиола увидела, что опасна только одна из ран, полученных стариком. Он прижимал пальцы к животу, из которого текла кровь. Она опоздала. Рана была смертельная.
Фабиола посмотрела на друида и поняла, что старик знает об этом.
Как ни странно, он улыбался.
— Похоже, видения меня не обманули, — сказал он самому себе. — Красивая черноволосая женщина, жаждущая мести.
Фабиола широко раскрыла глаза.
Секунд, стоявший за ее спиной, обратился в слух. На мгновение воцарилась тишина.
— Ты близка к одному из любимцев Цезаря, — внезапно прохрипел он.
Следившие за ним легионеры обменялись тревожными взглядами. Выходило, что угрозы Фабиолы не были пустым звуком. Они молча отступили, оставив Фабиолу рядом со стариком.
Молодая женщина была испугана и заинтригована. В отличие от шарлатанов, собиравшихся у римского храма Юпитера, этот человек действительно обладал даром. Но он умирал. Следовало выяснить, что еще он знает, пока не стало слишком поздно.
Друид поманил ее к себе.
— Все еще горюешь? — прошептал он.
Фабиола невольно всхлипнула и кивнула. Мать… Ромул…
Старик застонал от боли, и она невольно взяла его за узловатую окровавленную руку. Ничего другого она сделать не могла.
Следующие слова друида потрясли ее.
— У тебя был брат. Воин, отправившийся на восток.
Она едва не потеряла сознание.
— Ты его видел?
Он кивнул.
— На поле боя. Он сражался с могучим войском, в середине которого были огромные серые чудовища.
Ромул из моего видения! Фабиола обернулась, посмотрела на Секунда и ничуть не удивилась, увидев, что он широко улыбается. Митра действительно говорил ее устами. Фабиола возликовала, но заставила себя успокоиться.
— Ромул жив? — Она стиснула пальцы старика, но ответа не последовало.
Друид испустил последний вздох, и его тело обмякло.
— Скатертью дорога, — проворчал старший из воинов. — Наш полководец — единственный, кто способен руководить Республикой.
Он откашлялся, плюнул и зашагал прочь. Товарищи последовали его примеру. Забава кончилась; теперь нужно было уносить ноги, чтобы не подвергнуться наказанию. Пусть попробует найти их среди целой армии.
Но Фабиоле не было до них дела. Она бессильно опустилась на землю.
Никто больше не мог рассказать ей о судьбе Ромула.
Как она это вынесет?
Глава XX
БАРБАРИКУМ
Барбарикум, на Индийском океане, лето 52 г. до н. э.
Присев на корточки на краю сложенного из массивных бревен причала, Ромул сердито плевал в море. Путь на юг состарил его. Под голубыми глазами темнели круги, на подбородке пробилась щетина. Волосы заметно отросли. Ромул не сознавал этого, но теперь у него был довольно внушительный вид. Пусть туника военного образца изорвалась и стала невообразимо грязной, но высокий рост, руки и ноги с мощными мышцами и висевший на поясе гладиус в ножнах говорили, что на пути этого человека лучше не становиться.
Тарквиний, осмотревшись вокруг, перевел взгляд на своего спутника. Он сразу понял настроение Ромула.
— Бренн сам выбрал свою судьбу, — негромко сказал он. — Ты не смог бы остановить его.
Ничуть не удивившись тому, что гаруспик прочитал его мысли, Ромул промолчал и продолжал со смешанным чувством любопытства и отвращения разглядывать всякий хлам, плававший в воде. Как в любом крупном порту, между судами, стоящими у причалов, болтались гнилые рыбьи головы, обломки досок, обрывки рыболовных сетей и перезрелые фрукты.
Теплый соленый воздух сотрясали крики разносчиков, лавочников, работорговцев и их предполагаемых клиентов. В каких-нибудь ста шагах от причала раскинулась одна из частей огромного рынка, являвшегося основой процветания и самого существования Барбарикума. Несмотря на страшную жару и удушливую влажность, народу здесь было полно. Бородатые торговцы в тюрбанах продавали индиго, различные виды перца и других специй из открытых мешков. Тут и там стояли кучками обнаженные, в одних цепях, мужчины, женщины и дети и с несчастным, вернее, понурым, как у приведенной на продажу скотины, видом ожидали своей участи. Черепаховые панцири громоздились кучами выше человеческого роста. Отполированные слоновые бивни, разложенные попарно, свидетельствовали о том, что далеко не все громадные животные использовались в военных целях. На складных столиках красовались россыпи бирюзы, лазурита, агата и других полудрагоценных камней. Продавались на рынке и шелковая пряжа, ткани, хлопок в тюках и рулоны тончайшего муслина. Можно было подумать, что все это сыпалось сюда из рога изобилия.
Но внимание Ромула и Тарквиния больше привлекали в основном корабли, которым предстояло увезти отсюда эти товары. Больше всего тут было низко сидящих в воде рыбачьих лодок с одной невысокой мачтой, деликатно трущихся бортами о громадные торговые суда с аккуратно зарифленными парусами. Многие из них имели совершенно незнакомые Ромулу формы, но гаруспик углядел и фелуки, и родные галеры. Тут и там виднелись остроносые корабли с треугольными парусами; их вооруженные до зубов моряки подозрительно посматривали на окружающих. Они-то уж точно не были честными торговцами. Пусть на этих дау не было ни бронзовых таранов, ни весел в несколько рядов, но все равно Ромулу сразу пришли на память римские триремы. Боевые корабли.
