Парфянин улыбнулся.
— Одного модия с лихвой хватит на окраску тысячи тог. — Изображая задумчивость, Тарквиний надул щеки. — Ты станешь богатым человеком.
— Сначала нужно будет откупиться от красильщиков из Тира, — возразил Исаак. — А они, как пить дать, ограбят меня начисто!
— Все равно, старик, у тебя останется немало денег, — сухо сказал Пакор.
— Повелитель, я путешествую через полмира, рискуя жизнью, — пробормотал Исаак. — Что же плохого в том, что я хочу немного заработать?
— Видят боги — ровным счетом ничего. — Тарквиний расхохотался и картинным жестом вскинул ладони к небу. — А много ли шелка в твоих вьюках?
Чутье подсказало многоопытному торговцу, что это не пустой вопрос, и настроение у него сделалось получше.
— Больше сотни рулонов. Самого лучшего качества, — угодливым тоном произнес он. — Не желаете взглянуть?
Этруск посмотрел на Пакора, лишний раз подчеркнув тем самым, кто является здесь главным.
— Покажи.
Исаак что-то сказал своим сородичам. Те поспешно вышли из шатра и вскоре вернулись с двумя большими рулонами, тщательно запакованными в мешковину. Положив свою ношу наземь, иудеи ловко распаковали ее. С обертки поднялась туча пыли, но шелк оказался совершенно чистым. Даже в полумраке шатра нельзя было не заметить глянцевого блеска материи.
— Такой пойдет на вес золота, — прошептал Тарквиний, подойдя поближе. Потом наклонился и пощупал материю. — Он у тебя весь одной толщины?
Исаак принялся нахваливать свой товар.
Тарквиний жестом остановил его:
— Мы его покупаем.
Иудей опешил.
— Весь?
Этруск кивнул.
— Этот шелк стоит очень дорого, — запротестовал Исаак и опять повернулся к Пакору, ища поддержки. — Прости, но я не уверен, что такая цена будет для вас посильной.
Тарквиний запустил руку под тунику.
— Взгляни-ка на это, — сказал он, открыв свой кошель.
Исаак неуверенно подставил грязную ладонь.
Из кожаного мешочка на нее выкатился огромный рубин.
— Этого хватит с лихвой, — сказал этруск.
Иудей лишился дара речи. Камень был больше куриного яйца. Тарквиний понимающе усмехнулся.
— Я не уверен, что он такого же высокого качества, — нашелся наконец Исаак и, прищурив глаз, принялся рассматривать камень при свете факелов. — Я вижу в нем пороки.
— За это сокровище тебе заплатят по-царски, — перебил его Тарквиний. — И ты сам отлично это знаешь.
— Бери рубин, — холодно произнес Пакор. — А шелк заберем мы.
— И алоэ, — добавил Тарквиний.
Исаак отлично понимал, когда нужно прекращать торговаться.
— Конечно, повелитель, — поклонился он. Камень уже исчез где-то в складках его просторного одеяния. — Все, что пожелаешь, — твое. Вот только перенесем товары из моего лагеря…
Он повернулся к выходу.
— Постой, — остановил его Тарквиний. Его интонация не допускала возражений. — Побудь с нами, пока мы не получим шелк.
Старый торговец замер как вкопанный.
— Да, конечно, конечно… — Он отдал короткий приказ своим людям, и те поспешно вышли.
Тарквиний повернулся к Пакору:
— Шелк толст и прочен. Его хватит нам на пять тысяч щитов.
— Это всего лишь половина.
— Для наших целей — более чем достаточно. — Взгляд проницательных темных глаз этруска устремился на командира. — Я уже вижу большую победу над согдийцами.
— Говорят, ты предсказал поражение римлян при Каррах.
— За несколько недель.
Пакор улыбнулся.
Глава XXX
МАРГИАНА
Маргиана, осень 53 г. до н. э.
Протянувшийся на пятнадцать сотен миль путь из Селевкии пролегал через самые разнообразные природные и климатические области. Для легионеров Красса, которых прежде никто не учил искусству выживания в трудных условиях, это был бесценный опыт. Поощряемые Тарквинием и другими уцелевшими опционами, зажатые в тиски суровой парфянской дисциплины, пленники набирались сил, выносливости и совершенствовали свое воинское искусство. Через три месяца в этих исхудавших, но с железными мышцами, покрытых темно-коричневым загаром мужчинах можно было узнать римлян только по изрядно поношенной форменной одежде. Каждая центурия получила новый флажок, пять тысяч щитов были обтянуты шелком. Тарквиний не спал много ночей, надзирая за солдатами, которые прикрепляли на свои щиты многослойное шелковое покрытие. Шлемы и наконечники копий ярко сверкали на солнце, стройные колонны без труда проходили по двадцать миль в день. В войске все еще использовали трубачей для передачи сигналов, но Пакор заставлял своих людей учить и парфянскую систему передачи приказов — при помощи барабанов.
Забытый легион представлял собой устрашающее зрелище, однако на всем протяжении пути у него не случилось ни одной даже незначительной стычки. Как довольно скоро стало ясно солдатам, бескрайние просторы центральной Парфии оказались почти ненаселенными. Римляне не жаловались на это. Память о Каррах была все еще слишком свежа.
Через несколько недель после встречи с Исааком плоская безводная равнина кончилась и начались холмы, покрытые чахлыми деревцами и кустарником. Преодолев гряду, легионеры попали в зеленые долины Маргианы. Ко всеобщей радости, здесь то и дело попадались ручьи, они текли с гор, которые были здесь видны, куда ни глянь. Эти земли как нельзя лучше годились для того, чтобы жить, и составляли разительный контраст с оставленными позади пустынями. Ромулу они напомнили те местности, по которым они с Бренном пробирались, когда бежали из Рима в Брундизий.
Фляги теперь всегда были полны, жара казалась вполне сносной, дичь водилась в изобилии. Каждый вечер воины ложились спать с набитыми мясом желудками. Парфянская стража вела себя куда спокойнее. Жизнь сделалась вполне приемлемой. Даже стервятников, которые тучей висели над колонной на всем пути от Селевкии, становилось все меньше и меньше, в конце концов они совсем исчезли.
Боги на время отвлеклись от Забытого легиона.
— Ты был прав! — Феликс восхищенно смотрел на раскинувшуюся вокруг свежую зелень. — Реки. Плодородные поля. Даже деревни.
— Я же тебе говорил, — ответил, улыбнувшись, Бренн. — Положись на Тарквиния.
Феликс только потряс головой.
Повсюду виднелись ухоженные поля и скопления приземистых саманных домиков. На пути попадались и более крупные поселения, но Пакор не стал никуда заходить. Он прилагал все силы, чтобы войско привлекало как можно меньше внимания. Забытый легион устроил лишь одну продолжительную — на несколько дней — остановку подле эллинистического на вид городка, окруженного крепостной стеной.
