И тут в ее мозгу всплыла мысль о Ромуле. Всплыла и тяжело поразила ее. Фабиола не сомневалась, что никогда не забудет, как брата грубо волокли из комнаты, где они жили вместе.
«Мне нужно всего-то сидеть в горячей воде и слушать, что нужно делать, чтобы лучше ублажать мужчин. А Ромулу приходится драться ради того, чтобы выжить».
И ее охватило чувство неизбывной вины.
В бане мылись и оживленно беседовали между собой полдюжины проституток. Но при виде новенькой разговор стих.
— Это Фабиола, — объявила Помпея. — Девочки, я говорила о ней.
Присутствовавшие покивали — не слишком оживленно, но вполне доброжелательно окинули девушку безразличными взглядами и вернулись к разговорам. Помпея скинула одежду и жестом предложила Фабиоле сделать то же самое. У рыжей оказалось стройное тело с приятно выпуклыми формами и грудь такой величины, какой Фабиола ни у кого прежде не видела. Фабиола с восхищением уставилась на кустик курчавых золотисто-каштановых волос внизу живота Помпеи. Молочная белизна ее тела была особенно заметна рядом с высокой нубийкой, которая подвинулась в бассейне, чтобы освободить место вновь пришедшим.
Фабиола опустилась в воду, выпрямила спину и, нервно улыбаясь, уставилась перед собой.
Помпея заметила, что девушка испытывает неловкость.
— Успокойся! Мы здесь — одна семья и спокойно смотрим друг на дружку. Главное правило — никогда не пытаться украсть у кого-нибудь месячную кровь.
Добрый час Фабиола сосредоточенно слушала рассказ Помпеи о том, как поддерживать телесную чистоту, какие и когда пить травы, чтобы предотвратить беременность, как занимать мужчин интересным разговором. То и дело кто-то из присутствовавших вставлял свои реплики. Помпея говорила почти без остановок, и вскоре Фабиола почувствовала себя значительно спокойнее.
— Есть такие мужчины, которым нужно всего лишь поспать немного в твоих объятиях.
— Что нам за дело? Лишь бы платил! — добавила нубийка под одобрительный смех.
— А потом придет двадцатый, — вклинилась еще одна девушка, — солдат, вернувшийся после многолетней кампании. Эти балбесы всегда считают, что рядом с ними сам Приап ничего не стоит!
Женщины вновь разразились хохотом.
— В Лупанарий редко приходится принимать больше двоих-троих мужчин за ночь, — сообщила Помпея. — Это одно из главных преимуществ работы в дорогом борделе. Но тебе необходимо научиться быть прекрасной любовницей.
— Вернее, изображать ее, — хмыкнув, добавила Клавдия.
Помпея улыбнулась и кивнула:
— Каждый мужчина должен уходить довольный собой, иначе ты прослывешь фригидной.
— И Йовина вцепится тебе в волосы, прежде чем посетитель выйдет за дверь, — сообщила пухлая черноволосая девушка.
Раздался хор восклицаний согласия.
Помпея принялась рассказывать Фабиоле о различных позах и приемах соития, и глаза девушки широко раскрылись. Сразу выяснилось, что Йовина накануне упомянула лишь незначительную часть того, как это может происходить.
— Ртом и языком? — Фабиола брезгливо сморщилась. — Вот так?
— Это особенность Лупанария. Мужчинам нравится. Так что учись этому как можно быстрее, — очень серьезно сказала Помпея. — Ни одна шлюха Рима не сравнится с нами в этом искусстве.
— Только позаботься сначала, чтобы он был чистым, — посоветовала, подмигнув, нубийка.
— Научись мыть их, это важнейшая часть твоей профессии.
— Отвратительно…
— Привыкай поскорее к этой мысли, дитя мое. — Помпея взяла Фабиолу за руку. — Твое тело больше не твое. Оно от головы до пят принадлежит Лупанарию.
Фабиола не без труда выдержала ободрительные взгляды своих новых подруг.
— Не так-то просто к этому привыкнуть.
У нее не будет никакого выбора, и первым посетителем вполне может оказаться кто-то вроде Гемелла. До Фабиолы наконец-то дошло, что секс будет для нее работой, и ничем больше. Способом выжить. Такой была жестокая реальность ее новой профессии. Она вновь подумала о Ромуле, который учится на гладиатора и имеет очень мало шансов (если вообще имеет) выжить. Если она добьется успеха в своей новой жизни, ей удастся когда-нибудь купить ему свободу. Все теперь зависело только от нее.
— Ты хорошенькая и умная. — Помпея лукаво улыбнулась. — Научись хорошо ублажать мужчин — и сможешь завести своего собственного миленького старенького сенатора.
— С домом на Палатинском холме, — добавила Клавдия.
Фабиола твердо кивнула.
Рыжеволосая улыбнулась и пожала ей ладонь.
— Расскажи мне все, что нужно знать.
И Помпея возобновила обучение Фабиолы, сообщая ей новые и новые подробности о половой жизни. На этот раз тринадцатилетняя девочка слушала ее очень внимательно.
В конце концов Помпея вытянулась во весь рост в воде и замерла, наслаждаясь теплом.
— Пожалуй, достаточно для первого раза, — сказала она, закрыв глаза. — Хватит мыться. Йовина скоро потребует тебя.
У Фабиолы екнуло сердце, но она повиновалась.
Через некоторое время Помпея вновь привела ее в гардеробную. Она поставила девушку перед бронзовым зеркалом, заставила ее несколько раз повернуться, а потом украсила ее густые черные волосы несколькими цветами.
— И пожалуй, немного духов. — Она извлекла из-под одежды крохотный керамический флакончик и протянула Фабиоле. — Как раз то, что нужно.
Фабиола поднесла флакон к носу.
— Изумительно.
— Розовая вода. Греки продают на рынке. Я тебя скоро свожу туда. Возьми чуть-чуть на ладони и сбрызни шею.
Фабиола так и поступила, тонкий аромат очаровал ее.
— Стоит того, что было заплачено, до последнего сестерция.
— Прости! — Цена всерьез напугала девушку.
— Не пугайся. Сделаешь что-нибудь, когда мне понадобится помощь, — ласково сказала Помпея. — А теперь пора идти к гостям. Не стоит испытывать терпение Йовины.
Фабиола глубоко вздохнула. Дальше оттягивать неизбежное было нельзя. Да и какой смысл? Она высоко вскинула голову и направилась по коридору вслед за Помпеей.
Глава VIII
НА ВОЛОСОК ОТ ГИБЕЛИ
Рим, 56 г. до н. э.
Тарквиний кинул медную монетку торговцу за прилавком, отвернулся и впился зубами в хрустящую корочку хлеба. Уже давно перевалило за полдень, а этруск ел еще до рассвета. Хотя свежий хлеб только растревожил аппетит, нужно было подождать. У Тарквиния были дела поважнее утоления собственного голода. «Отыскать Целия». Он находился в городе всего неделю и за это время, к немалому сожалению, не смог обнаружить даже следов своего бывшего господина. Казалось, никто не знал о существовании на свете рыжеволосого аристократа средних лет, отличавшегося крайней вспыльчивостью. И ежедневные жертвоприношения, которые совершал Тарквиний, тоже не помогали ему узнать о местонахождении Целия. Такова уж была природа гаруспции, что порой она вещала очень темно и невнятно. Тарквиний давно уже привык к этому. Оставалось наугад мерить многолюдные улицы шагами. Для того чтобы сидеть и ждать, Римский форум подходил ничуть не хуже любого другого места. На этой важнейшей из открытых площадок города от рассвета до заката толпились жители. Там находился Сенат, сердце той демократии, которая захватила власть над Италией, сокрушив цивилизацию этрусков. Здесь, в базилике, рядами тянулись конторы, где бесчисленные юристы, писцы, торговцы и банкиры азартно зазывали или молча ждали клиентов. Уши закладывало от зазывных криков, причем каждый стремился перекричать соседа. Безногие калеки ползали под ногами прохожих, протягивали чаши за подаянием, надеясь на милостыню, а совсем рядом ростовщики сидели за столиками, на которых возвышались стопки монет. На ниспадавших к ногам свитках пергамена были записаны имена несчастных, оказавшихся в их власти. Рядом с каждым из них стояло по несколько вооруженных мужчин с суровыми лицами — защита от воров, а заодно и сборщики долгов.
