Гай остался на месте. Атия посмотрела на него.
– Ты с нами.
– Я не хотел бы вам мешать.
– Ты практически член нашей семьи.
Аврелия радовалась, что Гай шагает рядом, когда они быстро направились в таблинум. У них не было времени, чтобы остановиться и помолиться ларам – она уже слышала стук подкованных сапог в атриуме, – но девушка обратила жаркую молитву к своим предкам, чтобы те защитили ее отца и Квинта, чтобы они оба были живы.
Мать с прямой спиной и суровым лицом встала перед домашним алтарем, Аврелия – справа от нее, Гай – слева. Несмотря на все старания сохранять невозмутимое выражение лица, Атия нахмурилась, когда снова появился Агесандр, который привел с собой измученного мужчину в шерстяном плаще. Увидев его, она улыбнулась. Аврелия не понимала, как матери удается оставаться такой спокойной. Ей самой пришлось сжать руки в кулаки и опустить их вдоль тела, чтобы не начать выкрикивать вопросы.
Агесандр сделал шаг в сторону.
– Хозяйка дома, Атия, жена Гая Фабриция.
Гонец приблизился. С широких полей его беотийского шлема на пол осыпался снег, а сапоги, доходившие до икр, оставляли мокрые следы. Аврелия не сводила глаз с его лица: небритый, с впалыми щеками, измученный долгой дорогой. Ей стало так нехорошо, что, казалось, вот-вот ее вытошнит. Неужели он принес дурные вести?
– Госпожа. – Гонец четко отсалютовал Атии.
– Добро пожаловать…
– Марк Луцилий, госпожа. Я служу в кавалерийском корпусе, входящем в состав легионов Лонга.
Мир вокруг Аврелии словно замер и перестал существовать. Она отчетливо видела все детали, даже самые мелкие, лица Марка. Следы, оставленные оспой, пятно на подбородке, шрам – наверное, от клинка – на левой стороне заросшего щетиной подбородка…
– Что привело тебя к нам? – Голос Атии прозвучал спокойно, в то время как во рту у Аврелии все пересохло; у Гая тоже был несчастный вид.
– Я принес вести от твоего мужа, – устало улыбнувшись, ответил гонец.
– Он жив? – спросила Атия.
– Когда я покидал лагерь, который находится рядом с Плацентией, твой муж находился в добром здравии.
– А его сын? – выпалила Аврелия.
– С ним тоже все было в порядке.
– О, благодарение богам! – вскричала девушка и прижала руки к губам.
Мать отреагировала на новости более сдержанно, но выражение ее лица немного смягчилось. Они даже обменялись неуверенными улыбками, зато Гай ухмылялся, точно ненормальный.
Гонец запустил руку в складки своей когда-то белой туники и вытащил свернутый пергамент.
– Прошу простить за состояние письма, госпожа, – извинился он. – Фабриций приказал мне охранять его ценой жизни, и оно все время лежало у меня на груди.
– Это не имеет значения, – сказала Атия и буквально выхватила письмо из его руки.
В комнате повисло напряженное молчание, когда женщина ногтем сорвала печать и развернула письмо. Она пожирала глазами строчки и одновременно шевелила губами.
– Что там, мама? – не выдержав напряжения, выпалила Аврелия.
– Твой отец жив и здоров, – голос Атии слегка дрожал. – Квинт тоже.
По щекам Аврелии потекли слезы, она бросила мимолетный взгляд в сторону домашнего алтаря и на маски, висящие по обеим его сторонам. Спасибо вам, духи нашего дома. Спасибо вам, наши предки. Я обязательно сделаю подношения в вашу честь.
– Он сообщил еще какие-то новости?
– Сражение при Тицине было очень тяжелым. Кавалерия прекрасно себя показала, но враг значительно превосходил их числом. Именно тогда и получил свои ранения Публий Сципион.
Гай и Аврелия одновременно кивнули. Естественно, известие о ранении консула добралось до Капуи вскоре после сражения.
– Через некоторое время отца отправили в патруль на вражескую территорию на другой берег реки. Он принял решение взять с собой Квинта и Флакка.
Аврелия уловила в ее голосе легкий намек на смущение.
– Они попали в засаду, не один раз, а целых два. Лишь горстка всадников сумела добраться до места, где они переправлялись через реку. Среди них твой отец, Квинт и Флакк. – С ее губ сорвался вздох изумления. – Ганнон был во вражеском отряде.
Она замолчала, потом перевела взгляд на Аврелию.
– Мне очень жаль.
Девушка несколько мгновений пыталась понять, что имела в виду мать. Если отец и Квинт живы, тогда…
– Флакк? – едва слышно спросила она.
– Он мертв. Очевидно, его убил один из собратьев Ганнона.
Ее будущего мужа убили? Аврелия не почувствовала ни печали, ни облегчения. Она вообще ничего не почувствовала, словно все это происходило не с ней.
– Я не понимаю. Как же отцу и Квинту удалось остаться в живых?
– Судя по всему, Ганнон сказал, что он вдвойне обязан Квинту жизнью. Две жизни за два долга. Квинта и твоего отца отпустили, остальных убили.
– Дикари! – прорычал Гай, и Луций что-то проворчал, соглашаясь.
«Наши солдаты поступили бы так же», – сердито подумала Аврелия. По крайней мере, Ганнон чтит свой долг. А это больше, чем сделали бы многие римляне. Она по-прежнему ничего не чувствовала по поводу смерти своего жениха.
– Им удалось забрать тело Флакка на следующий день и похоронить его, как полагается, – продолжала Атия. – Это должно послужить некоторым утешением для его родных.
– Там что-нибудь говорится о сражении при Требии? – спросил Гай.
Атия заглянула в письмо.
– Немного. Сражение было еще более жестоким, чем при Тицине. Погода стояла ужасная, и, чтобы попасть на поле боя, нашей армии пришлось перебираться через несколько рек. К началу битвы они промокли насквозь и отчаянно замерзли. Войско Ганнибала, а особенно кавалерия, показали себя с самой лучшей стороны. Кроме того, Ганнибал устроил засаду в нашем арьергарде, и оба фланга дрогнули под давлением карфагенян… – Она на мгновение прикрыла глаза. – Твоему отцу и брату посчастливилось остаться в живых. Собрав тех, кто выжил, они добрались до относительно безопасной Плацентии. Лонг прибыл через несколько часов и привел с собой около тысячи легионеров.
Аврелия попыталась представить, что происходило во время сражения, и не смогла сдержать дрожи.
– Там, наверное, была настоящая бойня.
– Страшная, – подтвердил Луций. – Точнее, так говорят мои товарищи.
– Ты не участвовал в сражении при Требии?
Воин нахмурился.
– К своему стыду должен признаться, что не участвовал, госпожа. Я гонец и вынужден часто отсутствовать. Боги отвернулись от меня, не позволив принять участие в том сражении…
– Или, наоборот, тебе очень повезло.
