Согнув колени, карфагенянин надавил вперед, отталкивая смертельно раненного триария на второго врага. Удивленный легионер сделал шаг назад, чтобы удержаться на ногах; Ганнон тут же воспользовался этим и снова толкнул его. В этот момент силы окончательно покинули раненого триария, и он рухнул на землю. Ганнон был готов к такому повороту событий; бросив щит, он перепрыгнул через триария и схватился за край щита ошеломленного легионера, а затем одним коротким движением вонзил клинок в его разинутый в крике рот. Раздался влажный звук, во все стороны полетела слюна и кусочки разбитых зубов; на губах легионера выступила розовая пена, глаза широко и удивленно раскрылись, а потом свет в них померк навсегда. Лезвие меча Ганнона заскрипело, соприкоснувшись с костями, когда он вытаскивал его обратно. Кровь забрызгала ему руку, но он едва обратил на это внимание и бросил взгляд через плечо на падающего легионера. Мутт все еще был рядом, как и остальные, и Ганнон почувствовал облегчение. Они сумели пробить брешь в построении римлян, и их атака успешно продолжалась.
Он снова посмотрел вперед, на врага, и испытал прилив надежды. Перед ним остались лишь три римлянина, и они не выглядели счастливыми. Он оскалил зубы и издал свой самый отчаянный боевой клич. Римляне замерли.
– ГАН-НИ-БАЛ! ГАН-НИ-БАЛ!
Клич Ганнона тут же подхватили его люди, и он почувствовал, как римляне дрогнули.
Тот, что стоял перед ним, не попытался атаковать, что позволило Ганнону подхватить брошенный врагом щит. Вооружившись, он снова вступил в бой. Его следующий противник, принцип, выглядел испуганным, но из этого не следовало, что он побежит. «Храбрый солдат», – подумал Ганнон. Они бросились друг на друга, объятые боевой яростью; карфагенянин стремился прорвать оборону противника, а римлянин – этого не допустить. Зазвенели клинки. Щиты ударялись друг о друга снова и снова, каждый старался лишить врага равновесия. Один делал выпад, другой отклонялся в сторону или блокировал удар. Затем они менялись ролями. Так продолжалось некоторое время; ни одному не удавалось добиться преимущества.
Ганнон получил шанс, когда был убит легионер, находившийся справа от его противника. Услышав предсмертный стон товарища, римлянин бросил взгляд в сторону, и Ганнон тут же нанес ему удар в ногу. Когда легионер отступил назад, закричав от боли, карфагенянин сделал яростный выпад ему в живот. Доспехи легионера защищали только грудь, и клинок погрузился в тело почти по рукоять.
Этого оказалось достаточно для последнего уцелевшего легионера, который стоял за своими товарищами. Он отступил на несколько шагов. Ганнон вытащил клинок и шагнул через тело принципа на освободившееся место. Его сердце забилось еще быстрее. Римляне прибывали с двух сторон, но дорога к берегу была открыта.
– Мутт!
– Да, командир? – послышался голос сзади.
– Как наши парни?
– Продолжают движение вперед, командир. Еще немного, и они прорвутся.
– ВПЕРЕД, ПАРНИ! – закричал Ганнон. – К мулам!
Раздался рев, он почувствовал движение сзади, обернулся и увидел, что оставшихся на пути римлян отбрасывают в сторону. «Нужно продолжать двигаться вперед; нельзя останавливаться», – подумал он. Надеясь, что потеряно немного людей, Ганнон перешел на легкий бег. Из-за деревьев слева появились враги, которые попытались перейти в атаку, но их отбросили воспрявшие духом ливийцы. Ганнон улыбался, его охватила отчаянная радость. Он сумел прорваться, и его люди почти не пострадали! Они сразились с легионерами-ветеранами и одержали победу!
Однако его радость продолжалась недолго. Главную битву еще предстояло выиграть, и, судя по звукам, доносившимся со стороны берега, серьезное сражение между главными силами римлян и отрядом Сафона уже началось. Ганнон понимал, что должен сохранять спокойствие, но оно давалось ему с огромным трудом. Сзади он слышал пронзительные крики римских офицеров, заставлявших легионеров преследовать фалангу Ганнона. Он подумал о зерне и о том, какое огромное значение оно имеет для армии, представил Ганнибала, которому сообщили об их неудаче. И его снова наполнила решимость.
Им предстояло очень трудное сражение. Далеко справа Ганнон видел нескольких ливийцев, нумидийцев и десяток фургонов. А еще ближе царил настоящий хаос. Замедлив бег, юноша выругался. Река была заполнена фургонами, пытавшимися перебраться на противоположный берег. Некоторые запаниковавшие возницы направили их в слишком глубокие места, и несчастным мулам пришлось плыть. Один фургон испытывал очень серьезные трудности. Люди кричали и без всякого толка щелкали хлыстами. Мулы отчаянно брыкались, посылая в воздух фонтаны брызг. Ганнона охватило отчаяние, но он ничего не мог сделать. Юноша отвел взгляд в сторону, чтобы оценить происходящее: бóльшая часть фургонов оставалась еще на этом берегу реки, и они теснились на мелководье. Солдаты Сафона узкой шеренгой окружали подходы к брегу, защищая бесценный груз.
Между Ганноном и фалангой его брата находились несколько сотен римских легионеров, по большей части триарии и принципы. С двух сторон, из-за деревьев, появлялись все новые и новые римляне. Утешало лишь то, что они были довольно далеко. Ганнон повернулся, чтобы найти Мутта, и с удовлетворением обнаружил его в двух шагах у себя за спиной.
– Если мы поспешим, то сумеем ударить в спину легионерам, которые атакуют Сафона, еще до того, как подоспеют остальные римляне.
Губы Мутта искривила редкая улыбка.
– Хорошая идея, командир.
Этих слов Ганнону оказалось достаточно. Он ободряюще посмотрел на ближайших солдат и поднес руку к губам.
– Пока я вами доволен, парни! – закричал он.
Те ответили ему радостными воплями.
– Сражение еще не закончено. Фургоны в опасности! Мы должны пробиться к нашим. Вы сумеете?
Ответный крик получился еще более мощным.
– Тогда быстро! Не теряем времени и строимся в шеренгу по двадцать человек в ширину и десять в глубину! Солдаты, получившие ранения или потерявшие щиты, – в середину. – Он повернулся к Мутту. – Ты впереди вместе с пятеркой солдат, справа. Я встану с пятеркой слева.
Мутт кивнул, он понял замысел Ганнона. Командиры должны контролировать своих солдат, и если их стратегия сработает, им останется лишь управлять строем.
«А если мы не выдержим, нам конец», – подумал Ганнон.
– Ну, чего ждете? – рявкнул он, увидев, что римляне приближаются с двух сторон; их заметили. – Вперед!
Они бегом добрались до берега и с высоко поднятыми щитами и мечами наготове, с боевым кличем набросились на римлян. Вдохновленные успехом в первой схватке с триариями, солдаты фаланги Ганнона забыли про свои тяжелые доспехи и оружие и атаковали мощно и стремительно. Юноша не мог не отдать легионерам должного; они отреагировали быстро – те, кто находился сзади, почти сразу развернулись и встретили врага. Здесь Ганнон не заметил триариев и удовлетворенно вздохнул. Он только что обнаружил, какими опасными могут быть копья, которыми ветераны сражаются с неприятелем, вооруженным мечами.
