– Наполеон никогда не принадлежал к приличным кругам общества.
– Однако он входил во все круги, – заметил Поль.
– Он входил туда силой, это еще не значит, что его там принимали. – Поль и Марго с улыбкой переглянулись. Мама сказала: – До сих пор я воспитывала только девочку. Теперь прибавился мальчик. А девушкам я бы вообще запретила курить. Это вызывает рак.
– Это необходимо для хорошего тона, – быстро сказала Марго.
– Как это? – не понял Поль.
– На лекции нам объясняли, – сказала Марго. – Вот пример. Если к даме приходит с визитом малознакомая дама и просит разрешения закурить, дама-хозяйка дает это разрешение, но прежде чем дама-гостья закурит, дама-хозяйка обязана закурить первой. Таково одно из условий хорошего тона.
И Марго сделала еще одну затяжку. Поль смотрел, как она красиво и непринужденно держит сигарету меж пальцев, это ей шло. Сам он всё же потушил в пепельнице свою сигарету, которая была, как он и сказал, говном. Марго продолжала:
– А мужчине курить не обязательно. По правилам хорошего тона он обязан терпеть курящую даму, даже если ему не нравится табачный дым.
После завтрака Марго ушла в университет. У нее был экзамен по биологии. Она изучала медицину. Поль с мамой спустились по дворовой лестнице без лифта в гараж и поехали на машине в полицию узнать порядок оформления паспорта. Все документы, выданные капитаном, пригодились. Из полиции их направили в мэрию. Здесь Поль переходил из кабинета в кабинет, расписывался кривыми буквами на бумагах, в маленькой комнате с очень высоким потолком его фотографировали в разных ракурсах. Маму тоже вызывали в какие-то кабинеты. Затем они поехали в морское министерство, где долго выясняли, когда в последний раз родители вывозили Поля из Сиднея, и каким рейсом, и даже заставили Поля вспомнить название сиднейского парохода. И здесь тоже нужно было подписывать какие-то бумаги. Когда они вернулись в Отель де Виль, в нижней приемной их встретил репортер с большим фотоаппаратом и тут же сфотографировал Поля вместе с мамой. Когда они выходили из Отель де Виля, к ним подскочили репортеры с камерами. Мама торопливо открыла дверь машины, села за руль. Один из репортеров спросил:
– Мсье Дожер, сколько жен у вас было на острове Хатуту?
– Несколько, – ответил Поль, садясь в машину. Это была их маленькая немецкая машина БМВ. Когда они ехали по Риволи, Поль спросил:
– Откуда репортеры узнали, что мы в мэрии?
– Из полиции, – ответила мама. – У них контакт с полицией. Ты правильно им ответил. Репортеров надо запутывать ответами.
Пообедав в маленьком ресторане одной из гостиниц, они снова поехали в полицию узнать о правилах получения водительских прав для Поля. Из окна машины Поль разглядывал прохожих. Мало кто из них был одет так, как положено в Париже, и как одет был Поль. В общем Париж был городом бедных людей, как вероятно, и все цивилизованные города. Увидев группу одетых в серые и коричневые лохмотья мужчин, Поль спросил:
– Кто это?
– Клошары, – коротко ответила мама.
Когда они приехали домой, Поль изъявил желание походить по Парижу. Пешком.
– Я устала, – сказала мама.
– Я буду ходить один.
– Это опасно. Ты еще не знаешь парижской жизни.
– Я помню Париж. Я все улицы узнаю по памяти.
– Ты и в детстве не знал всего Парижа.
– Вот теперь и узнаю.
Мама тревожно смотрела на Поля.
– Сходи лучше в кино, – наконец, сказала она.
– Схожу.
Мама достала из сумки деньги, протянула Полю. Он рассортировал купюры, сосчитал: тридцать франков.
– Мама, мы богатые? – спросил он.
– Относительно. К высшему свету не принадлежим. У нас есть твердые акции. У нас есть банковские вклады, во Франции и в одном швейцарском банке. Мы это вместе подсчитаем. Тебе это нужно знать. Тебе нужно открыть банковский счет на твое имя. Кстати, у Марго есть счет в американском банке. Она его пока не трогает.
Поль понял: они богаты. У себя в комнате он снял новый костюм и надел корабельный голубой пиджак и мятые корабельные брюки, потому что хотел выглядеть на улице как все. Плащ он надел тоже корабельный. Когда он вышел в гостиную, мама была уже в теплом стеганом халате и собиралась лечь на диван с книгой.
– Поль! Сейчас зима! Как ты одет?
– Чтобы как все.
Мама некоторое время смотрела на него, потом сомнительно покачала головой, сказала:
– Хорошо. Только купи свитер. Магазин напротив. – Она взяла сумку, достала деньги. – Купи самый толстый, самый теплый шерстяной свитер. – Поль взял деньги. Еще тридцать франков. В магазине напротив он сказал продавцу:
– Самый толстый, самый теплый шерстяной свитер.
Продавец окинул его взглядом, снял с полки свитер. Полю понравился свитер. Светлосерый, грубой вязки, лохматый.
– Сколько? – спросил он.
– Восемнадцать франков. – Поль расплатился и тут же в магазине снял плащ и пиджак, надел свитер. Пиджак теперь был тесным, плащ тоже. Стало жарко. Но когда он вышел на улицу, подул морозный ветер, и свитер оказался кстати. Захотелось бежать. Он снял плащ, свернул его и побежал легким шагом. Мешали прохожие. Он свернул на проезжую часть, побежал вдоль тротуара. Сзади то и дело раздавались гудки машин. Он побежал по другой стороне улицы, навстречу автомобильному движению, перебежал площадь Шатле, узнал ее и вспомнил название. За площадью он свернул направо, здесь не было автомобильного движения. Улица пошла в гору, и он с бега перешел на шаг. С морозным ветром стал доноситься запах прелых листьев. Поль вспомнил: это запах подгнивших овощей. Неподалеку был Центральный рынок «Чрево Парижа» со стеклянными дебаркадерами, напоминающими вокзал. Пройдя мимо фонтана Невинных, у которого Поль в детстве любил брызгаться, он увидел кинотеатр. Он не помнил этого кинотеатра. Низкий приземистый портал, окруженный мигающими лампочками, на афишах голые девушки. Поль понял, что это порнокино, о которых ему рассказывал Антуан. Он вошел, спросил в окошечко кассы:
– Сколько?
– Два франка.
На пароходе в киоске многие предметы тоже стоили два франка. Очевидно, это такое модное число. Купив билет, какие до войны выдавали в автобусах, Поль вошел в темный зал. Было душно и воняло. Освоившись с темнотой, Поль сел на свободный стул, уставился на экран. Фильм, очевидно, начался давно. Показывали лысоватого мужчину и женщину средних лет. Женщина кокетливо раздевалась перед мужчиной. Поль уже знал, как женщины затягивают свое тело в нелепые присобления из кружевных лямок и застежек. Но женщина снимала всё это с таким профессиональным кокетством, что это начало возбуждать. Мужчина на экране всем своим видом показывал, что тоже возбуждается. Однако когда он снял брюки, его морщинистый член уныло висел вниз. Тогда женщина, улегшись на бок, стала лизать его член, а потом взяла его в рот, стала делать головой кивающие движения. Это было смешно. Пришел другой мужчина, помоложе. Первый, лысоватый мужчина уже хотел драться, но они помирились, и второй мужчина стал тоже раздеваться. Поль огляделся по сторонам. В зале сидели только мужчины. Все они выглядели бедно. Молодой мужчина, сидящий через место от Поля, держал руку внизу живота и слегка тряс этой рукой. По центральному проходу между стульями медленно шла женщина, оглядывая сидящих мужчин. Один из них тихо заговорил с ней. Она остановилась, что-то сказала и пошла дальше. Когда она шла обратно, Поль встретился с ней взглядом, и она остановилась. У нее был острый нос, а губы и глаза были так густо накрашены, что казались в полумраке черными дырами. Поль тут же отвернулся. На экране шел уже половой акт. У молодого мужчины оказалось много родимых пятен на спине и животе, а у женшины на шее была бородавка, на животе было много складок, а груди были узкие и отвислые. И тем не менее это возбуждало. По проходу через зал пошла другая женщина. Когда Поль встретился с ней взглядом, она остановилась. Лицо ее показалось Полю красивым. Она наклонилась, тихо сказала:
