— Мне и доктору Вагнеру срочно нужен пропуск в замок, — объяснил Генрих.
— Нет проблем. Подкинете меня до комендатуры? — попросил Эрих, распахивая перед гостем дверь.
— С удовольствием, — ответил тот.
— Для того, чтобы фотографии не желтели, желательно между проявителем, водой и закрепителем ставить четвертую ванночку с раствором уксусной кислоты. Так называемый «стоп-раствор». Да и в воде дело тоже, тут вы правы, промывать нужно тщательней. Я уверен, что в Дании вы мыли снимки под проточной водой, а здесь, наверняка обходитесь ведром колодезной. Отсюда и беда, — по дороге к комендатуре высказал свои соображения Генрих.
— Откуда такие познания? — заинтересовался Штольберг, — вы тоже фотограф?
— Почему нет? Мало кого это занятие оставит равнодушным. Достаточно лишь раз поколдовать над своими снимками, и ты уже фанатик. У вас какая камера?
— «Leica III».
— Xa-xa, — усмехнулся Генрих, — у меня такая же. К сожалению, я ехал налегке и свою не захватил. В случае надобности можно будет воспользоваться вашей? Взамен готов обучить вас изогелии и фотографике, если вы, конечно, не слышали об этих художественных приемах.
— Нет проблем, можете пользоваться камерой, когда понадобится, — разрешил Эрих, — а названные вами термины я, к сожалению, и правда слышу впервые. Буду рад обучиться этим новомодным премудростям.
Через несколько минут Штольберг распахнул перед Генрихом двери своего кабинета, указал гостю на кресло рядом со столом, сам расположился напротив, достал из верхнего ящика стола чистый бланк, заполнил его и позвонил в канцелярию, приказав срочно принести ему печать.
— Готово, — хлопнув печатью по документу и отправив адъютанта, сообщил комендант, — теперь вы можете без проблем перемещать-ся по всему замку и прилегающей территории.
— Так уж и везде? И по левому крылу замка тоже? — удивился Генрих. — Доктор Вагнер говорил, что там находится какая-то секретная лаборатория.
— Не совсем так, — пояснил Эрих. — Левое крыло недавно отвели под госпиталь Люфтваффе. Там только вход в лабораторию, а сама она находится в подземелье, и на нее мои полномочия не распространяются. Ею заправляет начальник из СС, отвратительный, смею заметить, тип. Чем они там занимаются и чем собираетесь заниматься вы с доктором — не моего ума дела, могу лишь сказать, что у вашего Вагнера и начальника лаборатории абсолютно одинаковые перстни. Мне кажется, в случае необходимости они найдут общий язык.
— Спасибо за информацию, — поблагодарил Генрих, положил пропуск в карман и поднялся со стула. — У вас фотографическая память.
— Ну, так я же фотограф, — улыбнулся Штольберг. — Кстати, дорогой друг, — остановил он Генриха в дверях, — быть может, мне вскоре понадобится от вас небольшая услуга. Не возражаете встретиться сегодня в 20.00 в том же ресторане, где и вчера? Там все и обсудим.
— Рад буду помочь, до встречи. Хайль Гитлер! — козырнул Генрих на прощание и вышел из кабинета.
— Хайль!
* * *
Рано утром командир партизанского отряда Николай Шмель и Адам сидели на берегу озера и ловили рыбу. В ожидании поклевки они молча смотрели на стоящие колом поплавки из гусиных перьев, думая каждый о своем.
Мысли Адама в основном были заняты Стефанией. Все осталь-ное — война, подготовка кадров, постоянные передислокации, сбор разведданных — было как бы фоном к всепоглощающей любви и страсти, ставшей итогом мимолетной встречи в доме связника Язэпа. Адаму порой казалось, что приди он на день раньше или позже, судьба распорядилась бы иначе, а случись ему встретить Стефанию при других обстоятельствах, девушка не обратила бы на него внимания. Значит все предопределено Богом, хоть марксистское учение и отвергает его существование, но все же я чувствую в себе его присутствие. Иначе как божественным мое состояние не назовешь. По-хорошему, нам бы со Стефанией свадьбу сыграть, узаконить так сказать отношения, но кто возьмется зарегистрировать брак между партизанской связной и старлеем НКВД. Отделов ЗАГС нет, к священникам идти партбилет не позволяет, разве что к коменданту Штольбергу обратиться, грустно усмехнулся про себя Адам. Хоть наши отношения ни для кого в отряде уже и не секрет, но все равно ведем мы себя со Стефой, как дети малые. Все по стожкам да шалашам от людей ныкаемся, прямо как слоны африканские. Те тоже, стремясь к любовному уединению, подальше от стада отходят, чтобы никого не смущать, припомнил Адам вычитанный в какой-то книге факт. А иначе никак… Война, будь она проклята, а ведь не будь войны, не свела бы нас судьба со Стефой, значит, все не так плохо. Адам усмехнулся, вспоминая комическую ситуацию, произошедшую минувшей ночью. Парочка предавалась любовным утехам в облюбованном недавно стожке сена на небольшой поляне в нескольких километрах от расположения отряда. Издав последний любовный стон и расседлав Адама, Стефания отвалилась в сторону, учащенно дыша и облизывая пересохшие губы. В тот же миг кто-то схватил Адама за торчащие из стога ноги и вытащил наружу. Адам слышал, как хрустнула ветка под ногами неизвестных визитеров, но, дорожа репутацией хорошего любовника, предпочел не портить своей возлюбленной впечатления от близости, которая в последнее время и так бывала не часто. Одной рукой Адам успел подтянуть на задницу галифе, а второй — взвести спусковой механизм нагана. На фоне созвездия Большой Медведицы он различил два мальчишеских силуэта. В лоб Адаму уперся холодный ствол пулемета MG-32, а в живот — остро заточенный осиновый кол. Адам разрядил пистолет, вышиб из рук одного из мальчишек представляющий большую опасность кол, небрежным движением отвел от себя пулемет и поинтересовался:
— Вы кто будете, придурки?
— Я Алесь, а это Юзик, — представил себя и своего товарища вооруженный пулеметом парнишка.
— Вы что, на вурдалаков охотитесь? Вот зачем, скажи, тебе, Юзик, кол осиновый. А, курва? — поинтересовался Адам.
— Вообще-то это ольха, — оправдался Юзик, — мы, дядька, партизан ищем. В отряд хотим вступить. У нас и оружие есть.
— Вообще-то, — передразнил Адам, — когда на врага идешь, оружие нужно заряжать, а у вас к пулемету не то что магазин не присоединен, так он даже с предохранителя не снят. Ну, вот нарвались бы вместо меня на кого другого, так и лежали бы сейчас с пулями в животе. Хорошо, я от контузии оправился, а случись такое пару месяцев назад, точно бы убил. Откуда вы будете, такие смелые?
— Из-под Баранович мы. Немцы деревню сожгли, взрослых всех поубивали, самих нас чуть в Германию не угнали. Убежать успели, — объяснили ребята.
— А пулемет откуда? — закуривая, поинтересовался Адам.
— Да мы его в бою… — начал, было, Алесь.
— Да ладно, Алесь, давай не будем врать, — прервал товарища Юзик, — попятили мы его, дядька, у немцев.
— Каким образом? — потребовал объяснений Адам.
— Да очень просто, — объяснил Юзик, — на речке. Немцы мото-цикл свой оставили, а сами купаться полезли, вот мы по-тихому пулемет и умыкнули. Они, похоже, даже и не заметили пропажи, потому что погони не организовали. Может пьяные были. Но из этого пулемета мы уже стреляли. По самолету. И, кажется, даже попали. Тут врать не будем. Дядька, а у тебя пожрать ничего нету?
