– Еще пять минут, – сказал преподаватель. – Не похоже, что будет слишком много студентов.
Сью вежливо улыбнулась ему и устроилась за столом в середине класса.
Мужчина посмотрел на список, который держал в руке.
– Вы Сьюзен Уинг?
– Да, – кивнула она. – Сью.
– Ну что же, вы единственная, кто записался на этот курс. Было еще два человека в списке, но оба они отказались. Я надеялся, что кто-то еще запишется в последний момент, но что-то непохоже. – Он натянуто улыбнулся. – Журналистика теперь совсем не так популярна, как было после Уотергейта
[6]
.
– Что если никто больше не придет? – спросила Сью.
– Тогда курс отменят. Нам нужно не менее шести человек.
Он снова посмотрел на часы: было без трех минут семь.
– Да, кстати, меня зовут Рич Картер, я редактор «Рио-Верди газетт». Вы можете называть меня Рич.
Вздохнув, Сью посмотрела на свой стол.
– Я очень хотела изучать этот курс.
– А я очень хотел преподавать его. Мне нужен дополнительный заработок.
– Мне нужно пройти дополнительно несколько курсов. Я хочу сдать их в колледже Пуэбло, а потом перевестись в Университет Южной Аризоны, но подходящих курсов предлагают мало.
Рич прошел по центральному проходу к двери, выглянул в коридор и посмотрел в оба его конца. Снова взглянул на часы.
– Семь. Не думаю, что кто-то еще придет.
Сью встала.
– Вы проходили раньше какие-то другие курсы, связанные с журналистикой? Работали в школьной газете или у вас был какой-то другой опыт?
Сью отрицательно покачала головой.
– Что же, вам нужны любые зачетные курсы или вас действительно интересует журналистика?
– И то, и другое.
– Причина, по которой я вас спросил, заключается в том, что я могу дать вам возможность получить реальный журналистский опыт. Вы сумеете одним выстрелом убить сразу двух зайцев. От меня только что ушел один из моих репортеров, и мне нужна замена. Вам нужно будет набирать тексты, верстать их, вы познакомитесь со спецификой газетного бизнеса. Конечно, вы будете работать неполный рабочий день, и я буду платить вам сдельно. Повременно или за определенный объем текста – как вам будет выгоднее.
– А я получу зачет за этот курс?
Рич рассмеялся.
– Конечно. Я поговорю с деканом. Мы назовем это «самостоятельными занятиями» или как-то еще в этом роде.
– Спасибо.
– Если не сочтете это бесцеремонным, можно мне спросить, почему вы не поступили в один из двухгодичных общественных колледжей в долине Колорадо? Немного странно ждать, пока колледж в Пуэбло предложит зачетные курсы. Возможно, вам придется ждать несколько лет.
Сью покраснела.
– У меня нет выбора. Мы не сможем позволить себе ничего другого.
Рич кивнул.
– Я вас понял. – Он внимательно посмотрел на нее. – Вы ведь работаете в том китайском ресторане?
– Он принадлежит моей семье, – призналась Сью.
– Так я и думал.
Рич вырвал лист бумаги из своего блокнота и что-то написал на нем.
– Вот, – сказал он, протянув ей этот листок. – Это номер телефона газеты. Позвоните мне завтра утром около десяти, и мы все уладим.
– Хорошо.
– Тогда мы поговорим завтра.
Сью направилась к двери, но потом увидела, что на улице совсем темно по сравнению с освещенным классом. Девушка обернулась к Ричу.
– Вы тоже уходите?
Он отрицательно покачал головой.
– Я должен оставаться здесь до семи двадцати, на тот случай, если кто-то все же придет.
– Ну, тогда увидимся завтра. – Сью сглотнула – ее сердце сильно стучало, и заставила себя выйти в коридор.
На улице было не так уж страшно. В других классах горел свет, и на парковке было много опоздавших студентов и преподавателей. Она бросила взгляд на темное крыло школы, и у нее по рукам снова побежали мурашки. Теперь, как ей казалось, было бы глупо пытаться рассказывать кому-либо о том, что она видела, или даже намекать на это, но страх у нее еще не прошел.
Сью побежала по освещенной парковке к своему «универсалу».
Она так и не смогла успокоиться, пока здание школы не пропало из зеркала заднего вида.
Пастор Уиллер не спал, когда Иисус появился во второй раз.
Вечером Клэн вышел в вестибюль, чтобы запереть двери церкви, когда почувствовал легкое изменение качества воздуха. Казалось, что вдруг стало легче дышать; он почувствовал себя легким, открытым, будто освободился разом от своих проблем и всего негатива, будто раскрылся весь его потенциал и мысли потекли свободно, без всяких помех.
Пастор обернулся, но ничего не увидел, кроме параллельных рядов пустых скамеек и последних лучей заходившего солнца, зажигавших маленькие радуги по краям оконных витражей.
Он повернулся в прежнем направлении и увидел Иисуса.
Спаситель стоял перед алтарем во всей Своей славе и величии и глядел на крест, висевший над кафедрой. Этот полусгнивший крест пастор нашел в пустыне поблизости от Голдфилда и сам отреставрировал. Уиллер задержал дыхание, не решаясь двинуться с места. Он зачарованно смотрел на затылок Иисуса, на Его длинные, роскошные рыжевато-каштановые волосы. Гордыня была грехом, Уиллер знал это, но тем не менее он ощущал гордость, зная, что Спаситель доволен его усилиями. Крест был собран из старых железнодорожных шпал, но дерево выцвело почти до белизны, долго пролежав под открытым небом, когда он нашел его у заброшенного городка; сухое дерево было иссечено песком и местами растрескалось. Он нес крест на плече, как когда-то нес его Иисус, но не по улицам Иерусалима на Голгофу, а через пустыню к машине. Уиллер провел немало дней и ночей, полируя крест, покрывая его тончайшими ароматными маслами, и, когда все было закончено, он знал: это нечто особенное. Он знал: то, что он сделал, хорошо.
В то время он проповедовал в Финиксе, а после два раза переезжал, но не расставался с этим крестом, всегда сопровождавшим его в переездах.
Сегодня, когда Иисус повернулся к нему, улыбаясь, грудь Уиллера распирало от гордости, и он был в экстазе.
– Ты создал прекрасную вещь, – сказал Христос. Его голос заполнил воздух безмолвной церкви музыкой, вознесся к балкам, поддерживавшим крутую крышу, а потом изящно отразился от них, заполнив все пространство. – Мужчины захотят, чтобы их распяли на твоем кресте. Женщины будут молить о том, чтобы их прибили гвоздями к такому дереву.
