Роберт остановился рядом с машиной Стю, открыл дверцу и вышел из автомобиля. И выдохнул:
– Боже мой…
Все могилы были раскопаны и осквернены. Ни один участок не остался неповрежденным. Газоны за забором, прежде ровные и ухоженные, теперь представляли собой хаотическое чередование ям и куч вырытой земли. Многие могильные плиты были разбиты или перевернуты, везде были разбросаны открытые гробы и их обломки; кости и разлагающиеся останки лежали на деревянных досках и на камнях, полузасыпанные землей. Одна рука скелета свисала с низких ветвей единственной росшей на кладбище пустынной акации и казалась нелепой имитацией в стерильном свете галогенных ламп.
Роберт включил прожекторы и на своей машине и направил их свет левее, на еще неосвещенный участок. На кладбище не было никакого движения и никаких признаков присутствия Стю или Теда, но, оглядевшись, он заметил силуэты двух полицейских в освещенном дверном проеме дома кладбищенского смотрителя на другой стороне улицы. Повернувшись к кладбищу спиной, ступил на гравий, громко хрустевший под каблуками его ботинок, и подошел к дому. Позади Стю и Теда Роберт разглядел внутри дома Ли Хилмана – кладбищенского смотрителя. Старик выглядел встревоженным, он нервно переминался с ноги на ногу и, не осознавая этого, все время гладил рукой дверной засов.
Роберт дошел до бетонной дорожки. Как нередко бывает с одинокими стариками, Хилман упорно покупал и носил вещи, соответствовавшие последним веяниям моды, и именно поэтому выглядел еще более жалко и нелепо, чем если бы донашивал то, что было модно во времена его молодости. Роберт всегда немного жалел его, потому что старик никогда не казался ему счастливым и приспособленным к жизни человеком, а сейчас эта жалость еще больше усилилась.
– Джентльмены, – Роберт кивнул в знак приветствия, поднимаясь на крыльцо.
– Я не знаю, как это могло произойти! – сказал Хилман. – Господом клянусь! – Его голос звучал выше, чем обычно, старик говорил быстро, и Роберт понял, что он не только встревожен, но и сильно напуган.
– Что произошло?
Стю закрыл блокнот, в который только что что-то записывал.
– Он говорит, что запер ворота в девять, как обычно, и все было хорошо. Он покричал и посветил фонариком, чтобы убедиться в том, что никого случайно не запер на кладбище, а потом отправился домой. Там принял душ, а когда подошел к окну, чтобы задернуть шторы, заметил, что кладбищенские ворота открыты. Старик оделся, перешел улицу и, увидев раскопанные могилы, позвонил в полицейский участок.
– Именно так все и произошло!
– Всего за один час? Все эти могилы были раскопаны всего за один час?
– Господом Богом клянусь, все было нормально, когда я запирал ворота в девять.
– Пойдем и посмотрим, – сказал Роберт.
Стю согласно кивнул.
– Мы ждали вас.
– Вы хотите, чтобы и я пошел? – спросил сторож. – Можно мне остаться здесь?
– Мы бы хотели, чтобы вы пошли с нами, мистер Хилман.
Старик кивнул, не осмеливаясь спорить, закрыл и осмотрел дверь.
Четверо мужчин во главе с Робертом перешли улицу.
– На кладбище есть какое-нибудь освещение? Мы попросим по радио привезти мощные переносные прожекторы, но до того, как они появятся, я бы не хотел посадить наши батареи.
– У нас есть лампы, но не очень сильные. Не такие сильные, как ваши.
– Все равно включите их, а мы будем использовать прожекторы машин по очереди. – Он кивнул Стю. – Выключи свои.
Роберт и Тед стояли у кладбищенских ворот, пока Стю бегал к патрульной машине, а Хилман, опустившись на колени, возился с черным шкафчиком, в котором находились выключатели освещения. Под этим углом высокие кактусы-сагуаро, росшие снаружи ограды кладбища, касались пришельцами-часовыми, стоявшими по стойке смирно.
Галогенные фонари патрульной машины внезапно погасли, и теперь единственным источником света были прожекторы машины Роберта, светившие в сторону от ворот. Теперь мощный белый свет освещал только левую часть кладбища, и от этого его бо́льшая по размеру правая часть казалась еще темнее. В тенях скрывались еще более черные тени – странные пятна мрака среди мусора и обломков. Через секунду включились лампы на кладбище. Они в самом деле были слабыми, как и предупреждал Хилман, находились через равные интервалы на заборе и освещали слабым желтым светом лишь отдельные куски территории.
Роберт медленно вошел через кованые железные ворота на кладбище.
Все это – за один час? В такое было трудно поверить, но он не сомневался, что Хилман говорил правду. Кем бы ни был смотритель, но он не был лжецом.
Вот что так пугало.
Роберт внимательно осмотрелся, пораженный тем, как тщательно потрудились осквернители могил. За время, прошедшее с того момента, когда Хилман запер ворота, и до того, как он позвонил в участок, была раскопана почти сотня могил, а останки тел из них выброшены на землю.
Перед ним на куче земли были разбросаны фрагменты детского скелета.
Полуразложившееся тело старика лежало на боку, сложенное пополам.
Роберт продолжал идти вперед, обходя ямы и холмики земли, Тед и Стю следовали за ним. Стю принес из машины ручной фонарь и светил то в одну, то в другую сторону. Самым ужасным было то, что Роберт узнал некоторые из трупов. На холмике из комьев земли он увидел Коннора Питмана. Контуры его молодого лица были еще различимы, несмотря на явные следы разложения, сохранились даже клочья волос – пародия на его прежние длинные светлые локоны. Когда мальчик умер от неожиданного сердечного приступа прямо на школьном стадионе, Роберт приехал вместе со «Скорой помощью» и помог погрузить тело на носилки.
Тогда мертвое тело Коннора показалось ему всего лишь пустым сосудом, из которого упорхнула душа. Но сейчас, глядя на его труп и ставшее страшной маской лицо, лишь напоминавшее того, кто когда-то был живым подростком, Роберт был поражен тем, как мало изменений на самом деле принесла смерть. Он поймал себя на омерзительной мысли, что, возможно, души вообще не существовало, не было этой мистической невидимой сущности человека, покидающей тело в момент смерти. Возможно, то, что делало людей живыми существами, умирало, когда умирало тело, и просто покоилось, использованное и бесполезное, вместе с разлагающимися останками своего биологического хозяина.
Роберт посмотрел в другую сторону и увидел Путтера Филлипса, Лавинию Булфинч и Терри Финана. Самым душераздирающим для него было обнаружить Салли Хикс. Скорее даже ее голову. Салли умерла от сердечного приступа несколько лет назад, и семья настояла на том, чтобы ее хоронили в открытом гробу. Ему не хотелось это признавать, но тогда, мертвая, она выглядела почти так же хорошо, как живая. Теперь ее голова лежала на боку около агавы: кожа отслоилась полосами, почерневшие губы были приоткрыты, и некогда прелестный рот застыл в вечном насмешливом оскале.
