Другой значительной слабостью тевтонской армии было отсутствие пехоты. Пехота набиралась из крестьян, была плохо вооружена и практически не обучена. К такому воинству бароны не испытывали даже презрения.
Тем не менее, несмотря на все недостатки, эта армия была грозной силой. Железная дисциплина, компетентное командование, личная храбрость позволяли им на равных встречать самых грозных захватчиков.
Когда же остатки вражеских армий убирались к себе на родину, бароны устраивали грандиозную попойку. После нее они возвращались к обычным делам. За пленных офицеров получали выкуп, солдат же иногда отпускали просто так, приглашая приходить еще. Те клятвенно заверяли, что лучше они голыми выйдут против разъяренных драконов, горгулий и гарпий, чем еще раз сюда сунутся.
Несколько раз тевтонская армия пробовала преследовать врага на его территории. Но здесь сразу начинали давать о себе знать недостатки в организации армии. Не было подвоза продовольствия, а завоеванную территорию никто не хотел охранять, поскольку это было скучно и не сулило никакой славы. Не было пехоты, которая в состоянии была бы защитить тылы и закрепить успех. Поэтому такие походы всегда заканчивались ничем.
Вот через эту страну и лежал наш путь.
Я оглянулся – Рон по-прежнему следовал за нами. Ко мне подъехал Эльвинг.
– Он не вернется, а ехать ему дальше одному опасно. Нам еще сильно повезло, что пока мы никого не встретили.
– И что ты предлагаешь?
– Решай. – Эльф посмотрел на Рона. – Но один он пропадет.
– С нами он тоже может погибнуть.
– Может погибнуть, а может и нет. Но с нами у него будет шанс.
– И чего он за нами увязался?! – в сердцах воскликнул я.
– Не за нами, а за тобой. Ты для него герой, и он хочет походить на тебя.
– Я не кинозвезда. Только восторгающегося моим геройством мальчишки мне для полного счастья и не хватало!
– Кто такая кино… звезда?
– Неважно. – Я опять обернулся. Нет, от этого прилипалы нам точно не отделаться.
Эльвинг понял, что я сдался, и замахал рукой Рону. Тот радостно гикнул и поскакал к нам. Около нас попытался лихо затормозить, но норовистый скакун взбрыкнул, мальчишка плавно снялся с седла и кубарем покатился по дороге. Я прикрыл глаза.
– Эл, скажи, он хоть жив?
– Жив. Что ему будет, этому сокровищу, – усмехнулся эльф.
– Придется продать этого коня. Он слишком резв для тебя. Ты с ним не справишься.
– Никогда! Я не отдам моего Витязя! – Рон буравил меня сердитым взглядом.
– Прекрасно. В таком случае разворачивайся и двигай назад. Мы не можем путешествовать с человеком, который летает чаще, чем сидит в седле.
– Я не летаю! Это у меня случайно получилось!
Я молча смотрел на Рона.
– Ну хорошо. – Под моим пристальным взглядом он чувствовал себя неуютно. – Просто я слишком резко затормозил.
– Если ты еще раз упадешь, то либо меняешь коня, либо отправляешься назад. Договорились?
Мальчишка немного помялся.
– Ладно, – тихо буркнул он.
– Обещаешь?
– Ну сказал же, что обещаю. – Он с решительным видом забрался в седло, покачнулся, едва не загремел с другой стороны коня, но удержался.
Чтобы испытать Рона как наездника, я нарочно задал высокий темп.
После того, как Рон свалился с лошади в очередной, не помню уж в который по счету, раз, а все его оправдания типа: камень попал в подкову, ослабла подпруга, слишком крутой поворот – оказались исчерпаны, он, кажется, смирился с неизбежным. Как наездник он, может быть, был и неплох, но управиться с боевым конем у него просто не хватало сил. Конь же, почувствовав слабость наездника, вовсю показывал норов. Мне даже без моего дара было видно, что всадник не пользуется никаким уважением у животного.
В ближайшем же замке мы сторговали коня по хорошей цене, получив в обмен смирную кобылу и некоторую сумму в золоте. Это золото я тут же засунул в кошелек и отдал его Рону.
– Это мне? – глаза мальчишки удивленно распахнулись: никогда до этого ему даже видеть не доводилось такой суммы денег.
– Тебе-тебе. В конце концов, это же за твоего коня. Так что ты их честно заработал.
– Бери, – поддержал меня Эльвинг.
Рон издал радостный вопль и, подхватив кошелек, с гордостью прицепил его к поясу.
Через несколько часов утомительной скачки мы подъехали к довольно большой деревне. Решив, что пора немного отдохнуть и подкрепиться, мы направились к трактиру. Через Тевтонию постоянно проходило множество караванов, так что трактиров, гостиниц, постоялых дворов было множество.
Пока мы с Эльвингом размещали коней и заказывали еду, Рон куда-то пропал. Когда и куда он исчез, не заметил ни я, ни эльф.
– Вот навязался на нашу голову!
– Спокойно, Эн. Может, ему просто погулять захотелось?
– Погулять?! Пусть только придет, я ему так погуляю!
Посетители трактира с испугом обернулись в мою сторону. Как я уже успел убедиться, информация Мастера оказалась верна: к рыцарям, даже таким малолеткам как я, здесь относились очень почтительно. Никто из простых людей не смел не то, чтобы сказать мне слово поперек, но даже первым заговорить не осмеливался. А если какой-нибудь купец и рисковал завести разговор, то вел себя очень почтительно. Поэтому неудивительно, что мой гнев встревожил всех посетителей.
– Ты напрасно так сердишься, Энинг, – сердито заметил Мастер. – Рыцари в этой стране особая каста – предмет культа. Ты сейчас можешь сжечь этот трактир, и никто не посмеет тебя остановить.
– Не может быть! Что же, они так и будут стоять и смотреть?
– Будут. Потом они, правда, пожалуются барону, которому принадлежит эта земля. Он-то и постарается тебя наказать. Он, но не простолюдины. Поэтому постарайся сдерживать эмоции. Не стоит пугать людей.
– Я не знал, что здесь все так круто.
– Хм. Круто? Что это означает? Я знаю, что круто может быть сварено яйцо, но в данном контексте это слово мне непонятно.
Последняя фраза вырвалась у меня по-русски, и Деррон не упустил возможности пополнить словарный запас. К счастью, в этот момент в трактир вошел Рон, что избавило меня от необходимости вступать в лингвистическую беседу.
– Где ты был? – Сердито посмотрел я на него.
– Ходил за покупками. – Мальчишка дернул плечом. – Я что, не имею права?
– За покупками? – Только тут я разглядел у него на поясе длинный узкий кинжал в затейливо разукрашенных ножнах. – Имеешь, но мог хотя бы предупредить. Мы же волновались за тебя.
