— Я вообще о тебе не думаю, — с видимым удовольствием сообщил Сергей. — Повторяю для непонятливых: если ты хочешь пошутить со мной, лучше выброси это из головы. Ясно?
— Я не хуже тебя понимаю по-русски, — дал волю раздражению Виталий. — Только я честный коммерсант.
И Жуков невольно почесал кончик носа. Потом он сказал отстраненно:
— Не хочешь угощаться — как хочешь.
Он взял с кровати газету с обилием цветных фотографий голых девушек и стал рассматривать.
— А ведь я был у вас, — вдруг сказал Сергей.
— Где? — чуть вздрогнул Жуков.
— В Ашхабаде вашем. — Сергей зевнул, не прикрывая рта, и поудобнее вытянул ноги. — У меня там братишка служил в девяностом году. У него нога гнить начала. В госпиталь положили. Мы с отцом к нему ездили. Знаешь, где военный госпиталь в Ашхабаде?
— Странный вопрос, — сказал Виталий.
— Знаешь или нет?
— На проспекте Туркменбаши, — сказал Виталий.
— Нет, ты мне скажи, как эта улица раньше называлась.
Виталий нахмурил лоб и припомнил:
— Проспект Ленина.
Потом он подумал немного и спросил:
— Твой брат в хирургии лежал?
— В хирургии, — сказал Сергей. — Опиши-ка мне здание.
— Что?! — опешил Виталий.
— Опиши здание хирургии, — повторил Сергей.
— Я не помню всех домов Ашхабада, — со злостью произнес Виталий. — Но здание хирургии я тебе опишу: барак из светлого кирпича, стены толстые. Ровесник города. Генерал Скобелев основал госпиталь сто восемнадцать лет назад. Описать тебе туалет на вокзале? Или не хочешь?
Сергей изобразил что-то вроде ленивой гримасы и сказал:
— Я не был в толчке на вашем вокзале.
— Допрос окончен? — спросил Жуков.
— Допрос в ментовке, земляк, — сказал Сергей.
— Я не земляк тебе, — огрызнулся Виталий.
— Правда? — словно бы удивился Сергей. — А похож, очень похож.
— На кого же я похож? — спросил Виталий.
— На русского похож, — неторопливо проговорил Сергей. — Я много видел вашего брата. Мусульмане не такие суетливые. И взгляд у них немного другой. Ты ведь мусульманин?
Виталию показалось, что у него невольно округляются глаза, и не нашелся с ответом.
— Мусульманин, — с удовлетворением в голосе ответил за него Сергей. — Мусульманина в случае чего легко определить. Знаешь, как немцы отличали в войну евреев? Даже если еврей был рыжий, немцы четко умели их отличать. Была у них в штанах одна примета.
— Если бы не твои пушки, я бы заставил ответить тебя, как мужчину, — выдавил из себя Жуков. — Ты кто такой? Ты бультерьер, и больше никто. Пес, понимаешь? Когда тебе на меня хозяин скажет «фас», тогда будешь гавкать.
— О, теперь ты больше похож на джигита. У вас там ведь тоже бывают джигиты? — Сергей, казалось, ничуть не разгневался, а будто бы продолжал забавляться. — Не отвечаешь. Раз горы есть, должны быть и джигиты. Мне эта черта в твоих родственниках понравилась. Дерзкие ребята, ничего не скажу.
Виталий решил молчать и только пожирал Сергея глазами.
— Только если будет сигнал «фас», я не гавкать буду. Я тебе глотку порву.
— Порвешь, порвешь, — кивнул Виталий.
Он решил сменить тактику общения: просто уткнулся в газету, и все.
Так прошло еще около часа. Зазвонил телефон.
— Рамазан? Это Андрей Владимирович, — услышал Жуков. — Я могу попросить к телефону своего товарища?
Виталий небрежным движением подал Сергею трубку и предпринял пятую попытку сосредоточиться на тупой статье о конкурсе ягодиц.
Сергей три раза произнес «хорошо» и положил трубку. Потом он вернулся в кресло. Из внутреннего кармана куртки он вынул небольшой сверток из черного целлофана и бросил неожиданно в сторону Виталия.
— Испугал, черт, — вздрогнул Виталий.
— Это тебе. Пересчитай пока, — сказал Сергей.
Сергей отлепил полоску скотча и раскрыл целлофан. Там он увидел пять целых банковских упаковок со стодолларовыми банкнотами и одну ополовиненную.
— Очень хорошо. — Виталий постарался придать своему голосу оттенок удовлетворения и уверенности.
Он сначала медленно пересчитал все банкноты вручную. Это заняло у него не одну минуту. Потом он достал из тумбочки машинку для проверки подлинности купюр и стал скрупулезно пропускать банкноту за банкнотой через устройство.
Именно в ту минуту, когда он закончил проверку денег и завернул га снова в пленку, в дверь постучали. Это вернулся Юрченко.
— Все хорошо? — спросил он Виталия.
— Да, — с достоинством произнес он. — Ваш сотрудник — очень интересный собеседник.
— Вот и замечательно. Рома, ты доволен бумагами?
— Вполне, — сказал Жуков.
— Тогда твоя очередь порадовать нас, — сказал Юрченко.
Глава 10
Одетый в черный пиджак и мышиного цвета плащ, с портфелем в руке, Жуков спустился в компании Юрченко и Сергея в вестибюль. Он сказал, что им придется немного подождать, а сам попросил портье, миловидную блондинку в синей униформе, провести его к сейфу. Блондинка стукнула по звоночку, и парнишка-бел-бой пригласил его следовать за собой. Они вошли в помещение позади отдела портье и оказались перед дверью с табличкой «SAFE ROOM». Комната была тесной. Кроме металлической стены с небольшими ячейками выдвижных сейфов, тут стояли только столик и стул с высокой спинкой.
— Ваш номер? — спросил белбой.
— Тридцать два, — сказал Жуков.
В каждой дверце сейфа было две замочные скважины. Белбой вставил в левую скважину ячейки 32 большой блестящий ключ и провернул его.
— Теперь вы, — сказал он Виталию.
— Вы не могли бы выйти? — попросил Жуков.
— Да, конечно, — сказал служащий гостиницы. — Чтобы закрыть ячейку, достаточно только вашего ключа.
По движению парня Виталий понял, что тот собирается вынуть из скважины мастер-ключ. В таком случае Виталий не смог бы переложить деньги в ячейку сообщника.
— Выйди, очень прошу, — почти прошипел он в лицо белбою и стал оттирать его к выходу из «сейф рум».
На лице паренька отразилась смесь изумления и испуга, и он послушно попятился вон из комнаты. Жуков захлопнул дверь перед его носом и стал судорожно орудовать. Он вынул из портфеля сверток с деньгами и бросил его на стол. Потом он достал из кармана грубовато выточенный дубликат ключа Коляева. Он выдрал из своей ячейки мастер-ключ и вогнал его в скважину ячейки под номером двадцать девять. Следом пошел дубликат Коляева. Жуков ожидал плавного движения замка, но кустарный ключ застопорился через пол-оборота. Он попробовал еще раз — и вновь безрезультатно. Жуков страшно выругался и часто-часто задышал, сжимая и разжимая кулаки. Чтобы взять себя в руки, он до крови закусил губу. Затем вынул ключ из скважины и засунул себе в рот. Клейкий от слюны ключ он снова ввел в скважину и, затаив дыхание, нежно повернул. Замок повиновался. Жуков молниеносно положил деньги в ячейку Виктора и закрыл ее.
