Пока Ильясов говорил это, а зеленый чай из бело-голубого чайничка струился в пиалы, Сергей и Шурик обменялись взглядами. «Вроде бы один», — сказал взгляд Шурика. «Тоже так думаю», — сказали глаза Сергея.
— Извините, я что-то не то говорю? — спросил Рамазан, видя их тяжелые взгляды. — Пейте чай.
— Сначала ты, — процедил Сергей.
— Что вы сказали? — с улыбкой недоумения спросил Рамазан.
— Может, ты нас травануть собрался, — сказал Шурик.
Улыбка медленно сползла с лица Ильясова, и он из положения полулежа с подушкой под боком перешел в положение сидя.
— Спокойно, не дергайся, — сказал Сергей и молниеносно подхватил с клеенки длинный нож с деревянной ручкой.
— Пацаны, вы кто? — Ярко-карие глаза Рамазана перебегали с лица одного из них на лицо другого.
— Шурик — дверь и телефон, — скомандовал Сергей. — А ты сиди потише, Рома.
Шурик вскочил на ноги и проверил, крепко ли заперта дверь. Потом отключил из розетки телефонный аппарат.
— Дверь беспонтовая, Серега, — пожаловался Шурик. — Над ней сверху щель большая. Если будет орать, весь дом услышит.
— Он не будет орать. Он хороший парень, понятливый. — Говоря это, Сергей не сводил с лица Ильясова своих змеиных глаз.
— Если в дверь постучат — сиди и не пикай, понял? — С угрозой в голосе Шурик посмотрел на Рамазана.
— Мужики, я вас не видел, я вас не знаю. — Ильясов обрел дар речи и приподнял на уровне плеч руки, словно на него наставили пистолет. — Какие бабки есть — все ваши. Бумажник вон в брюках в комнате. Часы японские на кухне на столе. Перстень на умывальнике. Все берите — разойдемся тихо-мирно.
— Шурик, он нас принял за гопников, — сказал Сергей, глядя в упор на Ильясова.
Ильясов покосился на нож в его руке:
— Вы меня с кем-то перепутали, ребята. Давайте сперва разберемся.
Сергей и Шурик молчали. Они напоминали двух удавов, которые не могут решить, кто из них станет глотать единственную лягушку. Ильясов решил продолжать:
— Я здесь только три месяца живу. Из них один месяц я вообще был в России. Это не моя хата. Просто друзья родителей переехали в Россию. А отсюда еще не все выписались. Попросили присмотреть за квартирой. Я, когда в Москву недавно ездил, пацанам ключи давал. Чтобы девочек водили, выпить чтобы могли. Мало ли кто что натворил…
Шурик схватил пиалу с клеенки и выплеснул чай Ильясову в лицо. Чай был в меру горячий, и Рамазан вскрикнул.
— Молчи, падла, — прошипел Шурик и пихнул его ногой в живот. Ильясов повалился на бок и скрючился с прижатыми к животу руками.
— Хватит, — сказал Шурику Сергей, — не гони лошадей.
Они с Шуриком закурили.
Ильясов оправился и снова присел, промокая лицо пестрым маленьким полотенцем.
— Будешь курить? — спросил Сергей, стряхивая пепел в пиалу с чаем.
Ильясов кивнул и получил сигарету.
Они молча курили с целую минуту. Через приоткрытое окно веранды до них доносились по-вечернему мягкие вскрики мальчишек на улице. Кондиционер бывшие жильцы, очевидно, продали, и в квартире было жарко.
— Я смотрю, вы серьезно настроены, — наконец сказал Рамазан.
— Да, — кивнул Сергей. — Надо будет пытать — будем пытать. Надо будет на кусочки порезать — на кусочки порежем. Надо будет убить — нет проблем.
— Я верю, — тихо сказал Ильясов, не в силах отвести глаз от взгляда Сергея. — Можно вопрос по существу?
— Даже нужно, — сказал Шурик.
— Что мне надо сделать, что вы меня не пытали и не резали? Чтобы просто поднялись и ушли, а?
Шурик и Сергей переглянулись, и Сергей сказал:
— Кто тебе Виталий Жуков?
— Виталий Жуков? — без особого удивления переспросил Ильясов. — Я так и подозревал, что вы из-за него пришли…
— Не испытывай терпения, — оборвал его Сергей зловещим тоном.
— Я познакомился с ним в Москве, в аэропорту Домодедово. Весной… Да, весной еще. Я приехал в Москву по делу. Знаете, вроде коммерческого представителя. За дело я взялся, а как делать — не знал. Тут я увидел в аэропорту Жукова. Он ждал какого-то знакомого из магазинчика. Я заметил, как мы с ним похожи. И он заметил. Мы ведь с ним похожи, как два братка!
— Без тебя знаем, продолжай, — сказал Шурик.
— Мы с ним разговорились. Он меня пригласил к себе в гости. Он снимал комнату в районе Варшавского шоссе. Он сказал, что я могу даже переночевать. Я, честно говоря, не обкидал от россиянина такого гостеприимства. А мне нужно было поездить по России побольше. Я приехал продавать…
— Левый змеиный яд, знаем, знаем, — договорил вместо него Шурик, — излагай побыстрее.
— А вот и не все знаете, — усмехнулся Ильясов. — Яд был никакой не левый. У нас тут такое невозможно. Это был… Как бы сказать… Маркетинговый прием, вот! Да, маркетинговый прием. То есть яда залежалось много. Продавать надо. Наше правительство решило цену не снижать. Это официально. А неофициально разрешило продавать дешевле, если это будет за наличку. У меня дядя работает в нашей корпорации по лекарствам. Он разузнал, что Индия втихаря занижает цены на змеиный яд. И тогда мы решили обосновать свою низкую цену тем, что товар как будто ворованный у государства, что ли. Мы верно рассчитали: на такую приманку люди клюют охотнее. Но я не надеялся, что смогу быстро продать. Я купил паспорт у Виталика — идеальный вариант. А предложил ему свой как бы утерянный паспорт. Так, может пригодится…
— Пригодился. Еще как, пригодился. Где его паспорт? — отрывисто спросил Сергей.
— Можете взять в спальне. — Ильясов указал кивком себе за спину. — Там письменный столик. Под его крышкой в конверте кнопками приколот.
Шурик сходил в спальню и принес оттуда конверт. В конверте был паспорт Виталия Жукова.
Они с Сергеем внимательно пролистали документ. Потом Сергей положил его к себе в карман со словами:
— Возьмем с собой.
Ильясов только пожал в покорной растерянности плечами.
— Продолжай, — сказал Шурик и бросил Ильясову сигарету.
— Угу, — благодарно кивнул Ильясов и еще раз жадно закурил. Руки его тряслись, причем, как померещилось Сергею, не от страха, а от хорошо скрываемой ярости.
— Что продолжать, — сказал Ильясов, щурясь от дыма. — Я предложил ему образцы яда и процент, если поможет провернуть сделку. Он ухватился за эту идею. Он остался у себя в Москве. Я уехал сначала в Казань. Каждую неделю я звонил ему поздно вечером. Он все время говорил, что у него ничего не получается. Потом у меня сделка вышла. Виталик мне уже был не особо нужен как посредник. Я уезжал паромом через Астрахань. Позвонил ему перед отъездом, чтобы попрощаться и все такое. Он мне сказал: «Рома, хорошо, что ты позвонил. У меня по твоему документу вышла в Москве неприятность. Так что лучше в ближайшее время сюда не появляйся». Я удивился, спросил его: «Что такое, Виталик? Что ты натворил?» Он только промямлил что-то про нетелефонный разговор — и все. Трубку бросил. Больше от него ни слуху, ни духу. Так, кажется, говорят, да? Теперь вы можете сказать, что там такое произошло?
