– Что! Мне кажется, это вы забываетесь, капитан. Здесь пока я приказываю.
Зигер что-то прошептал.
«Недолго», – смог понять я.
Не желая сейчас спорить, я подошел к тем солдатам, которые нарушили мой приказ, и быстро разоружил их. Один попробовал сопротивляться, но мой кинжал, замерший около его шеи, вернул ему благоразумие. К разоруженным солдатам тут же подскочили мои телохранители и скрутили им руки. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел сделать. От неожиданности солдаты гарнизона замерли, не веря, что такое могло произойти.
Я прошелся вдоль замершего строя.
– Ты и ты, – кивнул я на двоих. – Обыщите и разоружите убийцу.
Один солдат несмело двинулся вперед. Второй замешкался. Желая сразу пресечь все попытки сопротивления, я вырубил его отключающим ударом и кивнул Ригеру. Вскоре этот тоже присоединился к двум своим товарищам.
– Ты. – Кивнул другому солдату. – Иди помоги.
Стараясь не смотреть на Зигера, оба солдата несмело двинулись к убийце.
– Вы чего это, парни? – удивленно спросил тот.
– Сдай оружие, – посоветовал я.
Убийца вопросительно уставился на Зигера. Потом покрепче перехватил меч.
– Не подходите!
Я подошел к Урагану вытащил легкий арбалет. Быстро развернулся и выпустил стрелу почти не целясь. Убийца охнул и схватился за прострелянную кисть. Меч выпал из руки.
Зигер хотел что-то сказать, но тут сзади к нему подъехал Ригер и слегка ткнул в спину заряженным арбалетом. Зигер побледнел и возмущенно уставился на меня, явно желая что-то сказать.
– Пусть обыщут убийцу, Зигер, – опередил я его.
Тот, явно не ожидая такого развития событий, растерянно замер. Я показал капитану свою ладонь. Потом согнул один палец, потом второй. Когда я согнул четвертый палец, Зигер сдался. Видно сообразил, что я вовсе не шутил. Если бы к тому времени, как моя рука оказалась сжатой в кулак капитан не проявил бы благоразумия, то этот день был бы для него последним на земле.
Зигер процедил приказ.
Через минуту я уже крутил на ладони динар, который извлекли из кармана убийцы.
– Вот, значит, как он ругал меня? Из-за этого ты убил крестьянина.
Солдат был уже не так уверен в исходе дела. Однако и оправдываться он не собирался. Я вздохнул.
– Все ясно. Я признаю этого человека виновным в убийстве с целью ограбления. То, что он является солдатом, только усугубляет его вину. Я приговариваю его к смерти. Приговор привести в исполнение немедленно.
После моих слов воцарилась тишина. Никто, ни солдаты, ни крестьяне не ожидали такого. Сам убийца, забыв про свою рану, также удивлено смотрел на меня. Видно он никак не ожидал подобного развития событий.
Двое солдат из моих телохранителей тут же достали откуда то веревку и быстро сделали на ней затяжную петлю. Другой привязал ее к суку стоявшего неподалеку дереву.
Я кивнул двум солдатам, которые держали убийцу, но те не сдвинулись с места.
– Когда я отдаю приказ, я жду его исполнения, – холодно проговорил я. – Очевидно, то, что я был слишком милостив к тем, кто нарушил мой приказ раньше было понято немного неправильно. Я готов повторить приказ еще раз, но этот раз будет последним. Итак?
Наш отряд состоял в равном количестве из моих людей и людей Зигера, но мои люди уже были наготове и держали всех на прицеле. Именно это обстоятельство не позволило солдатам особо спорить.
Вскоре все было кончено. Я досмотрел сцену казни до конца и знал, что не забуду о ней до конца жизни. Однако и жалеть убийцу я не мог, понимая, что, убив крестьянина, он убил не одного человека, а троих, поскольку вряд ли кто возьмет на себя труд кормить чужих детей, ведь этим людям и своих кормить нечем.
Я подошел к сыну крестьянина, который с мстительной радостью смотрел на тело убийцы. Остановившись сзади него, я положил ему на плечо руку. Тот вздрогнул и резко обернулся.
– Я понимаю, – заговорил я, – что мои соболезнования не вернут тебе отца, но кое-что я смогу сделать. Ты ведь крепостной?
Мальчишка немного растерянно посмотрел на меня и кивнул.
– Тогда приходи завтра со своей сестрой к замку. Там для тебя и твоей сестры оформят вольную. К тому же, ведь именно тебе придется теперь заботиться о сестре, так что вполне возможно для тебя найдется работа в замке.
– Спасибо милорд! – Мальчишка недоверчиво уставился на меня.
Я кивнул и вскочил в седло.
– В замок, – бросил я.
В отряде почти физически ощущалось напряжение, однако в дороге ничего неожиданного не случилось. Только Зигер был мрачен и изредка бросал в мою сторону недоуменный взгляд. Для него все произошедшее сегодня стало полным сюрпризом, и теперь он никак не мог понять в чем просчитался.
Мама, естественно все узнала. Разве мог я утаить от нее такое? Она прошла ко мне в комнату и села рядом. Я ждал ее прихода и боялся его.
– Егор, как это случилось?
– Только не говори, что я не прав! Он заслужил то, что получил!
– Но кто ты такой, чтобы выносить решения о жизни и смерти человека?
– Мама! Я начал выносить такой приговор с того момента, как Деррон научил меня держать в руках меч. А сейчас я барон! Я должен заботиться о тысячах людях, живущих на моей земле. А тот человек убил даже не одного, троих! Ты бы видела, в какой нищете живут люди!
– Я видела, Егор. Если я не езжу с тобой, то это не значит, что я не выхожу за пределы замка.
– Тогда ты должна понять меня!
– Возможно. Возможно, я не могу осуждать тебя. Меня сложно свыкнуться с мыслью, что можно вот так, без суда приговорить человека к смерти.
– Я должен был так поступить, – прошептал я, стараясь скорее уговорить себя, нежели маму. – По многим причинам. Я должен был всем показать, что не потерплю подобного, что я буду строго наказывать за все нарушения закона. Если бы я дрогнул сейчас, то в будущем это могло стоить гораздо большей крови. Поверь мне, мама! Пожалуйста!
В моем голосе было столько отчаяния, что мама не выдержала и прижала меня к себе. Так мы просидели минут пять.
– Я, может, тебя и пойму. Я даже сердиться на тебя не могу. Но простишь ли ты себя сам?
Я ненадолго задумался, честно пытаясь ответить на этот вопрос.
– Я переживу. Буду жить дальше. Если я останусь бароном, то этот человек будет не последним. – Я помолчал. – И я знаю, кто будет следующий.
Мама отшатнулась.
– Ты изменился, Егор. Раньше ты таким не был!
– Я знаю, мама, – прошептал я ей вслед. – Знаю.
К ужину уже вся моя семья знала о случившемся, и он прошел в довольно скованной атмосфере. Я даже не пытался оправдываться, а Зигер просто не стал ужинать с нами за одним столом.
