Часто приходилось Саре думать о другом и представлять себе, что она принцесса. Но никогда не казалось это ей так трудно, как в один ненастный день, о котором она часто вспоминала и которого никак не могла забыть.
В продолжение нескольких дней подряд шел дождь; было холодно и темно от густого тумана. Всюду была грязь – вязкая лондонская грязь, а над ней нависла пелена мелкого дождя и тумана. Саре пришлось много ходить в этот день; ее без конца посылали то туда, то сюда, и платье ее промокло насквозь. Нелепые старые перья на ее шляпе обвисли и казались еще нелепее, а башмаки так пропитались водою, что уже не могли впитывать ее больше. В довершение всего мисс Минчин наказала ее и оставила без обеда.
Сара была так голодна, так озябла, устала и казалась такой несчастной, что некоторые прохожие с состраданием взглядывали на нее. Она быстро шла вперед, стараясь думать о чем-нибудь другом. На этот раз ей было очень трудно представить себе что-нибудь хорошее, но, в конце концов, это все-таки ей удалось.
И в то время, как грязная вода шлепала под ее башмаками, а ветер как будто старался сорвать с нее тоненькую кофточку, она думала:
«Представим, что на мне сухое платье, шерстяные чулки и крепкие башмаки, а в руках – хороший, не рваный зонтик. И положим – положим – что, подойдя к булочной, где продаются горячие лепешки, я вдруг найду сикспенс – ничей сикспенс. Тогда я войду в булочную, куплю шесть самых горячих лепешек и съем их все сразу!»
Странные вещи случаются иногда.
И очень странная вещь случилась с Сарой. Она в это время переходила через улицу и, стараясь выбирать местечки посуше, смотрела себе под ноги. Вдруг в грязи, около тротуара, блеснуло что-то. Это была маленькая серебряная монета; прохожие затоптали ее в грязь, но она все еще немножко блестела. Это был не сикспенс, а монета в четыре пенса.
Сара схватила ее посиневшей от холода рукой.
– Это случилось на самом деле! – прошептала она. – На самом деле!
И она взглянула на булочную, которая была напротив. Как раз в эту самую минуту хозяйка, веселая, добродушная женщина с румяным лицом, поставила на окно поднос с великолепными, только что вынутыми из печи лепешками. Они были такие большие, пышные, с коринкой!
Сара знала, что вполне может истратить найденную монету, которая уже некоторое время пролежала в грязи. Тот, кто потерял ее, давно ушел, и его нельзя найти.
«А может быть, хозяйка булочной потеряла ее? – подумала Сара. – Нужно спросить».
Она подошла к булочной, но вдруг остановилась.
На ступеньке, около двери, сидела девочка в лохмотьях, из-под которых высовывались голые, грязные, покрасневшие от холода ноги. У нее были впалые, голодные глаза, и она казалась еще заброшеннее и несчастнее Сары.
«Это нищая, – подумала Сара, с состраданием взглянув на нее. – Она хочет есть еще больше, чем я».
Девочка посмотрела на Сару и немножко отодвинулась, чтобы дать ей пройти. Она привыкла давать дорогу всем и знала, что если ее увидит полисмен, то прогонит.
– Вы голодны? – спросила Сара.
– А то нет? – сказала девочка. – А то нет?
– Вы не обедали?
– Не обедала, – ответила девочка. – И не завтракала, и не ужинала.
– С каких пор?
– Не знаю. А сегодня никто не подал мне ничего. Я просила, просила, и никто не дал мне ни пенни.
От одного вида этой несчастной девочки голод Сары стал еще мучительнее. Несмотря на это, ее воображение продолжало работать.
«Принцессы в изгнании, лишенные трона, – думала она, – всегда делились с бедными всем, что у них было. Если я принцесса, то должна поступать так же. На четыре пенса дадут четыре лепешки. Этого мало для нас двоих, но все-таки лучше, чем ничего».
– Подожди здесь минутку, – сказала она нищей и вошла в булочную.
Там было очень тепло и великолепно пахло. Хозяйка только что принесла другой поднос с горячими лепешками.
– Не потеряли ли вы четырех пенсов? – спросила Сара, протягивая ей монету.
Хозяйка взглянула на Сару, на ее истомленное лицо и грязное, изношенное, но сшитое из дорогой материи платье.
– Нет, не потеряла, – ответила она. – Вы ее нашли?
– Да, около тротуара, – сказала Сара.
– Так оставьте себе. Она лежала в грязи, может быть, уже целую неделю, и теперь нельзя узнать, кто потерял ее.
– Да, знаю, – ответила Сара, – но я все-таки думала, что лучше спросить вас.
– Не многие поступили бы так, – заметила хозяйка. – Вы хотите купить что-нибудь? – прибавила она, видя, что Сара глядит на лепешки.
– Да, дайте мне, пожалуйста, четыре лепешки по пенни, – сказал Сара.
Хозяйка подошла к окну и стала класть лепешки в пакет.
Сара заметила, что она положила не четыре, а шесть.
– Мне нужно четыре лепешки, – сказала она. – У меня только четыре пенса.
– Я прибавила две для весу, – добродушно ответила хозяйка. – Вы, может быть, скушаете их потом. Вы не голодны?
– Нет, я очень голодна, – ответила Сара. – Благодарю вас за вашу доброту. Около…
Она хотела добавить: «Около булочной сидит девочка, которая еще голоднее меня», – но в это время в лавку вошли два покупателя. Они, по-видимому, очень торопились, и потому Сара, еще раз поблагодарив хозяйку, ушла.
Нищая сидела по-прежнему, прижавшись в уголке. В своем промокшем насквозь грязном рубище она имела ужасающий вид. Тупо уставившись прямо перед собой, она бормотала что-то, и Сара заметила, как она смахнула рукой навернувшиеся на глаза слезы.
Сара открыла пакет и вынула одну лепешку. Они были такие горячие, что от них немного согрелись ее озябшие руки.
– Лепешка совсем горячая и, должно быть, очень вкусная, – сказала она, положив ее на колени девочки. – Вы будете уже не так голодны, когда съедите ее.
Нищая молча и даже немного испуганно смотрела на Сару, как бы не веря своему счастью. Потом она схватила лепешку и начала жадно есть.
– Ах, Господи! – в восторге шептала она. – Ах, Господи!
Сара вынула из пакета еще три лепешки.
Хриплый, прерывающийся от счастья голос нищей приводил ее в ужас.
«Она голоднее, чем я, – думала Сара. – Она умирает с голоду». Но рука ее немножко дрожала, когда она клала на колени девочки четвертую лепешку. «А я не умираю с голоду», – подумала она и положила пятую.
