Секретарь, молодой и ловкий, так же неслышно, как и Рам Дасс, спрыгнул на пол и увидал кончик хвоста убегавшего в норку Мельхиседека.
– Это убежала крыса? – шепотом спросил он.
– Да, крыса, саиб, – тоже шепотом ответил Рам Дасс. – Их очень много здесь.
– Фуй! – сказал секретарь. – Удивительно, если девочка не боится их.
Рам Дасс махнул рукою и почтительно улыбнулся.
– Эта девочка любит всех, саиб, – ответил он. – Она не похожа на других детей. Я наблюдал за нею много раз, когда она не видала меня. Часто по вечерам пробирался я по крыше к ее окну, чтобы убедиться, что она жива и здорова; часто, незаметно для нее, я смотрел на нее из моего окна. Воробьи слетаются на ее зов. Она приручила крысу и кормит ее. Здешняя служанка, которой живется очень плохо, бывает счастлива только с нею; маленькая девочка тайком навещает ее и называет мамой; приходит к ней и другая, постарше, которая боготворит ее и готова слушать ее рассказы часами. Все это я видал, когда подходил по крыше к ее окну. Хозяйка этого дома – плохая женщина и обращается с ней как с парией, но она держит себя как дочь раджи.
– Вы, по-видимому, знаете многое об этой девочке, – заметил секретарь.
– Я знаю всю ее жизнь, день за днем, – сказал Рам Дасс. – Я знаю, когда она уходит и когда возвращается; знаю ее горе и маленькие радости; холод и голод, который ей приходится выносить. Я знаю, когда она сидит одна до полуночи и учится по своим книжкам; когда ее подруги прокрадываются к ней и она бывает счастлива, потому что ей можно поболтать и посмеяться с ними. Я узнаю, если она заболеет, и приду, чтобы помочь ей всем, чем могу.
– Вы уверены, что никто не войдет сюда и она сама не вернется и не застанет нас здесь? Это испугало бы ее и расстроило план мистера Кэррисфарда.
Рам Дасс неслышно подошел к двери и встал около нее.
– Никто не войдет сюда, саиб, – сказал он, – а она ушла с корзиной и не скоро вернется. Но если бы она и вернулась, я, стоя здесь, услышу ее шаги еще задолго до того, как она дойдет до конца лестницы.
Секретарь вынул из нагрудного кармана записную книжку и карандаш.
– Прислушивайтесь же хорошенько, – сказал он и стал медленно обходить маленькую бедную каморку, делая какие-то заметки в своей записной книжке.
Прежде всего он подошел к узенькой кровати и пощупал рукою матрац.
– Жесткий, как камень! – воскликнул он. – Нужно заменить его как-нибудь, когда ее не будет дома. Придется принести его днем – ночью этого сделать нельзя.
Он приподнял одеяло и взглянул на единственную, тоненькую, как блин, подушку.
– Одеяло старое и холодное, – сказал он, – простыня грязная и рваная. Каково спать на такой постели ребенку? А камин, должно быть, не топился очень давно, – прибавил он, взглянув на ржавую решетку.
– Ни разу с тех пор, как я здесь, – подтвердил Рам Дасс. – Хозяйка дома заботится только о себе и не думает, что кому-нибудь может быть холодно, кроме нее.
Секретарь быстро записывал что-то в своей книжке. Потом вырвал из нее листок и положил в карман.
– Значит, мы будем пробираться сюда, как воры, – сказал он. – Кто придумал это?
Рам Дасс скромно наклонил голову.
– Мне первому пришло это в голову, саиб, – ответил он. – Я люблю эту девочку: мы оба так одиноки. Раз вечером, когда у меня было очень тяжело на сердце, я лег на крышу около ее открытого окна и слышал ее разговор с подругой. Она описывала ей, как можно было бы убрать и украсить эту жалкую комнату. Она как будто видела перед собою все, о чем говорила, и казалась веселее и счастливее. На другой день, когда саиб был болен и грустен, я, желая развлечь его, рассказал ему об этом. Он заинтересовался девочкой и стал расспрашивать о ней. А потом ему понравилась мысль меблировать эту комнату совершенно так, как ей хотелось.
– И вы думаете, что это можно сделать ночью, когда она будет спать? – спросил секретарь, которому, по-видимому, тоже очень нравился план мистера Кэррисфарда. – А вдруг она проснется?
– Я могу ходить совсем неслышно, – сказал Рам Дасс, – да к тому же дети спят крепко, даже несчастные. Я могу войти в эту комнату ночью несколько раз так тихо, что она не пошевельнется. Если кто-нибудь будет передавать мне вещи в окно, я берусь устроить все. Когда она проснется, то подумает, что тут был волшебник.
Он улыбнулся; улыбнулся и секретарь.
– Это будет похоже на сказку из «Тысячи и одной ночи», – сказал он. – Только уроженец Востока мог придумать это. В лондонском тумане такая мысль не придет в голову.
Рам Дасс и секретарь оставались в комнате Сары недолго, что было очень приятно Мельхиседеку. Он, конечно, не понимал их разговора, а их движения и шепот, казалось ему, предвещали что-то дурное. Секретарь внимательно осмотрел все: камин, сломанную табуретку, старый стол, пол и стены. Увидав несколько вбитых в стену гвоздей, он с довольным видом обернулся к Рам Дассу.
– На них можно что-нибудь повесить, – заметил он.
Рам Дасс таинственно улыбнулся.
– Вчера, когда она уходила, – сказал он, – я принес сюда маленькие острые гвоздики, которые входят в стену без помощи молотка. Я воткнул их везде, где нужно. Они уже готовы.
Секретарь оглянулся кругом и спрятал книжку в карман.
– Ну, я, кажется, записал все, – сказал он. – Мы можем уходить. У мистера Кэррисфарда очень доброе сердце. Как жаль, что он не может найти пропавшую девочку!
– Если он найдет ее, то будет снова здоров, – сказал Рам Дасс. – Может быть, его Бог еще поможет ему найти ее.
Затем секретарь и Рам Дасс ушли через окно так же неслышно, как пришли, и Мельхиседек облегченно вздохнул. Он снова выскочил из своей норки и отправился на рекогносцировку: ведь даже такие страшные человеческие существа, как эти, могли принести в карманах крошки и случайно уронить одну или две.
Глава пятнадцатая
Волшебство
Когда Сара проходила мимо дома индийского джентльмена, в его кабинете ярко горел камин, а сам он сидел около него, опустив голову на руку, и казался таким же больным и грустным, как всегда.
– Бедный! – сказала Сара. – Хотелось бы мне знать, о чем он думает.
А думал в эту минуту мистер Кэррисфард вот о чем.
«Даже и в том случае, если Кармикелу удастся найти этих русских в Москве, – думал он, – может оказаться, что девочка, которую они взяли из школы мадам Паскаль, – не дочь Ральфа Кру. Что тогда?»
Войдя в школу, Сара встретилась с мисс Минчин, которая возвращалась из кухни, куда ходила, чтобы сделать выговор кухарке.
– Где это вы пропадали столько времени? – спросила она Сару. – Вам уже давно следовало бы вернуться.
