Лиза в нерешительности не трогалась с места.
– Пожалуйста, уходи, – повторил я, – а не то ты погубишь меня. До свидания!
Я кивнул ей, и мы с Маттиа убежали в рощицу, располагавшуюся недалеко от сада. Мы совсем обезумели от радости и, усевшись под деревьями, заговорили оба сразу, не слушая и перебивая друг друга.
– А знаешь что? – сказал Маттиа, когда мы немного успокоились. – С какой стати ждать до утра? Ведь за это время дядя Артура может убить его! Я сейчас же пойду к госпоже Миллиган и расскажу ей все, что мы знаем. Брат ее мужа никогда меня не видел, он ни о чем не догадается. А потом уж госпожа Миллиган сама решит, что нам делать.
Маттиа ушел, а я остался ждать его. Я долго лежал на траве, а он все не возвращался. Наконец я увидел его; с ним была и госпожа Миллиган. Я побежал им навстречу и поцеловал руку доброй женщине. А она обняла меня и поцеловала в лоб. Во второй раз она целовала меня, но мне показалось, что теперь ее поцелуй был гораздо нежнее.
– Бедный милый мальчик! – сказала она.
И, откинув мне волосы со лба, она с любовью пристально взглянула на меня.
– Да… да… – шептала она.
Она, должно быть, отвечала на свои мысли. Я не мог да и не старался понять, о чем она думает. Я видел ее нежность, чувствовал ее ласку, и для меня этого было вполне достаточно.
– От твоего друга я узнала многое, – продолжала она, не спуская с меня глаз. – Теперь твоя очередь. Расскажи мне поподробнее о том, как ты жил в семье Дрисколей, и о твоем разговоре с Джеймсом Миллиганом.
Я рассказал все, а госпожа Миллиган несколько раз переспрашивала то об одном, то о другом.
– Все это очень важно и для тебя, и для всех нас, мой мальчик, – сказала она, когда я закончил. – Мы должны действовать очень осторожно и посоветоваться со знающими людьми. А до тех пор считай себя товарищем… братом Артура. Через два часа отправляйся вместе с Маттиа в «Альпийский отель», я пошлю туда сказать, чтобы вам приготовили комнату. Там мы снова увидимся, а теперь я должна уйти.
И, простившись с нами, она ушла.
– Что ты рассказал госпоже Миллиган? – спросил я.
– Да все то же, что и ты, – ответил Маттиа. – Ах, какая она милая и добрая!
– А Артура ты видел?
– Только издали, но по его лицу мне показалось, что он славный мальчик.
В назначенное время мы отправились в «Альпийский отель». Несмотря на наш жалкий вид, лакей в черном фраке почтительно встретил нас и отвел в нанятое для нас помещение. Ах, какой прелестной показалась нам эта комнатка! В ней стояли две прехорошенькие кроватки, а с балкона открывался чудный вид. Когда мы, налюбовавшись им, вернулись в комнату, дожидавшийся нас лакей спросил, что мы желаем заказать к обеду.
– А у вас есть сладкие пирожки? – спросил Маттиа.
– Да, с клубничным, вишневым и абрикосовым вареньем.
– Ну, так и дайте нам этих пирожков.
– А суп, жаркое, соус? – спросил лакей.
– Можете дать, что хотите, – сказал Маттиа, с недоумением смотря на него.
Лакей с поклоном удалился.
– Кажется, мы пообедаем здесь лучше, чем у Дрисколей, – заметил Маттиа.
На другой день к нам приехала госпожа Миллиган. Она привезла с собой белошвейку и портного, которые сняли с нас мерки, чтобы сшить нам белье и платье.
Госпожа Миллиган пробыла у нас с час, много рассказывала про Артура и про Лизу и, уезжая, поцеловала меня и пожала руку Маттиа.
После этого она ежедневно приезжала к нам и была с каждым разом все ласковее и нежнее со мной. На пятый день вместо нее пришла служанка, которую я уже видел на «Лебеде». Она сказала, что госпожа Миллиган просит нас приехать к ней и что коляска ждет у подъезда.
Маттиа важно развалился на подушках, как будто привык ездить в таких экипажах. Капи, тоже нисколько не стесняясь, уселся напротив нас.
Мы доехали быстро – слишком быстро. Я был как во сне, голова моя горела, и мысли, казавшиеся мне безумными, теснились у меня в голове.
Нас провели в гостиную. Там были госпожа Миллиган, Артур, лежавший на диване, и Лиза. Артур протянул ко мне руки, и я, подбежав, поцеловал его, потом подошел к госпоже Миллиган и Лизе.
– Наконец наступило время, – сказала госпожа Миллиган, – когда ты можешь занять принадлежащее тебе место.
Она отворила дверь, и в комнату вошла матушка Барберен. Она несла кружевной чепчик, капор и все вещи, которые были на мне в тот день, когда меня нашли.
Я бросился к ней и обнял ее, а госпожа Миллиган позвонила и сказала вошедшему лакею, чтобы он попросил к ней господина Миллигана. Услышав это, я побледнел.
– Тебе нечего бояться, – сказала госпожа Миллиган. – Подойди сюда и дай мне руку.
В эту минуту дверь отворилась и вошел господин Джеймс Миллиган, улыбаясь и оскаливая свои огромные острые зубы. Он увидел меня, и в то же мгновение его улыбка превратилась в страшную гримасу.
– Я просила вас прийти, – сказала ему госпожа Миллиган слегка дрожащим голосом, – чтобы представить вам моего старшего сына, которого я наконец имела счастье найти. Вот он, – сказала она, сжав мне руку. – Впрочем, вы знаете его, потому что приходили к человеку, похитившему его, и видели его там. Вам хотелось узнать, здоровый ли он мальчик.
– Что все это значит? – растерянно пробормотал господин Миллиган.
– Дрисколь, похитивший моего сына, – продолжала госпожа Миллиган, – сидит в тюрьме за попытку ограбить церковь. Он сознался во всем. Вот письмо, в котором сообщаются все подробности. Он рассказывает в нем, как по вашему приказанию похитил моего ребенка и подкинул на улице Бретель и как срезал метки с белья, чтобы ребенка труднее было разыскать. А вот и все вещи, которые были на моем сыне в тот день, когда его похитили. Добрая женщина, вырастившая его, сохранила их. Хотите взглянуть на письмо, на вещи?
Господин Миллиган некоторое время стоял неподвижно, потом злобно посмотрел на нас и пошел к двери. Тут он обернулся и сказал:
– Посмотрим еще, как взглянет на это дело суд!
– Вы можете, если хотите, начать дело, – сказала госпожа Миллиган, вернее, моя мать. – Я, со своей стороны, не стану привлекать к суду брата моего мужа.
Дверь затворилась за моим дядей, и я, бросившись к маме, обнял ее и стал целовать. Она тоже нежно целовала меня.
Когда мы немного успокоились, к нам подошел Маттиа.
– Хорошо я сумел сохранить от тебя эту тайну? – спросил он.
– Ты, значит, знал? – воскликнул я.
Мне ответила за него мама:
– Когда Маттиа рассказал мне все, я пришла к заключению, что ты мой сын, но просила его ничего не говорить тебе. Нужно было еще доказать, что мое предположение верно, и я боялась подать тебе, может быть, ложную надежду. Как ужасно было бы для нас обоих, если бы я сказала тебе, что ты мой сын, а потом оказалось бы, что мы ошиблись. Теперь доказательства у нас есть, и мы не расстанемся никогда. Ты будешь жить с твоей матерью, твоим братом и твоими друзьями, – она показала на Маттиа и на Лизу, – которые любили тебя, когда ты был беден.
