– Это нисколько не огорчит меня. Скорее обрадует: ведь если я потеряю красоту и растрачу состояние, то узнаю, по крайней мере, кто меня искренне любит.
С минуту Чарли молча грыз перо, но затем мягко спросил:
– Могу я почтительнейше спросить, какие великие преобразования будут произведены в старых домах их прелестной владетельницей?
– Я хочу превратить их в удобные помещения для бедных, но почтенных женщин. Это именно тот класс людей, которые не могут много платить и страдают от того, что им приходится жить в шумных, грязных, густозаселенных местах, наподобие ночлежных домов и дешевых квартир. Я смогу помочь хоть некоторым из них.
– Осмелюсь поинтересоваться: эти почтенные, но неимущие личности будут жить в этих роскошных помещениях даром?
– Таков был мой первоначальный план; но дядя доказал, что благоразумнее не принимать их за нищих и брать небольшую плату, тогда они будут чувствовать себя более независимыми. Конечно, эти деньги я употреблю на содержание дома или на помощь другим беднякам, – Роза не замечала, что двоюродный братец исподтишка смеется над ней.
– Не ждите от них благодарности! Да и хлопот с такой толпой несчастных будет немало. Я уверен, что рано или поздно вам надоест возиться со всем этим.
– Благодарю за ваши добрые предсказания, но я все-таки рискну!
Она имела такой неустрашимый вид, что Чарли разгорячился и необдуманно выпустил последний выстрел.
– Хорошо, но знайте, что вы никогда не выйдете замуж, если будете действовать так бездумно! А вам следовало бы позаботиться о себе и сберечь свое состояние.
Роза была вспыльчива от природы, но редко выходила из себя. На этот раз, однако, чаша ее терпения переполнилась. Особенно возмутили девушку последние слова кузена, потому что она услышала в них отголоски речей тети Клары, которая не раз предостерегала девушку от корыстолюбивых искателей и благочестивых замыслов. В эту минуту Роза разочаровалась в своем двоюродном братце и досадовала на то, что позволила ему смеяться над своими планами.
– Я никогда не выйду замуж, если придется лишиться права поступать так, как нахожу справедливым. Лучше я завтра же пойду в богадельню, чем буду думать только о том, как сохранить свое состояние.
Чарли понял, что зашел слишком далеко. Он поспешил заключить мир, для чего, обернувшись к пианино, запел приятным голосом трогательный старинный романс:
Когда поднялся вихрь,
Я накинул плед ей на плечи.
Лучший бриллиант
в моей короне —
Это моя королева,
моя королева!
[42]
Очевидно, прекрасный Принц не напрасно играл роль трубадура. Сам Орфей не мог бы петь сладостней. Музыкальное извинение было принято со всепрощающей улыбкой и с откровенным восклицанием:
– Мне жаль, что я вспылила, но вы не разучились провоцировать меня. Тем более, что я сегодня не в духе: на меня дурно действует, когда я поздно ложусь спать.
– Значит, вы завтра не поедете на вечер к мисс Хоуп? – спросил Чарли с искренним сожалением, которое немного польстило Розе.
– Я должна там быть, потому что вечер этот устраивается ради меня, но уеду раньше, чтобы хорошенько выспаться. Ненавижу себя в таком раздраженном состоянии, – Роза потирала себе лоб, ее голова горела от множества впечатлений.
– Но ведь танцы начинаются поздно, а я дирижирую ими! Останьтесь подольше ради меня, – умолял Чарли, которому очень хотелось блеснуть перед кузиной.
– Нет, я обещала дяде быть умеренной в удовольствиях и сдержу слово. Сейчас я совершенно здорова, и было бы глупо с моей стороны заболеть и доставить ему беспокойство. Вдруг я заболею какой-нибудь ужасной болезнью и потеряю свою красоту? – подразнила она Принца, процитировав его недавнее высказывание.
– Но ведь настоящее веселье начинается обыкновенно после ужина. Там будет очень весело, уверяю вас, и мы проведем вечер так же приятно, как на прошлой неделе у Эммы.
– О нет, конечно, этого не будет. Мне так стыдно, когда я вспоминаю, что это было за безумие, и как дядя был серьезен, когда впустил меня домой в три часа утра совершенно измученную. Платье мое было разорвано, голова горела, ноги до того устали, что я едва стояла! Никакой пользы от этой пятичасовой трудной работы, кроме полного кармана конфет, искусственных цветов и дурацких колпаков из шелковой бумаги. Дядя сказал, что можно было бы просто надеть такой колпак на голову и лечь в нем спать, тогда можно было бы воображать, что я была на французском маскараде. Я никогда больше не хочу слышать от него ничего подобного и ставить себя в глупое положение.
– Но ведь это была не ваша вина. Мама не настаивала на отъезде, и я доставил вас обеих домой до рассвета. Дядя слишком строг, и я с ним не согласен – мы весело провели время, и никому от этого не было вреда.
– Как не было? Все мы пострадали. Тетя Клара простудилась, я спала весь следующий день, а вы так вовсе стали похожи на привидение. Вы, кажется, всю неделю не спали толком ни одной ночи.
– О, это пустяки! Всем приходится утомляться во время сезона, и вы скоро привыкнете к этому, – продолжал уговаривать ее Чарли. Бальный зал был его стихией. Он чувствовал себя совершенно счастливым, когда вел под руку свою хорошенькую кузину.
– Да я вовсе не хочу к этому привыкать! В конце концов, это слишком дорого обходится: обращать день в ночь, терять время, которому можно найти лучшее применение, ради того чтобы тобой вертели в душном зале кавалеры, от которых пахнет вином, и чтобы прослыть светской девушкой, которая не может ни дня прожить без развлечений. Я не отрицаю, многое из этого очень приятно, но не хочу слишком пристраститься к удовольствиям. Помогите мне воздержаться от того, что я считаю вредным, и не смейтесь над хорошими привычками, которые дядя с таким трудом старался мне привить.
Роза говорила совершенно искренне, и Чарли сознавал, что она права. Однако ему всегда было трудно отказаться от всего этого, каким бы вредным оно ни было.
Сначала мать во всем потворствовала ему, избаловав еще мальчишкой, затем он сам начал потакать себе, а это гибельный путь для любого человека. Вот почему, когда Роза призвала его вырваться из безумного водоворота, который беспощадно втянул в себя столь многих молодых людей, Принц лишь пожал плечами и ответил коротко:
– Как вам угодно. Я провожу вас домой так рано, как вы пожелаете, а Эффи Уаринг может занять ваше место в танцах. Каких вам прислать цветов?
Это был ловкий маневр со стороны Чарли, потому что мисс Уаринг, легкомысленная светская девушка, открыто восхищалась им, называла «прекрасным Принцем», и это прозвище утвердилось в свете. Роза не любила ее, считая, что та дурно влияет на Чарли. Юности простительно тщеславие, остроумие требует изящества, а красота в глазах мужчин всегда покрывает множество грехов. При имени Эффи Роза почему-то вспомнила последние слова своего «первого помощника» и решилась не сходить с прямого курса, хотя течение сильно увлекало ее в противоположную сторону. Надписывая имя Ариадны на свертке с парой просторных туфель, предназначенных дяде Мэку, она твердо произнесла:
