Альдо снова качает головой:
– Ты не можешь участвовать в заплывах, Рио. Вообще. Никто на тебя все равно не поставит.
– Но почему? – Я от злости сжимаю кулаки. – На Бэй они ставили. Чем я хуже?
– Просто ты другая, – говорит Альдо. – И уж извини, но насильно я заставить никого не могу.
Да уж, если бы он только знал, насколько я другая!
Вот и все, конец моим мечтам. Если никто не хочет на меня ставить, то тут уж я ничего поделать не могу. Или могу?
Я могла бы поговорить с Альдо и придать каждому своему слову особое звучание. Оно было бы едва заметным, как мое дыхание на его шее, если бы я склонилась ближе к нему. Мне бы даже не потребовалось использовать свой настоящий голос, но Альдо ощутил бы его в воздухе и понял, что этот голос направлен именно на него.
«Пожалуйста», – шепнула бы я, и он бы непроизвольно закрыл глаза и сделал все, о чем бы я его попросила. Я знаю, что это сработало бы.
Но я ни за что не стану этого делать.
И тут я вспоминаю о деньгах, которые взяла с собой, и говорю:
– Ну ладно, тогда я просто оплачу очередную тренировку. Прямо сейчас.
– Чего ради? – изумляется Альдо. – Только деньги зря потеряешь. Все равно никто не станет с тобой соревноваться.
Нас окружила группа из нескольких игроков и пловцов. Они ждут, что я предприму. Я не обращаю на них внимания и, глядя в упор на Альдо, заявляю:
– Я выйду на дорожку против себя самой.
Организатор заплывов смеется:
– Никто не станет на это смотреть. Никто не поставит на тебя ни монеты.
– Ну и ладно, – отвечаю я. – Я это не для зрителей делаю, а ради собственного удовольствия.
А мозг мой тем временем лихорадочно работает, просчитывая различные варианты, как усложнить заплыв, как заставить себя выкладываться по полной. Может, стоит купить специальный костюм с утяжелителями? И тут я понимаю, что такой костюм уже на мне. Рабочий костюм механика достаточно тяжелый и точно будет тянуть меня ко дну. А за ночь я успею его высушить и завтра смогу снова надеть на службу.
Я спускаюсь на дорожку. Вода пропитывает костюм, даже идти тяжело. Я слышу смех у себя за спиной. Кто-то говорит, что я придумала ерунду, кто-то замечает, что сестра Бэй Конуи всегда была со странностями. Я с головой опускаюсь под воду и больше не слышу, что они там болтают.
Оттолкнувшись от стенки, с невероятным трудом начинаю грести. Тяжеленный костюм механика тянет ко дну. Но потом я говорю себе: «Добраться до поверхности будет гораздо тяжелее. Ты не знаешь, какое расстояние придется преодолеть, после того как ты окажешься в океане. То, что происходит сейчас, – ерунда. Это только начало, все самое трудное еще впереди».
По дну дорожки, чтобы пловец не отклонялся к бортикам, проведена черная линия. Я придерживаюсь этой линии, костюм тормозит движение и тянет вниз, но я не останавливаюсь и проплываю до конца дорожки и обратно, а потом еще и еще раз, пока не понимаю: хватит, а то могу утонуть.
Я выбираюсь на бортик. Кто-то из зрителей смеется, кто-то хлопает, но им всем было интересно, и поэтому я старательно сдерживаю улыбку. Я вспоминаю, как мама говорила: «Люди любят зрелища и вообще все необычное. Устрой для них представление, и они будут счастливы. Людям нужны грандиозные празднества и великие события, поскольку им хочется ощущать свою значительность».
А ведь на этом можно сыграть! Может, если у меня получится вызвать у зрителей интерес к моим одиночным заплывам, они начнут выкладывать за это деньги? Вдруг я смогу сделать свое представление таким интересным, что оно соберет толпу народа? Эта мысль пугает меня, но, с другой стороны, тогда я убью сразу двух зайцев: смогу тренироваться, чтобы как следует подготовиться к побегу Наверх, и заодно скоплю денег на покупку баллона с воздухом, без которого мне до поверхности не добраться.
– Я арендую дорожку на завтра, в это же время, – говорю я Альдо. – Передай всем, кому интересно. В следующий раз еще что-нибудь придумаю.
– Думаешь, зрителям это будет интересно? – спрашивает он.
– Им уже интересно. – Я показываю на собравшихся у дорожки.
Наверняка все думают, что я со странностями. Никто не захочет со мной соревноваться. Но люди не против посмотреть, как я рискую жизнью.
У меня с собой нет сменной одежды, так что домой я иду в промокшем насквозь костюме. Когда я прохожу мимо палаток, где продают выпечку – треугольники из слоеного теста с хрустящей корочкой и начинкой из орехов, изюма и коричневого сахара, – у меня начинает урчать в желудке от голода. Но я должна экономить каждую монету. Ведь даже плата за аренду дорожки нанесла существенный удар по моему бюджету. Надо постараться заработать побольше.
На секунду останавливаюсь у палатки, где торгуют крохотными баночками с землей. На каждой этикетка с надписью «Настоящая земля из мира Наверху». Ну, написать можно что угодно; я уверена, что это подделка. Какая-то женщина дрожащими руками отсчитывает монеты, чтобы купить у торговца с хитрой и одновременно подобострастной физиономией одну такую баночку.
Мне хочется сказать ей: «Я видела вблизи настоящую землю, она совсем не такая». Да, я знаю, как выглядит настоящая, потому что мама разрешала нам с Бэй посмотреть на землю, которая хранилась в чаше на алтаре. Она даже позволяла нам открыть эту чашу. Мы не могли потрогать землю, но хорошо разглядели, какая она темная и сочная. Иногда у меня даже возникало такое чувство, что она пахнет домом.
Но не всем в Атлантии так повезло, и если эта женщина хочет думать, что покупает баночку с настоящей землей, то ни к чему лишать бедняжку иллюзий. Я ведь верила, что мы с сестрой рассказываем друг другу буквально обо всем, но оказалось, что это не так.
У нас с Бэй с самого детства не было тайн друг от друга.
Или все-таки были?
Нет, не было, я в этом уверена.
Так когда же все изменилось?
Понятия не имею.
Надо же, я даже не заметила, что остановилась, пока кто-то не налетел на меня и не чертыхнулся из-за моего мокрого костюма. Какие-то дети тычут в мою сторону пальцами и смеются.
Господи, как же мне тяжело. Я так хочу избавиться от этого груза. Хочу перестать думать о том, почему Бэй бросила меня, и о том, могу ли я доверять Майре. Заплыв вымотал меня, и это хорошо. Но именно сейчас, когда силы иссякли, на меня наваливается беспросветное одиночество.
Продолжая обдумывать свой план, я понимаю: для того чтобы пройти через шлюзы, я должна поменяться с кем-то местами. Мне придется тайком проникнуть в морг и прикинуться мертвой. Настоящий труп, чей бы он ни был, надо будет спрятать. Так что моя надежда на счастье напрямую связана со смертью другого человека: только так я могу сбежать Наверх.
Я прохожу мимо палатки, где торгуют ювелирными украшениями. На прилавке разложены серебряные изделия тонкой работы, резные бусы, камни и стекляшки, нанизанные на проволоку или скрепленные металлическими скобками. И вдруг я вижу нечто такое, что заставляет меня остановиться.
